Линда Ховард - Рискуя и любя
— Я заметил, что вы не пили спиртного, — сказал Ронсар. — Попробуйте. Мое шампанское гораздо лучше той гадости, которую подавали у премьер-министра. Кроме того, — и он лукаво усмехнулся, — вам необходимо прийти в себя и успокоиться.
Она выпила шампанского и поела клубники. Он посоветовал ей попробовать и торт, и Ниема с трудом проглотила кусочек.
— Похоже, я вел себя с вами слишком по-джентльменски, — промолвил он, глядя на нее смеющимися глазами.
Надо было просто схватить вас в охапку, поцеловать и разом покорить своим мужским магнетизмом. Но, к сожалению, дорогая моя, это не мой стиль.
— Я… я тоже думала, что это не мой стиль, — еле вымолвила она.
— Магию влечения можно назвать своего рода алхимией, хотя и переоценивать ее не стоит. — Он похлопал ее по руке. — А теперь я сделаю то, чего никогда бы раньше не сделал. Сам себе удивляюсь.
— И что же? — Юмор Ронсара действовал на нее успокаивающе. Итак, она отвечала на поцелуи Джона со страстью. Но ведь так и было задумано. Это часть их плана. Джон и понятия не имеет, что она не притворялась и позволила себе отдаться наслаждению физической близости, которому сопротивлялась с того самого дня, как Джон Медина вошел в ее жизнь.
— Мистер Смит…
— Он сообщил мне свое настоящее имя, — перебила она его, потирая переносицу, чтобы скрыть усмешку и немного ослабить головную боль.
— Ну, тогда… знаете, он ведь не стал бы использовать псевдоним без серьезной на то причины. Он не кинозвезда, не знаменитость, дорогая моя. Совсем напротив. Все военные разведки мира охотятся за его головой.
Ниема уставилась на него во все глаза, притворяясь, что размышляет над его словами.
— Он… он террорист? — выдохнула она почти беззвучно.
Ронсар молча кивнул.
Ниема отпила шампанского из бокала, но в горле у нее по-прежнему был комок.
— Он первый мужчина, которого я поцеловала после того, как мой муж…
Пять лет. Пять лет как погиб Даллас, и она ни разу не чувствовала ничего подобного с теми вполне приятными мужчинами, с которыми встречалась. Она ни разу не смогла позволить себе поцеловаться с кем-то из них — не потому, что считала это предательством, но потому, что не хотела притворяться. Граница между ролью и реальностью стерлась окончательно, и теперь уже сама Ниема Бердок пыталась разобраться, что же произошло с ней в объятиях Джона Медины.
— Я не могу больше здесь оставаться, — сказала она, поднимаясь. — Я пойду к себе в комнату. Луи…
— Я понимаю вас. — Он тоже поднялся, и на его красивое лицо снова легло облачко тревоги. — Я не вправе вам ничего посоветовать, моя дорогая; решение вы принимаете сами. Но сделайте выбор, имея в своем распоряжении все факты. И каково бы ни было ваше решение, я всегда буду ценить вашу дружбу.
Господи, ну как он может быть таким заботливым и милым и одновременно тем, кто он есть? Ниема поняла, что нисколько не приблизилась к разгадке такого непонятного явления, как Луи Ронсар. Но какой бы яркой ни была его личность, для нее все это потеряло значение после того, как он подошел к ней вместе с Джоном.
Ниема не глядя пожала его руку.
— Благодарю вас, — сказала она и поспешно вышла из комнаты.
Глава 19
В три часа ночи занавески на балконных дверях зашевелились. Ниема лежала в темноте без сна, ожидая появления Джона. Она не слышала ни звука — только видела, как затрепетали занавески, затем его темный силуэт на фоне окна.
Она села в постели и плотнее запахнула халат. В комнате царил мрак, и они не могли разглядеть друг друга как следует, но Ниема решила, что ей сейчас потребуется обезопасить себя всеми возможными способами. Он пересек комнату бесшумно, как призрак, и приблизился к высокой кровати с пологом на четырех столбиках. Наклонившись, он прошептал ей в ухо:
— Ты осмотрела комнату?
— Я сразу все проверила, — ответила она также шепотом. — То, что мне удалось обнаружить, относится к общей системе безопасности. Так что все чисто.
— А вот у меня нет.
— Постоянные или временные «жучки»?
— Постоянные. Ронсар ведет наблюдение за теми, кого помещает в эту комнату. Возможно, все остальные комнаты в этом крыле тоже прослушиваются, и он сам решает, кого туда поселить.
Он присел на край постели, и матрас под ним прогнулся. Ниему охватила легкая паника, но она тут же взяла себя в руки. Вряд ли он попытается ее поцеловать сейчас — в этом нет необходимости, они же одни.
— Тебя не слишком шокировало то, что произошло сегодня вечером? — спросил он с тревогой в голосе. — У тебя был такой остолбенелый вид. Я думал, ты поняла наш план.
— Не совсем, — вымолвила она, стараясь говорить как можно безразличнее. — Но ничего, я справилась.
Лицо Джона выделялось в темноте бледным пятном, но теперь, когда он был так близко, она смутно различала его черты и чувствовала жар его тела сквозь простыню.
— Ты отреагировала правильно и хорошо сыграла свою роль.
Спасибо на добром слове, конечно, но она не играла. Она сохранила благоразумие, но ни капли не притворялась. Ее волнение было настоящим, неподдельным, и это пугало ее больше всего. Джон думает, что ее реакция вызвана удивлением, и так даже лучше.
— Все в порядке, — повторила она и добавила, желая переменить тему:
— Какие у нас планы на завтра?
— Мы с Ронсаром обговорим условия сделки. Если мне повезет, он пригласит меня в свой офис. Если нет, я сам его найду.
— Я могу дать тебе примерные координаты. Офис Ронсара находится в западном крыле на первом этаже. У Ронсара есть секретарша Кара Смит, которая бывает в офисе в его отсутствие.
— Значит, нам их обоих придется отвлечь. Я что-нибудь придумаю. Завтра же отыщу офис, проверю там сигнализацию, и мы заберемся туда ночью. Ты поставишь «жучок», я скопирую файлы, а потом мы исчезнем, так что никто ни о чем не догадается.
Если только все пойдет по плану. Все может случиться, в этом Ниема уже убедилась.
— Я тут прихватил тебе подарочек. — Он порылся в кармане и сунул ей в руку металлический предмет, нагретый его телом. Ниема машинально стиснула пальцы на рукоятке пистолета. — Это «ЗИГ». Он поменьше, чем тот, с которым ты тренировалась, но это исключительно для того, чтобы его тебе легче было спрятать.
— Я его засуну в лифчик, — отрезала она. Пистолет весил около фунта, а в длину имел шесть с половиной дюймов. Пока оружие не очутилось в ее руках, она как-то не думала о рискованности предприятия, но теперь внутри ее словно ослабла натянутая струна. Ей еще ни разу не приходилось носить с собой пистолет, даже в Иране, поскольку это могло бы ее выдать; и когда она успела так привыкнуть к оружию?
