Елена Арсеньева - Академия обольщения
– Теснава-ата тут! – капризно прочирикал Денис.
– Извиняйте, барин, карета маловата, – хмыкнула Санча. – А вообще, канешна, секситься лучше всего в пролонгированном «мерсе», и желательно, чтобы сиденья велюровые были, на кожаных скользить прикольно, но попа прилипает иногда, когда жарко. С другой стороны, с кожи следы легче смываюццо…
– Все, блин, ищу пролонгированный «мерс» и хрен вместе с ним, – хихикнул Денис.
– Я ща тебе дам такой мерс-хренс… – лениво пригрозила Санча. – Моего мало, что ли? Ну вот, тебе еще игрушку раздобыли, расстегни ему штаны и делай с ним, што хошь! Проверь, кстати, там хоть что-то есть, а то брали ведь, не глядя на товар. Кота в мешке, можно сказать!
– Сейчас освидетельствую, – ответствовал Денис, с неожиданной силой и ловкостью переворачивая Двойника на спину и возлагая свою руку ему на ширинку. – Ой, што-та малова-ато… Похоже, у парня волос долог, да хрен короток!
Алёна видела бледный лоб Двойника между линией черных (кстати, довольно коротко стриженных) волос и полоской повязки, закрывающей его глаза. На лбу медленно вспухли капли пота. Внезапно Двойник рванулся было, но в худых руках Дениса таилась немалая сила, да и Алёна успела поймать жертву за плечи и удержать.
– Неужели дергается? – басом вопросила Санча. – Неужели ему не ндравиццо, что об ём говорять? Уверяет, что способен на большее? Ну тогда ты его пальчиками, пальчиками пошшупай, глядишь, что-нибудь да подрастет.
Денис дернул за молнию на джинсах Двойника – внутри открылись шелковые красные трусы, испещренные множеством крохотных эйфелевых башен, триумфальных арок, нотр-дамов, сакре-керов, лувров…
– А малчег-то наш эстет. Ты только погляди, какие трусья! – обрадовался Денис.
– Ух ты! – восхитилась Санча, обернувшись и поглядев на трусы. Пропела: – Она была в Париже, и сам Марсель Марсо ей что-то говорил… Ты был в Париже, красафчег? Или кто-нибудь подарочег тебе привез?
Двойник молчал. Может, не хотел разговаривать с похитителями, может, и это вернее всего, потому, что рот его был надежно завязан.
Алёна задумчиво разглядывала красивые рисуночки. Ах, Париж, любимый город! Она была там, не раз была, и сколько детективов о своих поездках написала…
– Ладно, – балагурила тем временем Санча. – Правильно говорят – не место красит человека! Придется довольствоваться тем, что есть. В случае чего мы его веревочкой перетянем, так что встанет, никуда не денется. Как говорится, на пожаре и хрен насос, в умелых руках и он – балалайка. Авось и сыграем на нем польку-бабочку! А сейчас не огорчайте меня и не отвлекайте, ребята, а то вон сколько козлов за рулем развелось – несутся, правил на соблюдают.
Какое-то время в машине царила тишина. Алёна не без любопытства посматривала на то, что испуганно съежилось под маленькой Эйфелевой башней, нарисованной на красных трусах. Алёна вспомнила, что Эйфелеву башню называют фаллическим символом Парижа. А Двойник являлся, с позволения сказать, фаллическим символом фитнес-центра. Однако сейчас он ни на какой символ не тянул…
Страшно ему, конечно. А разве Алёне не было страшно? Жалко его, конечно. А разве он пожалел Алёну? Ладно, пусть терпит. Главные его мучения еще впереди!
Наконец проспект Гагарина остался позади. На площади Лядова свернули на Белинку и понеслись по ней к Сенной площади. Впрочем, неслись недолго: по Белинке ходили трамваи, и порой приходилось тормозить и ждать, пока тронется вагон. Один раз Санча попыталась было рвануть чуть раньше (пассажиры все уже сели, а трамвай еще торчал перед зеленым светофором, выжидая, пока подальше уйдет предыдущий номер), но вагоновожатый разразился таким возмущенным трезвоном, что она осадила, тихонько матерясь.
Двойник лежал тихо-тихо, неподвижно. Пот на его лбу высох, однако все мышцы его были напряжены. Алёна чувствовала.
«А ведь он все слышит, что происходит вокруг, – подумал она. – Прислушивается к звукам, может быть, запоминает дорогу, по которой его везут. Он явно слышал звон трамвая и мог угадать, где мы находимся. Это не есть хорошо… Мало ли, вдруг он потом заявит в милицию? Я где-то читала или в кино видела, как вот так по звуку кто-то нашел дорогу…»
А может быть, прекратить все, пока не поздно? Строго говоря, она уже отомстила Двойнику. Страху он натерпелся по самое не могу. И что толку мстить, если Двойник все равно не узнает, кто ему так качественно напакостил? Не станет же Алёна кричать, подобно лягушке-путешественнице: «Это я! Это я! Это я придумала!» Себе дороже выйдет… А потому – не попросить ли Санчу отвезти Двойника на то же самое место, откуда они его взяли?
Алёна задумчиво посмотрела по Санчин блестящий подбритый затылок с кокетливой прядкой. Нет, от нее так просто не отделаться. Придется все же дело довести до конца. Ведь еще нужно получить от парочки координаты SF… Не здесь же, при Двойнике, об этом спрашивать? А сам Денис насчет них что-то помалкивает. Неужели не удалось найти? Тогда что – все зря?
И еще вопрос: настолько ли уж нужны Алёне те самые координаты, чтобы ради них мучить другого человека? Неужели ее по-прежнему так уж разбирает желание мстить?
Она так задумалась, что даже не заметила, как «Хендэ» оказался в знакомом проулке близ Сенной площади.
– Приихалы! – объявила Санча почему-то слегка по-малороссийски. – Ну так чо, – добавила она тут же по-нижегородски, – выгружаемся?
– Пора, пора, – пропел Денис. – Я уже вся теку!
Санча закашлялась от смеха.
Двойник был малый, конечно, крепкий, спортсмен все же, однако против Санчи он, со всей своей крепостью, оказался не орел. Нет, не орел. С легкостью необыкновенной она выволокла его из машины, поставленной у самого подъезда, и, стиснув могучими ручищами так, что он и пикнуть не мог, втащила на второй этаж. Алёна смотрела ошарашенно, Денис шепнул:
– Санча всю жизнь тяжелой атлетикой занималась, штангу ворочала, ей этот чувак легче перышка.
Теплые губы его щекотали ухо Алёны, голос дрожал и срывался. Чувствовалось, о сестре он говорит просто для приличия, а на самом деле все мысли его о другом. Мысли Алёны – тоже. Вся разница между ними была в том, что она изо всех сил мечтала избежать того, о чем страстно мечтал Денис.
Санча втащила Двойника в квартиру, проволокла в дальнюю комнату и швырнула на диван.
Шторы были не задернуты, фонарь, стоящий на противоположной стороне улицы, давал довольно света, чтобы не натыкаться в темноте друг на друга и на стены. И все же было темно, очень темно.
– Пойду машину под фонарь поставлю, – сказала Санча. – В окошко буду поглядывать, а то не дай бог что случится… Места тут диковатые!
