Юлия Шилова - В душе февраль, или Мне нечего терять, кроме счастливого случая
— Я хочу лично тебя.
— И за что же мне выпала такая честь?
— Такая честь тебе выпадала уже ровно два раза, так не откажись от третьего.
— Ну что ж, ты сама этого хотела. Моя крепость пала, ты не оставила от нее камня на камне.
А затем все исчезло. Буквально все. Только я и только Макс… Невыносимо прекрасное, еще более пьянящее ощущение Максовых губ, целующих так страстно… Я тихонько постанывала и отвечала на его объятия с таким жаром, какого никогда не подозревала в себе раньше. Мне хотелось все большего и большего. Мне хотелось, чтобы он не останавливался ни на минуту, чтобы он был во мне всегда и чтобы я вечно слушала его глухие, надрывные стоны…
Когда все закончилось, я потянулась к Максу и крепко его обняла. Его спина была влажной от пота.
— Макс, это было здорово.
— Тебе понравилось?
— Очень. — Я накрыла нас обоих одной простыней, положила голову ему на грудь и ласково промурлыкала: — Вот видишь, а ты не хотел.
— Ты всегда своего добьешься. Помнишь, что ты говорила мне на берегу реки?
— И что я говорила тебе на берегу?
— Что ты меня любишь…
Я приподнялась и посмотрела на Макса грозно:
— Ах ты гад, ты же был в забытьи!
— Может быть. Но кое-какие вещи я слышал.
— Подслушивать нехорошо.
— А я и не подслушивал. Ты это говорила мне.
Услышав, что к дому подъезжает машина, мы одновременно приподнялись.
— Кто-то едет. Макс, как ты думаешь, кто это может быть?
— Не знаю. Вообще-то Петрович не говорил, что мы кого-то ждем.
— Получается, приехали незваные гости.
Я поцеловала Макса в шею и повалила его на подушку. Но Макс меня отстранил. Накинув простыню, он встал с кровати и подошел к окну.
— Макс, кто там?
— Тихо…
— Что тихо? Скажи хотя бы, что ты там видишь?
Макс повернулся, и я увидела, что он стал белее полотна, в глазах читался страх.
— Что случилось?
— Лезь под кровать! — приказал он.
— Зачем?
— Делай, что я тебе говорю! Прячься!
Вместо того чтобы лезть под кровать, я доковыляла до окна, попыталась отстранить Макса, чтобы посмотреть, что так сильно его напугало.
— Прячься, а то поздно будет. По-моему, тут пахнет жареным.
— Ты о чем?
Мне удалось оттеснить Макса, и я увидела, как из машины вышли четверо бритоголовых молодчиков с оружием в руках и направились к дому. Я замерла.
— Вадюха, мочи всех без разбора, — донесся до меня прокуренный голос. — И проверь, чтобы никого не осталось в живых. Если я не ошибаюсь, тут все семеро. Вся кировская бригада приехала поохотиться. Нужно проверить, может, они с собой баб привезли.
— Они на охоту всегда без баб ездят. У них такие правила. Баб они в сауну возят, а на охоту только мужским коллективом.
Я собралась было закричать «караул!», но Макс закрыл мне рот ладонью и оттащил от окна.
— Давай быстрее! Что ж ты какая бестолковая! Нитками шевели. Сейчас и нас прикончат.
Через мгновение мы очутились под кроватью и плотно прижались друг к другу. Задев сломанную ногу, я едва не взвыла от дикой боли, но уже в который раз меня уберег прозорливый Макс, Я лежала ни жива ни мертва и прислушивалась к каждому звуку. Послышался топот, а потом началась стрельба. От автоматных очередей закладывало уши. Кто-то толкнул нашу дверь ногой, и она с грохотом распахнулась. Мне показалось, что это конец. Что больше ничего не будет, что люди, ворвавшиеся в дом, найдут нас и не пожалеют. Мы оказались в ненужном месте в ненужный момент.
— Вадюха, тут никого нет.
— А какого хрена кровати расстелены?
— Все равно тут никого нет. Может, они здесь раньше валялись, а затем разбежались. Они тут пили. Вон водочка стоит.
— Тогда давайте, пацаны, по рюмочке бахнем. За упокой души.
— Со святыми упокой! — хором проговорили остальные.
— Вот и правильно. Бутылочку уговорили. Пить тут больше некому и не с кем.
Я отчетливо слушала удары своего сердца и панически боялась, что эти удары слышу не только я, но и те, кто находится в комнате. А еще я ощущала горячее дыхание Макса, чувствовала его губы и представляла, какие у него сейчас глаза.
Наверное, они были страшно обеспокоенные и глубоко несчастные. Слишком много испытаний выпало на нашу долю. Слишком… Больше, чем может вынести человек.
— Ну чо, мужики, дело сделано. Хорошие были пацаны, но жадные. А на том свете деньги на хрен не нужны. Деньгами при жизни делиться нужно, а они не делились. Вы все пробили, в доме точно никого нет?
— Нет. Мы их пасли еще с того момента, когда они сюда ехали. Их было ровно семеро на трех машинах.
— Надо бы на всякий случай у машин колеса проколоть.
— Зачем? Тут ни единой души нет живой.
— Для собственного спокойствия.
— Ну, если есть такая необходимость, проколем.
— Необходимость всегда есть.
— Мужики, а может, дом обольем бензином и подожжем? — послышался другой полупьяный голос. — Дом деревянный, сгорит за считанные минуты, как свечка. Вот это будет точно для собственного успокоения. Пусть подумают, что после ночной пьянки один из них уснул с сигаретой во рту.
— Нет, этого мы делать не будем. Фишка именно в том, чтобы всех семерых нашли расстрелянными. Надо, чтобы другие, прежде чем деньги курковать, подумали, что за это могут приговорить. Чтобы неповадно было.
— Это ты верно говоришь. Подстроить пожар слишком обыденно. Спектакль с убийствами поинтереснее.
Как только бритоголовые молодчики ушли, я убрала ладонь Макса от рта и прошептала:
— Я чуть было не задохнулась.
— Не выдумывай. Я боялся, что ты закричишь.
— Я соображаю, когда можно кричать, а когда нет.
— Иногда ты вообще ничего не соображаешь.
Я понимала, что сейчас лучше не спорить и промолчать.
А дальше случилось то, к чему мы совершенно не были готовы. Я почувствовала запах гари и посмотрела на Макса.
— Что это?
— Дым…
— Я понимаю, а откуда он взялся?
— Если не ошибаюсь, дом все же подожгли…
— Как это? Но ведь они говорили, что картинка с пожаром слишком обыденна! Что спектакль с семью убийствами намного интереснее…
— Значит, они передумали…
— Как это передумали? Разве такие здоровые мужики могут что-либо передумать за несколько секунд?! Это же несерьезно!
— Серьезнее не бывает.
Я почувствовала, что у меня начали слезиться глаза, я закашлялась. Макс вытолкнул меня из-под кровати и подбежал к окну. Я лежала на полу, закрывая лицо руками.
— Нам нужно на воздух, — жалобно застонала я.
— Продержись еще минутку.
— Какую, к черту, минутку?!
