Юлия Вертела - Магазин, или записки продавца
Обзор книги Юлия Вертела - Магазин, или записки продавца
Юлия Вертела
Магазин, или записки продавца
Студенты переговариваются по мобильнику:
– Уже подхожу к универу.
– Да, ко второй паре.
Раньше универ в Петербурге был один – на Васильевском. Теперь учебных заведений с подобным названием не сосчитать, а ЛГУ оказался в здании бывшего ПТУ, табличка: “Ленинградский государственный университет им. А. С. Пушкина”. Такая вот метаморфоза…
Самая окраина Царского Села, вокруг пустынные поля, маршрутка до Питера ездит. При входе в университет между стеклянными дверями – магазин “Книги. Канцтовары. Добро пожаловать с 10 до 18 часов”. Продавец, то бишь я, произвольно сократил это время до с двенадцати до семнадцати часов. Перестроечная привычка: мало платят, мало ходим.
Площадь магазина не больше десяти квадратных метров. На полках ряды книг – от “Магии любви” до “Самоучителя игры на гитаре”. Немного классики, немного модерна… Альбомы по искусству, учебники и методические пособия для педагогов.
Именно этот пестрый набор изданий мне довелось продавать и читать понемногу, коротая студенческие пары за прилавком.
На обед десять минут. Растворяю в кружке трехрублевую лапшу “Экспресс”. Клиповая жратва провоцирует клиповое сознание. Фрагментарность бытия – фрагментарность прозы на обрывках накладных…
День разделяется на множество клипов: мимика, смех, музыка на сотовом. И, конечно, слова…
– Дайте мне, пожалуйста, Мураками, того, который написал “Химика”…
– “Алхимика”?
– Во-во…
– Значит, Коэльо.
– Вроде бы… Вам лучше знать.
Никогда не угадаешь, что покупатель хочет на самом деле. Студентка в норковой шубке и с букетом цветов на каждом ноготке просит:
– Мне бы что-нибудь глубокое… Я учусь на психолога.
Предлагаю Умберто Эко, Фаулза, Фрейда. Но… девушка берет “Кремлевскую диету” и уходит полностью удовлетворенная.
Бывает, спросят “Словарь христианского искусства”, а купят “Энциклопедию кулинара”. Полистают детские раскраски, а выберут “Секс-билдинг”.
До университета я работала продавцом книг в универсаме. Пяток книжных полок, затертых между отделом игрушек и галантереей.
Всю осень я смотрела поверх Виктора Астафьева на цветочный отдел, где маялась Светка за сто пятьдесят рублей в день (как и я) плюс проценты, которые она редко выручала (как и я). У нее вечно сохли пальмы и подыхал золотой ус. Светка списывала некачественные цветы, а я списать книги не могла, даже если они застаивались годами и давно усохли…
Покупатели рекой перетекали от хозтоваров к колбасе, потом за энзисталом в аптеку. Классики грустно смотрели, как род человеческий отоваривается необходимым, и понимали, что их в этом списке нет. Заглянут два-три человека:
– Донцова есть? А по кулинарии?
Или вламывается мужик а-ля Чикатило. Глаза зловеще сверкают.
– Вы меня поймите правильно и не пугайтесь.
Я уже отступаю…
– Мне нужен “Майн кампф”.
– Закажем, – обещаю для отмазки.
– Как скоро? – вплотную наезжает на меня. – Я не могу ждать!
– Завтра! Приходите завтра…
Вздыхаю с облегчением, потому что завтра не моя смена.
Или утром возникает невротик: слюни текут, руки трясутся.
– Дайте мне все с витрины! – при этом даже не смотрит, какие книги там стоят.
– А деньги есть?
– Есть, – достает пару тысяч.
Все же медлю. “Из дурдома сбежал или деньги украл?…” Но псих настаивает, и я вынимаю из-под стекла дорогие издания, пробиваю чеки. Книги суются в грязный мешок, и покупатель стремглав выбегает. Через час приходят его родственники требовать назад деньги…
В книжный заходят с разной целью: поглазеть, погреться, пообщаться.
Намерение купить книгу угадывается по тому, как покупатель решительно двигается к полке или столь же решительно называет имя автора или название бестселлера.
Те, кто копаются в развалах дольше двадцати минут, как правило, ограничиваются брошюркой за десятку.
Особая статья – любители травников и кулинарных советов. Запоминая рецепты на ходу, они часами листают книжки, не покупая их.
Люди, считающие себя интеллигентами, не имея денег на приобретение понравившейся книги, обычно отмазываются фразой: “Я зайду за ней позже” (варианты: завтра, в понедельник, через неделю). Из всех, кто мне так сказал, за книгой вернулся только один человек, и то когда я в этом магазине уже не работала…
Случается и такое… Солидный мужчина выбирает две дорогие книги. Вы к нему со всей душой, помогаете упаковать, оформить. Пробиваете чеки. Хорошо, если пробиваете (!)…
И тут внезапно перед вашим носом раскрывается удостоверение:
– Налоговая инспекция, книги можете забрать обратно. Теперь предъявите документацию и договор аренды.
Книгоначальники посещали меня каждую неделю. Один из них – чопорный – косил под знатока литературы. Мои сомнения в его компетентности развеялись после просьбы привезти что-нибудь из интеллектуального чтива. На что он радостно откликается фантастикой писателей с Украины.
– На сегодняшний день это самое крутое…
Напарник чопорного не мимикрировал, а признавался честно:
– Книги – такой же бизнес, как любой другой. Мне плевать, что там пишут, лишь бы бабки шли.
Второго я уважала больше. И по его просьбе втюхивала литературу без разбора.
Помнится, какая-то колхозница попросила у меня что-нибудь эротичное почитать в электричке. Я, не моргнув глазом, протянула ей Чарльза Буковски. До сих пор не знаю, правильно ли поступила.
Бывали, правда, авторы, которых не брали, даже несмотря на мои бурные уговоры.
Начальники сетовали:
– Ваша торговая точка единственная, где не покупают Курпатова.
– Такой район, шизофреников мало, а параноиков клинит на Кодексе бусидо. И еще в моде “Пистолеты и револьверы”. И, конечно, “Золотой ус”…
Вокруг универсама теснились мрачные хрущевки и неблагоустроенные дворы. В захолустном торговом заведении для меня развеялись кое-какие мифы. Самые читаемые писатели оказались нечитаемы в моем районе. За три месяца ни разу не спросили Пелевина! Про Сорокина здесь просто не знали. Породы кошек, породы собак, календари и комнатные растения занимали людей куда как больше.
А художественной литературы было завались.
– И вы все это читали? – как-то спросили меня.
– Конечно, нет, – облегченно вздыхаю. – Зачем?
Поначалу от книг оторваться не могла, потом все чаще стала ловить себя на мысли: где-то этот сюжетец и эти мыслишки уже встречались… Только где? Да везде! Античные авторы главное о человеке и его жизни уже сказали. Хотя и это не первоисточник. Надо выйти на ступени магазина и взглянуть на небо, чтобы понять почему…
В ЛГУ я перебралась в декабре. Мне понравилась большая елка перед главным корпусом и километры заснеженных полей вокруг. И потом название, магическое…
Начальники оставались те же самые. Они содержали несколько торговых точек по городу, в основном арендуя помещения в крупных институтах и универсамах. И перетасовывали между ними книги – что где пойдет… Ценники на книгах часто переклеивали (обычно в сторону увеличения стоимости), а так как старые плохо отрывались, то лепили сверху – иногда по три слоя на одной книжной заднице…
В университетском киоске оказалось много изданий, которые я бы никогда не купила, но задаром прочитать интересно. Для оценки, так сказать, печатной продукции.
Начала с раскрученных. Милан Кундера. Какой же это, к черту, любовный роман, где ни у кого из героев путной любви не получается?! Нет Бога, нет Неба, есть большое “Я” Милана Кундеры, но без Космоса оно небольшое и слабопривлекательное. Его герои – безвольные, эгоистичные самцы.
“Я, признаться, люблю в женщине не то, чем она есть сама по себе и для себя, а то, чем она обращена ко мне, чем становится для меня”.
Фу, как скучно.
Некоторые книги как чашка кофе – выпьешь, и спать не хочется. “Бойцовский клуб” – крепкий черный кофе без сахара и молока. Как часто говорит мой знакомый Кирилл о литературе, “меня „вставило“ от этого”. Можно сочинять долгую критику, можно сравнивать Чака Паланика с Толстым и Достоевским, а зачем? Если “вставило”…
“Я был слишком завершенным.
Слишком правильным.
Я хотел выбраться из моей мышиной возни. Перестать играть роль сидящего в самолетном кресле потребителя одноразового масла.
Долой шведскую мебель.
Долой умное искусство.
Я взял отпуск. Я уснул на пляже”.
Вечером спросила у любимого (у нелюбимого о таком спрашивать бессмысленно):
– Хочешь, уедем куда-нибудь к теплому морю на год, будем жить не за свой счет и делать, что захотим?
– Нет, уедем к тете в деревню, и за свой счет. Но все равно будем делать, что захотим!
