Нора Робертс - Яд бессмертия
— Какой там сон! Твоему лейтенанту плохо. Рорк уронил портфель и схватил Соммерсета за лацканы.
— Что с ней?! Где она?
— Ей, очевидно, приснился кошмар. Она кричала. — Соммерсет, потерявший свое обычное самообладание, взъерошил себе волосы. — Я хотел ей помочь, но она не позволила. Я собирался вызвать врача. Она в своем кабинете.
Рорк оттолкнул Соммерсета, но тот поймал его за руку.
— Ты должен был предупредить меня, что ее мучит. Рорк вырвал руку и помчался вверх по лестнице.
— Я сам с ней разберусь.
Он нашел Еву жалкой и дрожащей. На него нахлынуло множество различных чувств сразу: ярость, облегчение, сожаление, угрызения совести… Но сейчас важнее всего была она. И он обнял ее.
— Все хорошо, Ева.
— Рорк… — Она еще раз содрогнулась, а потом обхватила его руками за шею. — Опять эти сны!
— Знаю. — Он опустился в кресло, усадил ее себе на колени и прикоснулся губами к мокрому от пота затылку. — Бедная…
— Теперь без них не обходится ни одна ночь! Их уже ничто не может остановить.
— Почему ты молчала, Ева? — Он заставил ее откинуть голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Зачем мучилась в одиночку?
— Их ничто не остановит, — повторила она и закрыла лицо ладонями. — Раньше я ничего не помнила, а теперь вдруг вспомнила все… Я его убила, Рорк! Я убила родного отца!
Глава 13
Он смотрел ей прямо в глаза, чувствуя, как она дрожит.
— Милая, это просто страшный сон.
— Нет, озарение.
Ева призвала на помощь все свое мужество. Она должна была кому-то рассказать — иначе этот ужас так и не выплеснется наружу, останется у нее в душе. Но для начала нужно обрести спокойствие, нужно рассуждать как полицейский, а не как женщина, тем более не как запуганный ребенок.
— Все было так отчетливо, Рорк, что я до сих пор не отошла. Я все еще чувствую все это, чувствую его… Комната в Далласе, где он меня запер. Он всегда меня запирал, куда бы мы ни переехали. Однажды я попыталась выбраться и удрать, но он меня поймал, а после этого стал снимать комнаты на высоких этажах и запирать двери снаружи. Убежать стало невозможно. Наверное, о моем существовании вообще никто не знал… — Горло горело огнем, и она попыталась откашляться. — Мне надо глотнуть воды.
— Вот, выпей. — Рорк подал ей стакан, оставленный Соммерсетом.
— Нет, это транквилизатор. Не хочу транквилизатор. — Она с трудом перевела дыхание. — Мне он не нужен.
— Хорошо. Сейчас я принесу тебе простой воды. — Рорк встал и, увидев в ее глазах подозрение, улыбнулся. — Обещаю: просто воды.
Поверив ему на слово — кому же еще ей было верить? — Ева приняла у него стакан и жадно выпила до дна. Потом Рорк присел на подлокотник ее кресла, а она, глядя прямо перед собой, заговорила снова:
— Помню ту комнату. Этот сон мне снится вот уже две недели, и каждый раз вижу все новые жуткие подробности. Я даже пошла на прием к доктору Мире. — Она подняла на него глаза. — Я тебе не говорила… Не смогла.
— Ничего, — выдавил Рорк. — Ведь теперь ты все мне расскажешь.
— Теперь придется. — Она набрала в легкие побольше воздуху и попыталась представить всю картину, вспомнив, как ведет себя следователь на месте преступления. — Я бодрствовала в той ужасной комнате. Надеялась, что он вернется вдрызг пьяным и не тронет меня. Было уже очень поздно.
Чтобы увидеть все это, ей даже не надо было закрывать глаза: мерзкая комнатушка, мигание красной рекламы за грязным окном.
— Там было холодно, — бормотала Ева. — Он сломал кондиционер, и стало очень холодно. Я видела, как у меня изо рта идет пар. — Она содрогнулась, настигнутая этой волной холода из прошлого. — Я очень хотела есть. Мне просто необходимо было поесть. У нас никогда не было еды, и я все время голодала. Я как раз обрезала плесень с куска сыра, когда он заявился.
Скрип открывающейся двери, липкий страх, стук падающего ножа. Еве хотелось встать, походить, чтобы успокоить нервы, но она сомневалась, что ноги ее послушаются.
— Я сразу увидела, что он недостаточно пьян. О, в этом я хорошо разбиралась. Сейчас я вижу его как живого. У него были темно-каштановые волосы и расплывшееся от пьянства лицо. В свое время он был, наверное, красив, но потом полопались сосуды по всему лицу, в глазах… У него были огромные ручищи. Огромные! Или, может быть, мне это просто казалось, потому что я была мала.
Рорк взял ее за плечи и стал массировать, чтобы снять напряжение.
— Он больше не сделает тебе больно. Он больше к тебе не притронется.
— Нет, — согласилась она. «Зато во сне… — пронеслось в голове. — Во сне я буду по-прежнему корчиться от боли». — Он взбесился, потому что застал меня за едой. Мне не полагалось притрагиваться к еде без разрешения.
— Боже! — Рорк поплотнее укрыл ее одеялом, чтобы унять ее дрожь. А он-то всегда поражался, с каким аппетитом она ест! Ему очень хотелось так ее накормить, чтобы она раз и навсегда забыла про голод.
— Потом он принялся меня бить. — Ева услышала, как сорвался ее голос, и попыталась взять себя в руки.
, «Теперь это просто рапорт о происшествии, — внушала она себе. — Рапорт, только и всего!» — Он сбил меня с ног и продолжал осыпать ударами. По лицу, по всему телу. Я плакала, кричала, умоляла его перестать. Он разорвал на мне одежду и запустил пальцы.., в меня. Мне было нестерпимо больно, потому что он насиловал меня только прошлой ночью и теперь снова принялся насиловать. Дышал мне в лицо, просил быть хорошей девочкой — и насиловал. Мне казалось, что я вот-вот разорвусь на кусочки. Боль была такой ужасной, что я больше не смогла терпеть. Я стала его царапать — наверное, до крови. Тогда он сломал мне руку.
Рорк не мог больше сидеть спокойно. Он вскочил, подбежал к окну и распахнул его — ему нужен был свежий воздух.
— Может быть, я на минуту отключилась. Но мне не удалось до конца забыть про боль. Иногда ведь про нее забываешь…
— Да, — бесстрастно подтвердил он. — Знаю.
— Но в тот раз боль была чудовищная: она накатывала омерзительными волнами. А он никак не мог уняться… И тогда в руке у меня оказался нож — взял и оказался, сам собой. Я ударила его ножом. — Ее вздох был так похож на рыдание, что Рорк обернулся. — Я вонзала в него нож снова и снова. Кровь была повсюду — сладко пахнущая свежепролитая кровь. Я выползла из-под него. Наверное, он уже был мертв, но я пырнула его еще несколько раз. Я вижу себя, Рорк: я стою на коленях, сжимая в кулаке рукоятку ножа, вся в крови; его кровь брызжет мне в лицо… Мне не позволяла остановиться моя боль.
«Кто бы поступил иначе? — пронеслось у него в голове. — Кто?!»
— Наконец я заползла в угол, чтобы быть от него подальше. Я боялась, что он встанет и убьет меня. То ли я потеряла сознание, то ли уснула от изнеможения. Помню только рассвет. И свою боль. Я превратилась в комок боли; Кажется, меня вырвало. А потом я увидела.., увидела…
