Джоанна Росс - Тайные грехи
– Заметил, что за весь день мы ни разу не поссорились?
– Да, я обратил внимание, – сказал Мэтью, подбрасывая щепку в огонь; к небу взметнулся сноп веселых искр, – но молчал, боялся сглазить.
Ли пригубила красного вина, извлеченного Мэтью из походного холодильника. Он прав. Главное – не спугнуть очарование.
У обоих было такое чувство, словно они одни на берегу. Сверху струился лунный свет; в его лучах песчинки сверкали алмазами. В ночном воздухе шумел прибой. Недалеко от того места, где они постелили плед, плескались волны, изредка подбираясь поближе и обдавая их брызгами. Такие ночи созданы для любви.
– Я провела незабываемый день.
– Если бы ты пошла с Ким и ее друзьями, попала бы в гастрономический рай.
– Обожаю «хот догс».
– Конечно. Кто не знает, что сосиски с картофельными чипсами – идеальная закусь к «Дом Периньон»?
Впервые за весь день Ли уловила в его голосе сварливые нотки. Он становился прежним Мэтью. Она вздохнула. Ее взгляд скользнул от его лица к правому бедру, где на загорелом теле выделялась белая полоска. Она давно заметила шрам и догадалась, что это следствие ранения. Того, за которое он получил «Пурпурное сердце».
Не обращая внимания на последнюю брюзгливую реплику, Ли осторожно дотронулась до бывшей раны.
– Болит?
– Только в ненастье.
Он опять окружал себя табличками «Вход воспрещен!»
– Жалко, что ты был ранен. Но знаешь, меня удивляет другое. По моему разумению, плечо должно беспокоить тебя гораздо сильнее.
– Почему?
– Здесь рана посерьезнее. Она еще может дать себя знать.
Ли была абсолютно права. Но главное – с какой заботой она это произнесла!
– Ты преувеличиваешь.
– Нет. Можно выдвинуть предложение?
– Ты – босс.
Но Ли твердо решила не допустить новой ссоры, поэтому оставила эту реплику без внимания.
– Я прекращаю видеть в тебе грубияна и сноба, а ты во мне – избалованную богатую стерву.
– Я никогда не считал тебя стервой, – не совсем искренне возразил Мэтью. – Зазнайкой – да. Тираншей – хотя и в особой, смягченной манере! Но не стервой. – Он вдруг спохватился: – Я – сноб?
– Ну, у тебя есть склонность загонять людей в угол. И ты ненавидишь тех, у кого есть деньги. Но постой… Разве я тиранша?
Они скрестили взгляды, словно ожидая друг от друга извинений. И вдруг одновременно расхохотались. Миг взаимной неловкости благополучно канул.
Лежа на пледе в черную и синюю клетку, подложив руки под голову, Мэтью смотрел в необъятный простор неба.
– Взгляни на звезды. Кажется, можно достать рукой. Ли нечленораздельно выразила согласие, однако ей было не до звезд. Она упивалась созерцанием того, как серая тенниска обрисовывала его литые мускулы, и, сознавая опасность, все же позволила взгляду украдкой пробежаться по его длинным ногам и остановиться на бедрах.
– Во время моего второго срока в Наме бывали моменты, когда я смотрел на звезды и думал, что здесь, в Америке, они светят точно так же. Глупо, конечно, но иногда помогало продержаться.
Он впервые делился с ней воспоминаниями о Вьетнаме!
– Что же здесь глупого, – мягко возразила Ли. Мэтью повернулся к ней. Несмотря на жар от костра, ее бил озноб. В глазах металась тревога. Как ни приятно было Мэтью сознавать свою неожиданную власть над ней, он не мог не отдавать себе отчета и в своей зависимости от Ли. Сердце бешено стучало в груди.
– Иди ко мне.
– Не могу.
– Не можешь? Или не хочешь?
У Ли пересохло в горле, и она хлебнула вина. Глоток, другой, третий… И наконец залпом опорожнила стакан.
– Мне страшно.
Легкий ветер с моря ерошил ей волосы. Мэтью сел и, потянувшись к Ли, поправил упавшую на лицо прядку. Этот внешне невинный жест приобрел характер интимной ласки. Мэтью чувствовал, как от его прикосновений – а вовсе не от костра – у нее теплеет кожа. Тот же жар разлился и по его телу.
– Мы друг друга стоим. – Он бережно взял девушку за подбородок, и она всем телом потянулась к нему.
Череда длинных гудков возвестила его поражение. Джошуа швырнул трубку на рычаг и продолжил мерить комнату шагами. Где, черт побери, ее носит? Он звонил и на студию, и в этот чертов дом на берегу, куда она переехала, – Ли нигде не было. Чем она занимается? И главное – с кем?
Затрещал телефон. Он схватил трубку и рявкнул:
– Ли?
Пауза была непродолжительной.
– Пардон, папочка, это другая – непутевая – дочь.
– Моя дочь не станет сниматься для порнографических открыток.
– Не вешай трубку, – предупредила Марисса, угадав его намерение. – У меня есть деловое предложение. Нужно обсудить.
– Нечего нам обсуждать.
– В самом деле? А как тебе понравится, если эти снимки попадут на первую страницу «Инкуайера»?
– Ты несовершеннолетняя; они не посмеют опубликовать эту пакость. А если посмеют, я добуду судебное предписание раньше, чем этот долбаный редактор успеет опомниться.
– К твоему сведению, милый папочка: как раз на прошлой неделе мне стукнуло восемнадцать. Ты меня не поздравишь?
– Если ты попытаешься сбагрить кому-нибудь эти снимки, я прекращу выплату твоего содержания.
Марисса покатилась со смеху.
– Того, что я выручу за эти картинки, хватит с лихвой, чтобы обойтись без твоих жалких подачек. Но, как ни трудно тебе это представить, разговор пойдет не о деньгах.
– С каких это пор шантажиста не интересуют деньги?
– Фи, папочка! – Марисса укоризненно поцокала языком. – Шантаж – грубое слово, ты не находишь?
У него стало подниматься давление. В висках стучала кровь.
– А как, по-твоему, это называется?
– Попыткой договориться.
Джошуа наполнил свой бокал и сделал затяжной глоток.
– Чего ты добиваешься?
– Кинопробы. И все. Одной несчастной пробы, чтобы доказать тебе, что я – залог твоего будущего процветания.
– Позора, ты хочешь сказать? Хочешь получить роль? Через мой труп! Студия «Бэрон» не снимает шлюх!
Вместо того чтобы обидеться, Марисса разразилась неудержимым хохотом.
– Шуточки у тебя! Бесценный папочка, ты не только снимаешь шлюх, но еще и трахаешь их. Кстати, раз ты затронул эту тему, как по-твоему, «Инкуайер» заинтересует «взгляд из-за кулис» на то, как именно отбирают актрис на роли? Тебе не кажется, что это придаст снимкам еще большую пикантность?
– Если ты осмелишься…
– Даю тебе ночь на размышления. Даже больше. Позвонишь утром во вторник. – Она дважды повторила свой телефон в «Уилшире», чтобы удостовериться, что он правильно записал. И отключилась.
Побагровев от ярости, Джошуа тотчас набрал номер. А услышав ставшие привычными гудки, швырнул аппарат через всю библиотеку.
