Юлия Шилова - Раба любви, или Мне к лицу даже смерть
Я приготовила кофе и посмотрела на Вадима.
– Ты сам нальешь или за тобой поухаживать?
– Да ладно, наливай, что уж там, – махнул рукой Вадим. – Я ведь не трахаться с тобой собираюсь.
Я налила ему кофе и села напротив. Он сделал несколько глотков.
– Тебе когда в больницу?
– Завтра.
– Что врач говорит?
– Что он может сказать? Пока нечего. Чувствую себя неплохо. Пока живая, как видишь.
– Ты молодец, этого кошелька быстро крутанула. Ты уверена, что он заразился?
– Конечно. Мы с ним трижды сделали это.
– Молодчина, Машка!
– Кстати, а откуда ты узнал, что он у меня ночевал?
– Работа у меня такая. Вечером проезжал мимо твоего дома, смотрю, Колькин лимузин стоит. Ну, думаю, загасился парнишка. Одурел и забыл все меры предосторожности. Хотя, если бы я не знал, что ты спидоноска, тоже бы с тобой загасился.
– Если бы я не болела, то не стала бы даже с тобой разговаривать, не говоря уже о том, чтобы сидеть за одним столом, – разозлилась я.
– Ты что так взъелась? Ты со мной на таких тонах не разговаривай, а то я быстро тебя отучу. Общайся со мной как положено. Уяснила?
– Уяснила, – безразлично ответила я и опустила глаза. – Он может мне позвонить.
– Скажи, что уезжаешь на некоторое время за границу, придумай что-нибудь, ты же умная девочка. У тебя больше нет необходимости встречаться с этим говнюком. Ты честно заработала свои деньги. Конечно, если хочешь, можешь продолжать трахаться с ним, только уже за свой счет и без ущерба для новых клиентов. Через месяц наши люди позвонят ему на сотовый и скажут, что он заразился СПИДом. Считай, что после этого он не жилец. Он будет ждать смерти изо дня в день, из месяца в месяц. Как только он узнает о СПИДе, одним конкурентом у нас станет меньше. Считай, что сегодня ночью ты его обезвредила, – засмеялся Вадим.
– Но ведь он может мне отомстить.
– Он даже не поймет, что его заразила ты. Может, в этом виновата блондинка, а может, жена. С сегодняшнего дня они все попадают в одну цепочку. Ты являешься только звеном этой цепочки.
– Ну а если он все же поймет, что это я?
– Ты полностью от всего отказываешься.
– Ну а если он все-таки решит отомстить?
– Я не дам тебя в обиду. Ты принята на работу. Пахан никогда не дает в обиду своих сотрудников. Можешь ни за что не переживать. В случае каких-либо проблем моментально звони. Я все улажу.
– Но ведь он может сдать меня представителям официальной медицины! – не могла успокоиться я.
– Не переживай. Я же сказал, что ты будешь лечиться только там, где у нас все под контролем. Представители официальной медицины никогда не узнают о твоем существовании.
– Он может посадить меня в тюрьму за умышленное заражение!
– Запомни: ты никогда и никого не заражала умышленно. Ни один суд не сможет доказать умышленное заражение. Ты не лечишься официально и не подписывала никаких бумаг. Может, ты и сама не знала, что больна. Запомни это раз и навсегда. Колька твой думал не мозгами, а другим местом. Сперма стукнула ему в голову, и он даже не вспомнил о существовании презерватива. Зачем обвинять в собственных несчастьях весь мир, если можно было подстраховаться! Нет, Машка, можешь не переживать: никто тебя не посадит. Не забывай, что у тебя есть надежная защита. Ты числишься на ставке. У тебя довольно рискованная работа. Мы в состоянии обеспечить тебе надежную охрану и от нашего гребаного государства, и от твоих обезумевших клиентов, если они полезут на рожон.
Закрыв за Вадимом дверь, я привела себя в порядок и отправилась на стоянку. Взяв машину, съездила в бюро ритуальных услуг и заказала матери красивый памятник из черного мрамора. Затем зашла в магазин, купила бутылку дорогого коньяка и поехала в свою больницу.
Глава 19
Через пару минут после моего прихода в отделение сбежался весь медперсонал, оставшийся работать в ночную смену. Мы разместились в ординаторской и открыли коньяк. Медсестры ахали и с восхищением рассматривали меня. Баба Люба по привычке выкатила несколько бутылок самогонки, сетуя на то, что не может пить другие напитки. Дверь открылась, и на пороге появилась Танька. Она с грустью посмотрела на меня и села в угол. Девчонки протянули мне рюмку.
– Я не могу, – отказалась я.
– Почему? – расстроилась баба Люба.
– Я за рулем.
Все замолчали и уставились на меня, как на привидение. Я подошла к окну и присела на подоконник.
– Кто не верит, может посмотреть. Мой фиолетовый «Опель» припаркован у приемного отделения.
Все, кроме Таньки, бросились к окну. Встретившись с ней глазами, я опустила голову.
– Машенька, откуда у тебя все это? – запричитала баба Люба. – Красивый костюм, туфли, сережки, кольца, иностранная машина! Где ты теперь работаешь? Неужто в другой больнице так хорошо платят? Разве можно все это заработать за такой короткий срок, да еще в государственном учреждении?
– Нет, баба Люба. Ты сама прекрасно знаешь, что нельзя. В государственном учреждении нельзя заработать даже на пропитание, не говоря о чем-то другом. Я с государством в игры на выживание больше не играю. Каждый раз цены поднимают и смотрят, сдохну я или выживу. Выжить-то можно, если одни макароны жрать да в стоптанных сапогах ходить, но с меня хватит. Я не животное, чтобы на мне эксперименты проводить. Я хочу по-человечески пожить, а не прозябать, как раньше. Я теперь в частной фирме работаю и получаю нормально.
– А что за фирма? – чуть ли не хором спросили девчонки.
– Коммерческая тайна. Я документ подписала о неразглашении, поэтому лишних вопросов прошу не задавать.
– А может, на этом предприятии и для меня местечко найдется? – поинтересовалась баба Люба. – Машенька, ты же меня знаешь, я никакой работой не побрезгую. Могу любой туалет вымыть.
– Нет. С местами там напряженка, – улыбнулась я.
– Так ты поговори со своим начальством, авось найдется местечко.
– Хорошо, поговорю, – не стала я расстраивать бабулю.
– Она у нас замуж вышла, – язвительно произнесла Танька и насмешливо посмотрела на меня.
Я пришла в замешательство, но затем, взяв себя в руки, вызывающе посмотрела на Таньку и спокойно произнесла:
– Нет, Таня, у тебя устаревшая информация. Я уже развелась.
– Так быстро?
– Так получилось.
– А в чем же причина?
– Молодые, горячие, не сошлись характерами.
– Ты что, Машенька, замужем была? – удивилась баба Люба.
– Была, только совсем недолго. Такой скоротечный брак. Ладно, мне пора.
Я встала, посмотрела на раскрасневшихся девчонок и раздала всем по сто долларов.
– Что это? – охнули они в один голос.
– Считайте, что это материальная помощь. Я же знаю, что такое в нищете прозябать. Пусть маленькая, но радость.
