Нора Робертс - Приговоренные к безумию
– Не знаю, но, по-моему, этот раз попадает под последнюю категорию.
– Да, я здорово зарядилась. – Она чмокнула его в губы. – Спасибо.
– Чем еще могу помочь?
– Ну, ты можешь убрать свою великолепную задницу, чтобы я смогла дочитать данные. – Ева откатилась в сторону. – Я хочу кофе.
– Ночь будет долгой. Почему бы нам не запастись шоколадным тортом?
Ева схватила рубашку.
– Хорошая мысль!
* * *Благодаря сексу и кофеину уровень энергии Евы оставался достаточно высоким до начала четвертого. Она добавила в список еще шесть имен. План действий уже формировался в ее голове. Утро она решила начать с Дьюксов.
Когда Ева потянулась за очередной чашкой кофе, Рорк отодвинул её подальше.
– Рабочий день окончен, лейтенант.
– Меня хватит еще на час.
– Нет. Ты бледная, а это верный признак того, что тебе пора спать. Ты должна выспаться, если собираешься беседовать с семьями жертв. Возьмешь с собой Пибоди?
Рорк задал этот вопрос не столько из любопытства, сколько с целью отвлечь Еву. Выключив компьютеры, он обнял ее за талию.
– Еще не решила, – вздохнула Ева. – Если я возьму ее, то она будет рваться к Макнабу, а если нет, начнет дуться. Пибоди трудно вытерпеть, когда она дуется.
Ева сама не заметила, как оказалась в кабине лифта. «Это свидетельствует, что мне действительно пора спать», – подумала она.
– Пожалуй, предоставлю решение ей самой. А может быть…
– Решишь утром, – закончил Рорк и подтолкнул ее к кровати.
ГЛАВА 14
Лежа в темноте, Макнаб беспокойно ворочался в постели. Он считал удары своего сердца, и ему казалось, что они, подобно тиканью часов, отсчитывают отведенное ему время.
Днем было легче – работа отвлекала его, заставляя думать о чем-то, кроме себя. А здесь постоянно слышится это чертово тиканье, прерывающееся, только когда он протягивает за чем-то руку или пытается сесть.
Стоит ему закрыть глаза, как он видит все это снова. Крики, суета, движение руки Хэллоуэя, поднимающей оружие. А потом обжигающий удар, отбросивший его назад, – и полное бесчувствие.
Если бы он прыгнул в другую сторону… Если бы Хэллоуэй промазал…
Если, если, если…
Макнаб знал, что сейчас его шансы на выздоровление снизились до тридцати процентов, и что они уменьшаются с каждым часом. Остальные тоже это знали, и, хотя хранили молчание, ему все равно казалось, что он слышит их мысли.
Особенно мысли Пибоди – даже во сне.
Повернув голову, Макнаб увидел в темноте очертания ее фигуры. Она лежала на кровати рядом с ним, и дыхание ее было легким, как у младенца.
Он вспомнил, как она болтала без умолку о работе, расследовании, Джейми и о тысяче других вещей, стараясь избежать мучительных пауз, когда помогала ему раздеваться на ночь.
Господи, он не мог даже расстегнуть штаны!
В будущем придется обходиться только «молниями» и «липучками».
Он должен с этим справиться – другого выхода нет. Но будь он проклят, если позволит Пибоди стать при нем сиделкой!
Макнаб ухватился здоровой рукой за столбик кровати, пытаясь подняться. Пибоди зашевелилась, и в темноте послышался ее голос – слишком четкий для человека, который только что проснулся.
– В чем дело?
– Ни в чем. Просто хочу встать.
– Я тебе помогу. – Она протянула руку и включила бра.
– Сам справлюсь.
Но Пибоди уже поднялась и обошла вокруг кровати.
– Хочешь в туалет? Вы с Джейми вылакали по галлону молока с этим тортом. Я же тебя предупреждала…
– Никуда я не хочу. Ложись.
– Все равно я не могу заснуть. Думаю об этом деле. – Опытными и быстрыми движениями она помогла ему сесть. – Как ты считаешь, Даллас и Рорк еще работают или…
– Сядь.
– Я принесу тебе воды.
– Сядь, Пибоди!
– Хорошо.
Пибоди села рядом с ним, заставив себя улыбнуться. Но ее мышцы были напряжены, как у скаута во время соревнования, и Макнаб не улыбнулся в ответ.
– Это не сработает. У нас ничего не получится.
– Глупо говорить об этом в три часа ночи.
Пибоди попыталась встать, но Макнаб положил здоровую руку ей на колено.
Он понимал, что Рорк был прав насчет его и Пибоди. Он любит ее и, значит, поступит так, как должен поступить.
– Я собирался нахамить тебе и вывести из себя. Это было бы не так трудно. Мы бы расстались, и каждый пошел бы своей дорогой. Но это было бы неправильно. Я намерен играть честно.
– Сейчас слишком поздно для подобных разговоров. Я устала.
– Ты не спала, и я тоже. Так что выслушай меня.
– Я прекрасно знаю, что ты собираешься сказать. Ты стал инвалидом и хочешь расстаться со мной, чтобы не портить мне жизнь. – Она взяла со стола салфетку и высморкалась. – Ты хочешь, чтобы я ушла и вела полноценную жизнь, не таская на себе груз в виде тебя. Но я не уйду. И ты действительно вывел меня из себя, думая, что я на такое способна.
Макнаб вздохнул, не убирая руки с ее колена.
– Я знаю, ты упрямая, Пибоди, и не уйдешь, когда я… в таком состоянии. Ты останешься рядом со мной, даже… даже если твои чувства изменятся. Вскоре мы оба перестанем понимать, делаешь ли ты это по собственному желанию, или потому, что считаешь себя обязанной.
Пибоди отвернулась и уставилась в стену, чтобы не смотреть в его печальные зеленые глаза.
– Я не желаю это слушать.
– Придется. – Макнаб откинулся назад, держась здоровой рукой за столбик кровати. – Мне не нужно лекарство, и ты не должна им становиться. Господи, я бы не мог даже пописать самостоятельно, если бы Рорк и Даллас не выдали мне это гребаное кресло! Даллас оставила меня в команде, хотя не должна была этого делать. Я этого не забуду.
– Ты просто себя жалеешь.
– Еще как! – Он горько усмехнулся. – Когда ты мертв на двадцать пять процентов, волей-неволей себя пожалеешь. Я напуган и не знаю, что буду делать завтра. Если мне придется жить в таком состоянии… – Макнаб напомнил себе, что твердо решил не распускать нюни. – Но я имею право принимать решения и не хочу, чтобы ты оставалась со мной.
– Тебе вовсе не обязательно придется жить в таком состоянии. – Пибоди чувствовала, как слезы обжигают ей горло. – Если паралич не пройдет через несколько дней, ты отправишься в ту клинику.
– Конечно. За это тоже спасибо Даллас и Рорку. Я поеду туда, и, может быть, мне повезет.
– Они добиваются успеха в семидесяти процентах случаев.
– И не добиваются в тридцати. Не говори о цифрах с электронщиком, бэби. Пойми: я должен на какое-то время сосредоточиться на себе. Сейчас я не могу думать о том, что получится или не получится у нас с тобой.
– И ты решил просто запихнуть эти мысли подальше, чтобы тебе не пришлось лишний раз беспокоиться? Ты стал не только инвалидом, но и трусом!
