Алёна Белозерская - Один вечер в Амстердаме
Впрочем, он и был фантазией, фантомом, который она сама и сотворила. Рита видела интерес Анри к себе, но не могла понять, что за этим интересом скрывается. Вряд ли это был просто секс, так как она не считала себя совершенной любовницей, к которой мужчина всегда готов возвращаться. Да, они весело проводили время друг с другом, однако Рита мучила себя предположением, что этого мало для того, чтобы быть вместе. Неуверенная в себе, она постоянно искала причину, по которой Анри появился в ее жизни. Она не видела в себе достойную партнершу этому привлекательному мужчине, несмотря на то что сама отличалась приятной внешностью и завидной эрудицией. Ко всему прочему Рита была богата. И пусть эти деньги принадлежали не ей, а отцу, тем не менее она пользовалась ими. А если человек, думала она, имеет возможность самостоятельно распоряжаться некоторыми вещами, значит, он обладает ими в полной мере. Сначала Рита испугалась, что Анри нужно состояние ее отца, потом смело отбросила эту мысль в сторону. Он никогда не говорил о деньгах, вообще не задумывался о них, тратил легко и без сожаления. А учитывая, в каком отеле Анри жил во время своего последнего визита в Петербург, можно было не сомневаться в том, что в финансах он не нуждается.
Вместо того чтобы просто наслаждаться, Рита изводила себя вопросами, не имеющими ответа. И, безусловно, это отражалось на ее состоянии и настроении, которое менялось в зависимости от того, насколько приятная мысль посещала ее враждующий с самим собой мозг. То она неуемно веселилась, особенно в те дни, когда Анри звонил ей или когда они должны были встретиться, то отчаянно грустила, глядя на молчащий телефон.
Подкрасив ресницы, Рита вышла из ванной и осторожно заглянула в комнату. Когда она выбралась из постели, Анри еще спал, и ей не хотелось тревожить его. Она и сейчас предполагала, что он будет отдыхать после бессонной ночи, однако Анри стоял у окна и разговаривал по телефону. Она ни слова не поняла из того, что он говорил, лишь остановилась на пороге и с улыбкой слушала его голос.
Анри, почувствовав, что находится в комнате не один, повернулся и помахал ей рукой, приветствуя, однако разговор не прервал.
— Нет, — сказал он в трубку своему боссу Хуго Леммеру, — они еще ничего не предприняли. Поселились в небольшом отеле недалеко от центра и даже не следят за ней. Видимо, ждут команды сверху. Конечно, я сообщу, когда она будет у них. Вряд ли они оставят ее в городе. Скорее всего вывезут за границу. Так будет безопаснее всего. Самолеты и автомобили отметаю, думаю, что они воспользуются морем.
Анри закончил разговор и положил телефон на маленький столик, стоящий у дивана.
— Ты великолепна, — сказал он, с восторгом осмотрев обнаженную Риту, держащую в руках лишь мокрое полотенце.
Тоненькая, прекрасно сложенная, Рита действительно вызывала восхищение, и Анри нисколько не солгал, сделав этот комплимент.
— Моя подруга Маша Теребина, — Рита отбросила полотенце в сторону и как балерина взмахнула руками, демонстрируя красоту фигуры, — говорит, что для того, чтобы у женщины блестели глаза, нужны диета, спорт, любовь и секс. Хотя первое и второе не так важны, как третье и четвертое.
— Твоя подруга эксперт в женской психологии? — улыбнулся Анри, притянул Риту к себе и с удовольствием провел пальцами по прохладной коже. — То есть только секс и любовь?
— Я бы сказала, что женщине нужна только любовь, тогда она всегда будет прекрасной. Что это? — спросила она, дотронувшись пальцами до медальона с изображением танцовщицы у него на груди.
Маленькая изящная фигурка застыла в золотой оправе, но казалась живой и теплой на ощупь. Она была нагой, лишь тонкий пояс висел на ее круглых бедрах.
— Это Иштар, — ответил он, отведя ее руку в сторону. — Аккадская богиня любви и войны. Красива, жестока, коварна, непостоянна. В общем, типичная женщина.
— О! — воскликнула Рита. — С каждой минутой я все лучше узнаю тебя. В твоих словах послышалась горечь, не так ли? Этот медальон подарила дама, которую ты любил. Она тебя оставила, и поэтому ты очень осторожно ведешь себя со всеми женщинами, которые хотят войти в твою жизнь. Угадала?
Анри не ответил, повалил Риту на диван и принялся целовать. Она, смеясь, вырывалась из его объятий, чем раззадоривала его еще сильней, а сама думала над тем, почему он промолчал. Неужели в его жизни действительно присутствовала женщина, которой он отдал свое сердце, а она, Рита, не имеет ни единого шанса на то, чтобы стать частью его мира.
— Перестань, — тихо попросила она, разжав его руки. — Мне пора уходить.
— Я тебя не держу, — сказал он и снисходительно улыбнулся, что разозлило ее.
— Поэтому я и чувствую себя ненужной.
Рита подняла платье с кресла и встряхнула его. Потом надела и, неуклюже заломив руки за спину, попыталась застегнуть молнию.
— Тебе не хватает легкости, — сказал Анри.
Он поднялся с дивана, подошел к ней и повернул к себе спиной. Ловкие пальцы быстро справились с задачей, которая не давалась Рите, и спустя секунду платье уже плотно облегало ее фигуру.
— Легкости? — Она подняла бровь, вопрошающе посмотрев на него. — В чем это должно выражаться?
— В умении жить одним мгновением, не оглядываясь на прошлое и не задумываясь о будущем, — ответил Анри и рассмеялся. — Ты слишком много думаешь, причем неэффективно. Жестко планируешь. Ко всему привязываешься, цепляешься.
— Ты меня обижаешь.
— Вот. И обижаешься тоже, — добавил Анри. — Это глупо. Рита, — он обнял ее за плечи, — все может измениться в один момент. Тогда ты поймешь, что стоило наслаждаться каждой минутой жизни, вместо того чтобы задумываться о пустяках.
— Ты жесток. — Рита отодвинулась от него и взволнованно осмотрелась, словно что-то искала.
— Меня всегда удивляет, когда люди не умеют отличить правду от жестокости. Чем я обидел тебя и почему ты сделала такие выводы? — спросил Анри и сам ответил: — Тем, что цинично разрушил твои представления о том, как должны вести себя мужчина и женщина. Я прав?
Он еще никогда не говорил в такой манере с женщиной, впрочем, ни одна из них не заставляла его думать и тем более произносить вслух подобное. Рита молча глядела ему в глаза, а он продолжал говорить с тайным желанием ранить ее и тем самым отдалить, так как боялся, и в первую очередь не за нее, а за себя.
— Ты ожидала пылкой влюбленности, страсти и, черт подери, серьезности. Но что такое серьезность? Вдумчивость, строгость? Я должен составить план наших отношений и уверять тебя, что мы счастливо проживем всю оставшуюся жизнь? Это ты называешь серьезностью?
