Галина Романова - Чужая жена – потемки
– Козырь, говоришь? – хмыкнул полковник, и желваки под его полными в сеточку щеками заиграли, задергались. – А Козырь у Кузьмина этого – кто-то вроде доверенного лица.
– Что-о-о?! Как такое возможно?!
– А Кузя ему, видите ли, жизнь спас, когда тот сидел под следствием, – скорчился полковник и сплюнул, выматерившись. – Блатные на Кузьмина наехали через неделю после того, как его в тюрьму отправили, мудохали парня так, что чуть не убили. А Козырь за него заступился и под свое крыло взял. Расчувствовался он, видите ли, падла!!! Парня потом оправдали, выпустили. Кузя через четыре года вышел – и прямиком к парню. Тот уже в бизнес вошел плотно. Вот и…
– И Козырь завязал с тех пор?
– Будто бы, – скрипнул зубами полковник. – Пробивали его мои люди, ничего на него нет. Все чисто.
– А тут он что делает?
– Вот!!! – обрадованно подхватил Игорь Витальевич. – В том-то и дело! Зачем он сюда приехал, спрашиваю?
– И что они вам ответили? Они, кстати, все трое, здесь еще?
– Девка и Козырь здесь. Кузьмина пришлось выпустить. Адвокат у него зубастый, превышение, орал, налицо. А отвечать-то… Ни она, ни Кузя ничего не говорят. Она, по-моему, до сих пор в шоке.
– Отчего?
– Да как узнала, что Кузьмин вовсе десять лет и не сидел в тюрьме, так в обморок и брякнулась. Прямо, наверное, с того самого стула, на котором ты теперь зад свой плющишь, Рыков. В лазарете она сейчас. Лежит на койке, я не поленился, в отличие от своих подчиненных, и навестил ее. Так вот, лежит она и в потолок смотрит. И молчит.
– Она все эти годы думала, что отправила его в тюрьму, а он и не сидел вовсе?! – ахнул пораженный Рыков.
– Так точно, – едко отозвался полковник. – Девка извела себя страхами, ожидаючи его мести, а мстить-то ей было и не за что. Понял теперь, Рыков?
– Так точно, товарищ полковник, понял, – пробормотал он рассеянно. – Но если ей не за что мстить, то зачем они вообще приехали в наш город, мужики эти?
– Вот!!! – снова обрадовался Игорь Витальевич и вдруг пожаловался: – Нет, ну что за польза от этой вертушки, а?! Ведь никакой же пользы, Рыков!.. А приехали они сюда, конечно, не из-за девки, Рыков. Хотя что-то уж больно усердно Кузьмин этот о ней печется. А как, мол, она себя чувствует? А почему вы ее не выпускаете? Говорю, имеется причина. Видели ее в поселке в день громкого убийства.
– А он?
– Он жмет плечами, растягивает рот – вот так, – полковник изобразил мерзкую улыбку. – И говорит, что имеет веские доказательства ее невиновности.
– И он представил их? – напрягся сразу Рыков.
– Ага, щас! Спрашиваю – что в городе делаете? А он – приехал по делам бизнеса! С кем, спрашиваю, у вас тут дела, что вмешательство такой падлы понадобилось? Это я про Козыря! – скрипнул зубами полковник.
– Я понял.
– А он мне… Знаешь, что он мне сказал?! – Голос Игоря Витальевича завибрировал на самой высокой ноте и вдруг оборвался диким криком: – Он сказал, что приехал сюда разобраться с хозяином фирмы «Санти». А знаешь, кто хозяин фирмы «Санти»?! Покойный Иванцов, мать его душу задери! И как тебе такой расклад, Рыков?!
Глава 13
Сонечка не вошла в его кабинет, она туда буквально вползла, просочилась. Сначала едва приоткрылась дверь, потом показалась ее коленка, обтянутая тонким чулком, колготки она летом не носила. Потом кромка юбки, далее – живот, грудь, плечо, затем подбородок, вытянувшиеся в сизую нитку губы, побелевшие до синевы щеки.
– Соня, что случилось? В чем дело?!
Влад перепугался – а не свихнулась ли его возлюбленная на почве безграничного счастья, коим он ее одаривал второй день подряд? Он ведь переехал к ней. После того как Ленка не вернулась утром, а потом и к вечеру, он просто покидал кое-что из вещей в дорожную сумку, взвалил ее на плечо и двинулся прямиком по уже известному адресу.
– Не прогонишь? – спросил он запросто, когда Сонечка открыла ему. Шагнул в прихожую, улыбнулся напряженно – ответа-то так и не услыхал. – Ну что, не ждала?
Она какое-то время молча его рассматривала, время от времени переводя взгляд на его сумку. Потом шагнула вперед, обвила его шею руками, уткнулась холодным носиком ему в шею и прошептала:
– Господи, Влад! Я и мечтать не могла, что это случится так скоро!!!
И вот они второй день вместе. Вместе ужинали, вместе ложились спать, вместе завтракали. Обедать ездили в уютную кафешку в паре кварталов от фирмы. Сдержанно улыбались друг другу, сидя по обе стороны пластикового оранжевого столика. Заговорщически перемигивались и почти не разговаривали. А о чем? Все было ясно без слов. Он ушел от жены. Правда, Лена пока что об этом не знала, но ведь ушел же. Она, между прочим, тоже домой не торопилась. Маруся сказала, что так и не объявлялась и не звонила. Ну и пусть! Никаких, собственно, сожалений у Влада по этому поводу не было. Ему было очень хорошо и спокойно с Сонечкой. И даже считаные метры ее крохотной квартиры не стесняли его. Не в футбол же ему гонять, в самом деле, в доме.
Вечером они покупали что-то из еды в магазине. Вместе шли на кухню, вместе гремели посудой, что-то готовя – бестолково. Почему бестолково? Подгорало все, убегало на плиту – они же без конца целовались.
Так хорошо Ковригину не было никогда. Он был так безрассудно и необязательно счастлив, что почти забыл, что все еще женат. Сегодня утром ему об этом напомнила Сонечка.
– А что ты ей скажешь, когда она вернется? – спросила она, громко прихлебывая горячий чай из громадной черной кружки с алым маком на боку.
– Что есть, то и скажу, – он безразлично пожал плечами. – Врать-то не стоит, правильно? Ни к чему все это.
Ковригин ел овсянку. Сонечка славно ее варила, без комочков, в меру вязкую и сладкую. Сама ее не ела, предпочитая намазывать пересушенные до черноты тосты медом.
– Ни к чему, – эхом отозвалась она и взглянула на него печально. – Наверное, это подло?
– Что?
– Предаваться такому счастью, как у нас, когда ей так плохо?
– Кому? – пробубнил с набитым ртом Ковригин, хотя прекрасно понимал, о ком она говорит.
– Ну… Твоей жене! Ей же очень плохо сейчас.
– Откуда ты знаешь? – оторопел он. – Может, она в чьих-то объятиях? Может, на Канары улетела!
– А улетела?
– А я знаю?
– Так узнал бы, – сердито отозвалась Сонечка и со злостью захрустела тостом, забыв намазать его медом. – Человека второй день нет нигде, телефон отключен…
– Вот именно! – резонно заметил Влад. – Если телефон отключен, то ей ни с кем, следовательно, не хочется разговаривать.
– Или она не может этого сделать, – обронила Сонечка угрюмо. – А вдруг… Вдруг с ней что-то случилось, Влад?
– Что, например? – Ковригин отложил ложку, отодвинул тарелку, нетерпеливо пощелкал пальцами, поторапливая ее с ответом. – Ну? Что, например? Что может случиться с домохозяйкой, никогда не влезающей ни во что? Она не была в курсе дел отца, ее ведь допрашивали. Она не была в курсе дел матери. Она обо мне-то мало что знала, Соня! Ей было неинтересно! Скучно, может быть! Ну… Я не знаю, почему, но она никогда не интересовалась нашими делами! Жила, как… Как растение, честное слово! Удобно ей так, что ли, было, не знаю. Или она вся в себе была? Однажды лишь прорвалось…
