Элисон Уэйр - Опасное наследство
Кейт казалось, что долгие дни предстоящей разлуки лежали перед ней бесконечной чередой. Она не представляла себе, как вынесет это. Ну до чего же некстати заболела королева — тоже мне, нашла время! Девушка поймала себя на этой мысли, и ей стало стыдно. Анна никогда не отличалась хорошим здоровьем — ни теперь, ни прежде. Как же Кейт могла позволить себе упрекать мачеху?!
Анна внимательно посмотрела на нее и укоризненно проговорила:
— Ты, похоже, совершенно меня не слушаешь! Я сказала, что очень хочу съездить в Миддлхем — увидеть моего мальчика.
Кейт вздрогнула:
— Простите, мадам, я задумалась о предстоящем путешествии.
— И об одном молодом человеке. — Губы королевы тронула легкая улыбка.
— Я… Но откуда вы знаете? — спросила Кейт, вспыхнув. Хотя, вообще-то, стыдиться ей было нечего, ведь она не сделала ничего плохого. Джон даже ни разу не попытался поцеловать ее.
— При дворе нет тайн, — сказала Анна. — Вас несколько раз видели вместе. Мои фрейлины любят посплетничать. Дорогое дитя, я должна предупредить тебя: будь осторожна. Я прекрасно понимаю, что такое быть юной и влюбленной. И милорд Линкольн очень красивый молодой человек, он умеет нравиться женщинам. Но Линкольн на восемь лет старше тебя, и любовная игра, которую он ведет, — занятие при дворе весьма распространенное. Он знает, что никогда не сможет жениться на тебе, так что для него это — всего лишь ни к чему не обязывающий флирт.
— Это не игра! — воскликнула Кейт. — Мы любим друг друга, клянусь вам. И он не состоит в браке. Я тоже свободна. Почему же вы считаете, будто мы не сможем пожениться?
— Ну, во-первых, вы родня — двоюродные брат и сестра, вас не обвенчают без специального разрешения папы римского, а получить это разрешение весьма затруднительно, да и стоит оно недешево. И потом, прости меня, Кейт, но ты незаконнорожденная. А он — граф Линкольн, наследник своего отца, герцога Саффолка. И если — упаси Господь! — что-нибудь случится с моим сыном-принцем, Линкольн может оказаться наследником престола.
— Мы сумеем преодолеть все! — горячо воскликнула Кейт. — Да, пусть я незаконнорожденная, но не забывайте: я — дочь короля, а отец всегда обещал найти мне достойную пару. И Джон любит меня! Он не поскупится на расходы, если потребуется получить от папы разрешение.
— Он предлагал тебе руку и сердце?
— Пока нет. Но мы ведь лишь совсем недавно познакомились. Зато Джон много говорил о любви, а потому я не сомневаюсь: намерения у него самые что ни на есть серьезные.
— Ах, моя милая Кейт, какая же ты еще наивная! — вздохнула Анна. — Когда мужчины говорят о любви, они вовсе не обязательно имеют в виду брак. И наоборот: когда они говорят о браке, то зачастую думают о богатом приданом.
— Разве отец не даст мне хорошее приданое?
— Непременно даст. Он не раз мне об этом говорил. Но он сам будет решать, за кого ты должна выйти замуж.
Кейт почувствовала отчаяние.
— Тогда я скажу ему, что хочу выйти за Джона.
— Может быть, лучше подождать и убедиться, что Джон действительно хочет жениться на тебе? И как знать: не выбрал ли уже его отец для сына невесту?
— Джон пока не обручен. Он сам мне сказал.
Кейт хорошо помнила, как все было: они поздно вечером стояли возле окна и смотрели на звездное небо. Девушке хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Джон спросил ее, не связана ли она обещаниями, и сжал руку возлюбленной, услышав отрицательный ответ. А потом сказал: «И я тоже». В тот момент это прозвучало как предложение. Нет никаких сомнений: Джон и правда хочет стать ее мужем, решила Кейт, и сердце ее снова запело.
Анна долго хранила молчание. Наконец она заговорила:
— Ты слишком спешишь, девочка. Послушай меня. Нельзя, чтобы ваши отношения зашли слишком далеко. Вот что: сначала я должна поговорить с твоим отцом. Мы должны узнать, чего хочет король.
От радости Кейт не осталось и следа.
— Неужели отец будет мешать счастью родной дочери?
— Я спрошу мужа, одобряет ли он это, — безапелляционно заявила Анна, и больше они на эту тему не говорили.
Катерина
Ноябрь — декабрь 1553 года, Уайтхолл-Палас
Суд над Джейн и Гилфордом состоится четырнадцатого ноября. Хотя королева и заверила меня, что суд этот — чистая формальность и со временем они обязательно получат прощение, новость сия наполняет мое сердце страхом. Как же близко все-таки подошла Джейн к опасной черте — остановилась буквально на самом краю пропасти.
Мне бы хотелось увидеть сестренку и утешить ее, сказать, что все будет хорошо, что ее величество благорасположена к нашей семье и не желает Джейн зла. Но посетителей к ней не допускают, и я не видела ее целых четыре месяца.
Я очень опасаюсь, что этот суд может определить и мое будущее. Я ответила Ренару, что я, со своей стороны, готова перейти в католичество, но, как послушная дочь, должна прежде обсудить это с родителями, и испанский посол наверняка понимает, что я должна выбрать для этого подходящее время. Он предупредил меня, что я не должна говорить родителям о том, что могу стать наследницей королевы. Это, конечно, несколько обескуражило меня, потому что как иначе могу я объяснить отцу с матерью свое неожиданное желание принять католичество?
Ренар держался почтительно, но уже не обхаживал меня, как прежде. Возможно, я слишком долго раздумывала. Неужели за это время ситуация уже изменилась? А может быть, предстоящий процесс слишком живо напоминает о том, что мои ближайшие родственники всего несколько месяцев назад считались изменниками короны.
Моя жизнь — непрекращающаяся буря. Я так мечтаю вновь быть вместе с Гарри и испытываю настоящее отчаяние, когда вспоминаю, как он проигнорировал меня во время коронации. А ведь наши пути при дворе так ни разу и не пересеклись. Я уверена, он меня избегает. Потом внезапно распространились новые слухи: якобы меня и моих сестер собираются объявить незаконнорожденными на том основании, что мой отец, женясь на моей матери, уже состоял в браке. Это полная чепуха, но сплетникам нет дела до истины. Я подозреваю, что запустил этот слух французский посол, который, видимо, каким-то образом дознался, чтó предлагал мне от имени королевы Марии испанский посол. От непрерывных переживаний глаза у меня постоянно на мокром месте. И единственное мое утешение — Артур и Гвиневра.
Однажды в дождливый день, когда я, погрузившись в свои печали, прогуливаюсь с собачками по длинной галерее, появляется матушка.
— Я должна поговорить с тобой, Катерина, — сообщает она и отводит меня в покои, которые делит с отцом. Его сейчас нет — он отправился на петушиные бои, смотреть, как породистые птицы раздирают друг друга на части.
Мама садится в кресло.
— Давай сразу к делу, — заявляет она. — На нас с отцом постоянно оказывают давление, требуя, чтобы мы перешли в католичество. Я знаю, что и с тобой тоже вели подобного рода беседы. Нам сказали, что ты не возражаешь.
— Мсье Ренар говорил со мной об этом, — осторожно отвечаю я. — Он передал мне, что таково желание королевы. Я сказала, что подумаю, но сначала должна обсудить это с вами. — Это не совсем так, но довольно близко к правде.
— Ясно, — кивает мама. — А с нами говорили от лица Тайного совета. Мы заявили, что об этом и речи быть не может, но они пытались нас подкупить, уверяли, что это сулит нам большие выгоды.
— Так оно и есть! — вырывается у меня.
Миледи явно удивлена:
— Что ты этим хочешь сказать? А ну-ка, выкладывай, девочка, давай говори всю правду!
— Этого хочет королева, я знаю, — отвечаю я, понимая, что должна умело притворяться, если хочу провести свою проницательную мать. — Ее величество сама не раз говорила об этом, из чего следует, что она проявит щедрость по отношению к тем, кто исполнит ее волю. Я и представить себе не могу, что может порадовать ее больше, чем переход в католичество близких родственников.
Миледи смотрит на меня долгим, пронзительным взглядом, потом несколько смягчается:
— Да, мы с отцом обсуждали возможность нашего возвращения в католичество. Я тоже сказала, что, если в преддверии процесса мы подчинимся воле королевы, это пойдет на пользу Джейн. Но мне не удалось его убедить.
Однако неделю спустя я узнаю, что под давлением матери отец все же согласился вновь принять веру своей юности. Весь двор только и говорит о том, что мои родители публично отреклись от протестантизма. Очередная победа католиков.
Джейн и Гилфорда судили и приговорили к смерти.
— Не сомневайтесь, леди Катерина, я полна решимости проявить милосердие, — добродушно говорит королева, сообщив мне эту новость в своих покоях. — Но формальности должны быть соблюдены. Члены Совета требуют этого. Можете быть уверены, что суд был справедливым и свидетелям на процессе дозволялось говорить свободно. Я предупредила судей, что не потерплю никаких запугиваний, и распорядилась выслушать все, что может свидетельствовать в пользу вашей сестры.
