Вирджиния Браун - Изумрудные ночи
— Эй! — крикнул ему снизу Броуди. — Какого черта ты делаешь?
— А ты как думаешь?
— Тейлор, я не птица. Я не умею летать, — раздраженно бросил Броуди.
Трейс ничего не ответил и быстро скрылся за стеной. Все молча ждали, что будет дальше. Вдруг сверху спустилась веревочная лестница, и над стеной появилась голова Трейса.
— Броуди, лови, — крикнул он.
— Готово, — ответил тот, крепко ухватившись за колышущуюся на ветру веревку.
Все по очереди поднялись по лестнице наверх и оказались на небольшой горизонтальной площадке. Не говоря ни слова, Трейс повел их дальше через узкую расщелину в скалах. Толстые каменные стены не пропускали ни единого звука, только шум шагов нарушал тишину. Бетани казалось, что она слышит, как солнечный свет с легким шуршанием спускается вниз по плоским камням. Выйдя на открытое пространство, все облегченно вздохнули.
— Все оказалось не так уж плохо, — приободрил ее Трейс, заметив, что Бетани улыбается, подставив лицо жаркому солнцу.
— Да, но нужно быть полным дураком, чтобы повторить такое, — ответил вместо нее Рейган.
Трейс неприязненно взглянул на него и сказал:
— Значит, ты оказался в неподходящей компании. Подумай, стоит ли тебе продолжать идти с нами.
Мужчина предусмотрительно промолчал.
Они снова углубились в джунгли, которые были такими густыми, что Сантос пришел Трейсу на помощь и тоже начал прорубать дорогу при помощи мачете. Временами всем приходилось вставать на четвереньки и ползти под переплетенными лианами. Воздух был очень горячим и влажным, что невероятно затрудняло движение.
Когда Бетани уже казалось, что больше она не сможет сделать ни шагу, Трейс вывел их на небольшую, заросшую травой площадку.
— Здесь мы немного отдохнем перед последним рывком, — сказал он, и все в изнеможении повалились на землю.
— Еще далеко? — спросил профессор Брейсфилд, немного отдышавшись.
Трейс устало вытер пот со лба и сказал:
— Недалеко, но придется все время подниматься вверх. Поэтому нам всем сейчас нужно перевести дыхание.
У Бетани кружилась голова, и она легла на спину, чтобы немного прийти в себя. У нее не хватило сил даже на то, чтобы убрать прилипшие ко лбу волосы.
— Выпей это, — приказал ей Трейс, когда она, услышав его шаги, открыла глаза.
— Я не…
— Пей!
Она глотнула воды из его фляги. Несмотря на то, что вода была почти горячей, она неплохо утоляла жажду. Затем Трейс протер ей лицо куском влажной ткани.
— Через несколько минут тебе станет легче, — пообещал он. Затем что-то в лице Бетани насторожило его. Он приподнял ее голову, заглянул в глаза и спросил: — У тебя кружится голова?
Бетани хотела кивнуть, но подумала, что в этом случае Трейс найдет способ оставить ее на этой площадке.
— Нет, — прошептала она. — Я немного отдышусь, и все будет нормально.
Немного поколебавшись, он протянул фляжку профессору:
— Если потребуется, дайте ей еще воды. И плесните немного на лицо. Нам осталось пройти совсем немного.
— Скоро мы доберемся до луны, — пошутил профессор. Когда все поднялись, чтобы продолжить подъем, оказалось, что до пункта назначения действительно осталось всего несколько сотен футов. Предстояло преодолеть многочисленные каменные террасы высотой около десяти футов каждая, которые бесконечной лентой обвивали склон. Инки соорудили их, чтобы выращивать фасоль, картофель, перец и другие овощи, но теперь здесь росли только бамбук и лианы. На первой же террасе Броуди громко вскрикнул и поднял что-то с земли.
— Смотрите! — закричал он. — Это золото! Рейган и перуанские офицеры тут же подбежали к нему.
Профессор Брейсфилд взял предмет дрожащими руками и объявил, что это серьга.
— Какая совершенная форма! — продолжал восторгаться он, тогда как его попутчики принялись оглядываться по сторонам в поисках новых золотых украшений.
Трейс подозрительно покачал головой. Все было слишком легко. Он не помнил, чтобы золотые вещи валялись на земле, когда в первый раз посещал затерянный город. Золотой медальон, который он принес оттуда, был найден им совершенно случайно под толстым слоем камней и земли.
— Что такое? — спросила Бетани, заметив беспокойство в его глазах.
— Не знаю. Мне все это не нравится.
Она показала на поднимающиеся вверх террасы.
— Это ты про город? Да, я тоже представляла его себе совсем не таким.
— Нет, город находится выше, над террасами. Но я говорю не об этом, — озабоченно огляделся он.
— А о чем?
— Я не ожидал, что золотая серьга будет валяться тут, словно указывая нам, куда идти.
— Думаю, ты слишком подозрителен.
— Возможно. — Он пожал плечами.
— Но тебе так не кажется?
— Нет. — Настойчивость Бетани заставила Трейса улыбнуться.
— Тейлор! — раздался голос Рейгана. — Где город?
После непродолжительного подъема по террасам Трейс остановился у заросшей лианами стены. Он достал мачете и начал очищать стену от растительности. Через несколько минут взору всех участников экспедиции открылась стена из сверкающего белого гранита. Когда Трейс срезал еще несколько лиан, стало понятно, что это часть высокого здания прямоугольной формы. Оно было сложено из огромных блоков, прилегавших друг к другу настолько плотно, что между ними невозможно было просунуть лезвие ножа.
— Эти блоки должны весить не меньше пятнадцати тонн! — воскликнул Брейсфилд. — Никто не поверит, что мы нашли такое!
— Надеюсь, вы захватили ваш новый фотоаппарат? — спросил Трейс.
— Конечно, конечно! О, какой чудесный вид! У меня нет слов, мистер Тейлор, чтобы выразить вам мою благодарность.
Профессор полез в сумку за камерой и измерительными инструментами, и Трейс понял, что Брейсфилд уже забыл о нем.
— Он провозится тут до темноты, — сказала Бетани, когда Трейс взглянул на нее. — И вспомнит о нас, только если ему понадобится помощь.
— По-моему тебя это не огорчает.
— А почему это должно огорчать меня? — со смехом спросила она. — Ведь за этим мы и пришли сюда. Наконец осуществилась заветная мечта моего отца.
— А тебе не кажется, что это довольно грустно? — спросил Трейс, облокачиваясь о стену. Бетани вопросительно посмотрела на него, и он пояснил: — Человека делает счастливым погоня за мечтой, а не ее воплощение в жизнь.
— Но мы только в самом начале этого воплощения. Папа будет счастлив, если даже мы не найдем ничего, кроме той сережки и, может быть, нескольких обломков посуды.
