Патриция Мэтьюз - Лабиринт отражений
— Если это касается тебя, значит, касается и нас. Так было всегда, и ты об этом знаешь.
Джули резко качнула головой:
— Но только не на этот раз.
Боба эти слова явно задели.
— Мы всегда считали тебя своей дочерью. Я полагал, что и ты относишься к нам так же. Но, вероятно, теперь, когда ты узнала, кто ты такая на самом деле и кто твои настоящие родители…
Она порывисто подалась к нему.
— Нет, папа, не в этом дело! Я всегда буду считать тебя и маму своими единственными настоящими родителями. И кроме того, я узнала, что мои родители погибли. Осталась только бабушка. Папа, прошу тебя, не расспрашивай ни о чем. Это никак не связано с моими чувствами к вам.
— Джули, у тебя неприятности? Может, тебе угрожает опасность?
Джули напрягла всю свою волю, чтобы не отвести глаза.
— Нет-нет, ничего подобного.
Он молчал, все так же не сводя с нее пристального взгляда. Наконец медленно кивнул:
— Конечно, мы уважаем твои желания, Джули. Не хочешь рассказывать, не надо. Наверное, у тебя есть на это серьезные причины.
— Есть, папа. И еще одно. Через день или два мне опять придется уехать.
— Обратно в Ки-Уэст?
— Нет… Во всяком случае, не сразу.
— Куда же?
— Прости, папа, я не могу этого сказать. Лучше, если вы с мамой не будете знать.
— Как это мы с мамой не будем знать? Что ты такое говоришь?
— Пожалуйста, папа, не спрашивай больше ни о чем. Я не могу ответить на твои вопросы.
Лицо его застыло.
— Теперь я вижу, у тебя неприятности. Ты ведешь себя очень странно… совсем не так, как обычно.
— Странно? — Она попыталась засмеяться, но это прозвучало неестественно. — Вот тут ты прав, папа.
В дверях появилась Элис Мэлоун.
— Боб, Джули! Обед на столе.
Боб встал.
— Да, мы идем, дорогая.
Элис вышла. Джули схватила отца за руку.
— Пожалуйста, не рассказывай маме, что я говорила. Прошу тебя!
Он нахмурился:
— Я и не могу ей ничего рассказать. Ты мне практически ничего не сказала. Но что она подумает, когда ты снимешься с места и уедешь, не сказав ей ни слова?
— Я понимаю, папа, — с отчаянием произнесла Джули. — Я знаю, как ей будет больно… как вам обоим будет больно. Но другого выхода нет.
Прошло три дня. Джули все еще оставалась в Морстауне. Проснувшись в первое утро, она увидела, что идет дождь. Он лил до самого вечера, и это оказалось хорошим предлогом для того, чтобы отложить отъезд. Первую половину дня она просидела в гостиной с журналом в руках. Перед ленчем вошла Элис Мэлоун, большая любительница мыльных опер.
— Дорогая, ничего, если я включу телевизор? Сейчас начинается мой любимый сериал. Но если ты против…
— Нет-нет, мам, конечно, я не против. Включай, пожалуйста.
Она сидела рядом с матерью на кушетке, бездумно наблюдая за мелодрамой, которая разворачивалась на экране. Забавно, до чего же все эти хитросплетения неприятностей экранных героев напоминают ее собственные! Могла ли она предположить всего неделю назад, что окажется втянутой в события, более фантастические и невероятные, чем сюжет какой-нибудь мыльной оперы.
Через некоторое время она встала и поднялась в свою комнату. Сидела на кровати, все так же бездумно глядя на серый день за окном. Из нее словно выкачали всю энергию. Надо было думать, принимать какие-то решения, однако, как только она пыталась подумать о чем-нибудь определенном, мысли путались и ускользали.
Вся беда в том, решила Джули, что она оказалась абсолютно не в своей стихии. Так, наверное, чувствовал бы себя любой цивилизованный человек в подобной ситуации. Инстинкт самосохранения, конечно, присущ всем людям без исключения, однако у таких, как она, которым никогда в жизни не грозила никакая опасность, он просто-напросто атрофировался за ненадобностью. Ей ни за что не выиграть в борьбе с беспринципной злодейкой вроде Рослин.
Но, может быть, ее страхи беспочвенны? Может быть, Рослин и не собирается ее преследовать? Возможно, угрозы имели одну-единственную цель — напугать Джули, заставить ее покинуть дом Деверо, уехать из Ки-Уэст. В этом сестра, безусловно, преуспела. Но станет ли она продолжать преследование? В таком случае Рослин ведь и сама рискует.
Мысли блуждали, словно в лабиринте, натыкаясь на бесконечные тупики и неразрешимые вопросы.
Наступил третий день, солнечный и прохладный.
— Пойду прогуляюсь по городу, — сказала Джули за завтраком. — Может быть, зайду в парк.
Боб Мэлоун, казалось, поглощенный газетой, встревоженно поднял глаза.
— Нет-нет, я ненадолго. Я скоро вернусь, обещаю.
— Ну конечно, вернешься, дорогая, — вмешалась Элис. — С чего это ты вздумала давать обещания? Но что сказать, если Кен позвонит, пока ты гуляешь?
— Не думаю, что он позвонит. Но если я ошибаюсь… если он все же будет звонить, не говори ему ничего, мам. Пожалуйста! Даже не говори, что я здесь.
— Ну… я не знаю, дорогая. Не могу сказать, что мне это нравится. Ты же знаешь, я не люблю врать.
Элис беспомощно взглянула на мужа.
— Не беспокойся, Джули, — произнес Боб Мэлоун. — Если Кен и в самом деле позвонит, я сам с ним поговорю.
Джули пошла наверх за свитером, чувствуя новый прилив раскаяния. Теперь Бобу придется лгать по ее милости — ему, человеку принципиально ненавидящему всякую ложь. Остается лишь надеяться, что Кен не будет звонить.
Центральная часть Морстауна занимала довольно большую площадь — три квартала зданий, занятых различными учреждениями и фирмами. Дом Мэлоунов находился всего в нескольких кварталах от центральной улицы — Мэйн-стрит. Охваченная внезапным чувством ностальгии, Джули подошла к двухэтажному кирпичному зданию школы, где она училась. В свое время она, как и большинство детей, не могла дождаться того дня, когда окончит школу и войдет в мир взрослых. Сейчас она думала о том, как хорошо было бы снова оказаться школьницей, и чтобы никаких проблем, кроме домашних заданий, отметок и свиданий. Пожав плечами, она пошла дальше. Мир взрослых превратился в сплошной кошмар. Однако, сколько ни оглядывайся с тоской на прежние счастливые дни, ничего от этого не изменится.
Начали встречаться знакомые лица. Джули поняла, что достигла деловой части города. Она кивала, здоровалась, вежливо перекидывалась несколькими словами с теми, кто останавливался поболтать.
Дойдя до магазина спортивных товаров, она на секунду замедлила шаг, потом поспешила мимо. Однако ее окликнули:
— Джули!
Она обернулась с упавшим сердцем. Навстречу бежал Рональд Хэррис, помощник Кена.
Он резко затормозил, едва не столкнувшись с ней.
