Галина Зарудная - Яд иллюзий
– Не знаю, откуда такая убежденность. Мы часто расставались с Мирой, практически каждый день, но это ничего не значило.
На лицо его падали тени от костра, особо резко выделяя скулы и крутой подбородок. Густые брови тяжело нависали над потемневшими глазами – раскосыми, блестящими, внушающими необъяснимый трепет.
Черные как смоль волосы, широкие плечи и длинная смуглая шея снова напомнили мне воина-одиночку из древних азийских легенд.
Мы сидели, укутавшись в одеяла, как некогда кочевники в оленьи шкуры и, разделяемые пламенем, коротали вечер беседами.
– Алиса неравнодушна к тебе, ты ведь наверняка догадываешься.
– Нужно поскорее уезжать от сюда. – Он грустно покачал головой. – Но пока не могу. Не только из-за подписки… Память слишком свежа, чувства слишком свежи...
– У тебя ведь масса поклонниц. Как ты справляешься с ними?
– Очень просто, – ответил он безразлично. – Раздаю автографы и иду домой спать. Один.
Я улыбнулась.
– Для человека с таким призванием ты слишком любишь одиночество, разве нет?
– Одиночество почему-то принято воспринимать, как порок, как нечто негативное. Но для меня это спасательный круг, надежный способ добраться до уединенного острова собственной души. Я вырос в суете, но это не значит, что я ей подвержен.
– Извини, если мои вопросы напоминают интервью.
– Ты больше не журналист, – задумчиво ответил Кирилл. – Можешь спрашивать меня о чем угодно. Тебе же интересно, к примеру, почему я не увез ее от сюда? Ей нельзя было здесь оставаться, и я это видел.
– Что-то не пускало ее?
Он кивнул:
– Мира хотела разобраться со своей родней.
– С родней, – удивилась я. – Она искала родных?
– Говорила, что у нее объявился папаша. Реальный мен, по ее словам, едва ли не первая шишка в городе.
– О, Господи! Это может быть правдой, – ухватилась я за предположение.
– Или же продуктом богатого воображения. У Миры было много версий собственного происхождения. Незаконно рожденная дочь мэра, например. Липка – от того, что нашли ее под липой, а не потому, что такую фамилию ей дали при регистрации в детдоме. Мать то отказывалась от нее (залетная артисточка), то чаще умирала при родах. Либо родители попросту гибли в автокатастрофе. Не исключено, что она сама верила в подобные выдумки. Смотря какая Мира просыпалась в ней тогда.
– Но что, если она действительно отыскала отца?
– И он ее задушил, – холодно пошутил Кирилл. – Чтобы не обременять себя лишними заботами.
– Понимаю, звучит по-дурацки... Но Мира могла на что-то претендовать, и вообще, если он «реальный мэн», может, испугался огласки, ведь незаконные дочери не всегда вписываются в планы первых шишек города.
– И тогда, ты думаешь, он нанял убийцу? Исправить невыгодное для себя положение? Даже если на миг поверить, что она говорила правду...
Он покачал головой.
Эта версия казалась слишком надуманной, и потому не вызывала желания ее развивать.
Кирилл подбросил сухих веток в огонь. Я наблюдала за тем, как их быстро и ненасытно поглощает пасть костра, высоко и ярко вспыхивало пламя, удовлетворенно шипело и потрескивало.
Созерцание огня каким-то дивным образом оголяло и согревало душу, как если бы это был дух мудрого мага, умеющего осветить даже самые потаенные чувства, незаметно вырвать их из тени.
– Что с убийцей Егора Панина? Его нашли? – спросил вдруг Кирилл.
– Нам сказали, что действовал профессионал. Когда стали проверять деловых партнеров Егора, все оказались чистыми, как святые… Разве можно просто взять – и отобрать у другого жизнь? Из-за денег? Неужели проклятые бумажки того стоят? Я никогда не смогу понять этого. Что может оправдывать убийство?
– Самозащита, случайность, война, – заметил Кирилл с расстановкой.
– Самооборона – природный инстинкт, согласна. Случайности не противостоишь. Но когда речь идет об умысле…
– Может, сводили счета?
– Сомневаюсь, что Егор имел врагов. Все знали его, как человека чести.
– И тем не менее… Учитывая то, что заказное убийство само по себе – недешево и рискованно, редко кто берется за такое забавы ради, – заключил он логично. – Может кто-то имел основания не допустить вашей свадьбы. Убить могут из банальной зависти, ревности, неразделенных чувств?
– О, поверь, я знала всех, кому Егор был симпатичен. Но так далеко никто бы не пошел.
– А с твоей стороны? – Кирилл странно взглянул на меня.
Я покачала головой:
– Тем более. До знакомства с ним у меня никого не было.
– Даже врагов? – Уточнил он многозначительно.
– Если ты клонишь к тому, что Егора убили, чтобы заставить меня страдать… В моей жизни нет таких людей. Хотя удар, без сомнения, оказался бы точным.
– Но киллеры не ошибаются… Скажи мне, – спросил он вкрадчиво, внимательно изучая меня сквозь танцующее пламя костра. – Тебе же хочется найти заказчика? Ведь он и есть убийца. Что бы ты с ним сделала?
Я вздрогнула, будто ко мне под плед неожиданно ворвался ураган.
– Хотелось бы разодрать его на куски, – продолжал Кирилл, – поддать нечеловеческим пыткам? Убивать.. и воскрешать, чтобы снова потом убить!
– Мне хотелось бы правосудия…
– Какого именно, – настаивал он.
Я ничего не сказала и он предположил за меня:
– Ведь не того, что до сих пор не нашло виновного?
– А ты что хочешь, – спросила я дрожащим голосом. – Наказать убийцу его же методом? Занять его место? Создать нескончаемую кровавую цепочку? Потом убьют тебя, твои родные снова будут мстить… Любовь, проливающая реки крови? Так, по-твоему, человек становится сильнее, боль проходит, наступает бесконечное счастье и покой?
Но Кирилл оставался непреклонен.
– Тогда представь, что душегуб Егора стоит перед тобой! Прокурор разводит руками. Недостаточно улик, еще что-то. Что бы ты сделала?
Лихорадочное дыхание мешало сосредоточиться, сердце заныло и забилось так громко, что я почти не слышала собственный голос.
– Я не знаю! Правосудие – понятие не только земное. Я верю в возмездие! Никто не останется безнаказанным. Если я узнаю имя убийцы безоговорочно, но не смогу доказать его вину перед судьей… кровь Егора не исчезнет с его грязных рук, с его грязной души! Наказание так или иначе придет за ним по пятам, по запаху этой крови… И не важно, что именно осуществит возмездие: случай или мои собственные руки! Он получит свое! Как и тот, кто убил Миру. Разве ты в это не веришь?
Я долго, настойчиво вглядывалась в посуровевшее лицо Кирилла. В глазах молодого человека снова возник пугающий стальной блеск, словно резко обнажилось лезвие меча, губы сжались и на челюстях опасно задвигались жевалки.
