Сандра Браун - Переходя все границы
— Так недолго и избаловаться. Кажется, я уже привыкаю, что жена так обо мне печется, — тихо произнес он.
Взгляд, которым он ее при этом наградил, вызвал теплую волну удовольствия, зародившуюся в глубине ее лона и распространившуюся по всему телу. Она почувствовала, что краснеет, и попыталась высвободить руку.
— Я… не хочу, чтобы все пригорело.
Тревор отпустил ее, и она поспешила к плите, а мгновение спустя уже водрузила на стол большое ароматное блюдо. Она села на стул, но тут же снова вскочила на ноги, с замиранием сердца ожидая реакции мужа.
— Яйца Бенедикт![4] — радостно воскликнул он, взирая на кушанье, искусно украшенное апельсиновыми дольками и веточками петрушки.
— Тебе нравится это блюдо? Я не знаю твоих вкусов.
— Я съем все, что не станет убегать с тарелки. Единственное, чего я терпеть не могу, — это брюква. Даже не пытайся накормить меня ею.
Кайла рассмеялась:
— Полагаю, это единственный овощ, который не обнаружился в кладовой или холодильнике.
Она встала, направляясь к кофеварке, чтобы подлить ему кофе. Тревор тоже поднялся и пододвинул ей стул, когда она садилась обратно за стол. Кайла удивленно воззрилась на мужа, а он быстро чмокнул ее в нос.
— Спасибо за завтрак!
— Пожалуйста. — Она опустилась на стул. Руки ее слегка дрожали, когда она клала порцию сначала на тарелку мужа, потом себе.
— Вкуснятина! — воскликнул он, пробуя блюдо. — Где ты научилась так хорошо готовить?
— Основам меня научила мама. А еще я ходила на кулинарные курсы, пока… — Она резко замолчала.
Тревор поднял голову, вопросительно глядя на Кайлу.
— Пока? — подсказал он.
— Пока мой му… Ричард был в отъезде.
Она никогда не упоминала о кулинарных курсах в своих письмах, и Тревору стало интересно почему.
— А что Ричард об этом думал? — спросил он, гадая, не пропустил ли он несколько писем, и, ощущая необъяснимую, сводящую с ума ревность при мысли, что Кайла могла писать что-то своему мужу, к чему он, Тревор, оказался непричастен.
— Я ничего ему не говорила.
Тревор расслабил руку, с силой сжимающую вилку.
— Почему?
Прежде чем ответить, она сделала глоток апельсинового сока и промокнула губы салфеткой.
— Я хотела удивить его своими кулинарными способностями, готовя различные экзотические блюда, когда он вернется домой, — пояснила она, отрезая себе кусочек бекона. — Мы с Бэбс ходили на занятия вместе. Было очень весело. Бэбс была худшей ученицей в группе; она портила все, что бы ни пыталась готовить. В конце концов, оказалось, что она зря тратила время на обучение, ведь она стала встречаться с нашим преподавателем.
Кайла говорила без умолку, чтобы скрыть нервозность. Тревор догадался об этом по тому, что она смотрела ему не в лицо, а на плечо. Они пока не могли говорить о Ричарде, не чувствуя себя при этом неловко.
— Держу пари, что ты была лучшей ученицей, если судить вот по этому кушанью.
Она подняла на него глаза и наградила его робкой улыбкой, проникшей в самое его сердце. Тревор тут же простил жене ужасную ночь, которую он был вынужден провести на диване в комнате для гостей. Ну, почти простил.
— Я всегда высмеивал бывших школьных спортсменов, которые женились и начинали набирать вес. Теперь понимаю, как это происходило. — Он подмигнул Кайле.
— Ты занимался спортом?
— Да, в школе.
— Каким?
— Хмм, дай-ка вспомнить. — Он сделал глоток кофе. — Я бегал на короткие дистанции, играл в баскетбол и занимался греблей.
— Греблей?
— Не думаю, что у вас в Техасе это практикуется.
— Наверно, именно от гребли у тебя развились такие восхитительные мускулы на плечах и бедрах.
Она скользнула взглядом по ногам мужа и заметила шрамы, уродливые розовые отметины, покрывающие его левую ногу, словно линия железнодорожного полотна.
Тревор опустил вилку и воззрился на жену. Поставив локти на стол и, сцепив руки в замок, он ожидал, когда же черты ее лица скривятся от отвращения. Этого не произошло. Когда Кайла посмотрела на него, в ее карих глазах светилось лишь сочувствие.
— Я предупреждал, что далеко не красавец, — натянуто произнес он.
— Все не так плохо, Тревор.
— Но и не хорошо.
Она снова посмотрела на его ногу.
— Должно быть, тебе было ужасно больно.
— Да.
— Ты никогда не рассказывал, что произошло.
Он поерзал на месте, и она сочла это признаком смущения.
— Не имеет значения.
— Однажды ты сказал, что стесняешься носить шорты. Не стоит.
Губы его искривились в усмешке.
— Считаешь, что не все дамы на пляже станут отворачиваться от меня или в ужасе пускаться наутек?
— Как раз наоборот. Ты очень привлекательный мужчина.
Он тут же посерьезнел и, подавшись вперед, спросил:
— Ты, правда, так думаешь?
— Да.
Прошло несколько мучительно долгих моментов, в течение которых Кайла пребывала под гипнозом хриплого голоса и магнетического взгляда.
Наконец она смахнула с себя оцепенение и вскочила с такой поспешностью, что с силой ударилась о край стола, отчего задрожали стаканы.
— Если ты доел, я помою посуду.
Она развернулась, но замерла на месте, почувствовав руки Тревора, проникающие под пояс халата у нее на талии. Потянув ее на себя, он заставил ее повернуться к себе лицом. Кайла оказалась стоящей между его широко раздвинутыми бедрами, прижимаясь лобком к его торсу, а грудью упираясь прямо в лицо.
— Спасибо за завтрак. — Слова, произнесенные низким волнующим голосом, были приглушены тканью ее халата.
— Это было меньшее из того, что я могла сделать.
Она опустила глаза на его макушку, рассматривая копну черных вьющихся волос и с невероятным трудом подавляя желание запустить в них пальцы, почувствовать их мягкую текстуру.
Тихонько застонав, Тревор потерся небритой щекой о ее грудь, и Кайла закрыла глаза от удовольствия.
— Ты принимала ванну сегодня утром. — Это не было вопросом.
— Да.
— Ты хорошо пахнешь. Мылом. Тальком. И женщиной.
Он принялся легонько покусывать ее сосок через ткань халата. В действительности он не целовал его. И не посасывал, а просто терся приоткрытым ртом о ее грудь до тех пор, пока та не стала отвечать ему, и тогда он дотронулся до затвердевшего соска языком.
— Завтрак был вкуснейшим, — прошептал он. Кожа Кайлы стала влажной там, где ее касалось дыхание Тревора. — А будет ли десерт? — Он глубже зарылся лицом в ее податливую плоть, но тут же отстранился и посмотрел на жену. — Что скажешь?
На лице Кайлы застыло испуганное выражение, и Тревор, тихонько рассмеявшись, оттолкнул ее от себя и поднялся со стула.
