Владимир Ераносян - Суфлёр
Фронтмен так же отказался от предоставленного слова, но попросил звукорежиссера найти какой-нибудь бит в стиле реп или хип-хоп. Трек быстро поставили, и он начал читать свой текст против войны и ксенофобии. Исполнитель хоть и неуютно поначалу чувствовал себя рядом с Жириновским, вскоре понял, что Вольфович одобряет и даже подпевает припев. Воистину, он был шоуменом и выдающимся клоуном, без которых так беден мир:
Скинхеды в России размножаются,
И кавказские парни вооружаются.
Не могут мирно гулять по ночам,
В ночи раздается: «Смерть хачам!»
За лезгинку в совке кричали: «Браво!»,
Нынче бьют за нее. России слава?!
Дагестанец добывает России золото на татами,
В ответ надвигается коричневое цунами…
В Москве уже не терпят кавказского акцента,
Пестрит убийствами новостная лента…
Гастарбайтеры за авоську старуху убили,
В ответ таджикскую девочку замочили!
Парят мозги усатые, бородатые наци,
Бритоголовыми они рулят по рации!
Зарезали в парке чернокожего студента из Камеруна,
Рядом белокожую девушку подвела фортуна.
Но у какого народа в семье нет урода!?
Так повелось от начала Адамова рода.
Меришь всех под одну гребенку!?
Сохрани жизнь чужому ребенку!
Теперь по наущению бородатого урода
И хохлов объявили врагами народа…
Урод вроде бы за русскую нацию ратует,
А на деле его статистика трупов радует!
Считает гробы хохлов и русских,
Чеченцев, евреев, армян и парней белорусских…
В наш общий дом война пришла!
За души людей ведется она!
Убивают людей за веру, за цвет человеческой кожи,
Успешных и нищих… Так дай им по роже!
Боишься ввязываться, сомнения гложут?!
Ждешь, пока Россию они уничтожат!?
Россию, где ты родился и вырос,
Где родными считаешь даже слякоть и сырость…
Люди добрые, объединяйтесь!
За Единую Россию вместе сражайтесь!
Дайте по шапке как в сорок пятом по завету дедов,
Одолеем фашистов вместе, без продажных ментов!
Оборотни в погонах скромно сидят в сторонке…
Так же трусы сидели в воронке,
Когда командир вел бойцов в атаку –
Дезертир в окопе выдавливал каку!..
Когда Фронтмен повторял припев, подпевал даже Жириновский. Неуютно было только бородатому Вассерману. Но у него был его жилет, в одном из карманов которого лежал листок со статистикой последних конфликтов на Мадагаскаре и в Малайзии. Так что он почесал бороду, поправил очки и быстро успокоился.
Вперед Кавказ! России слава!
Ура гопаку! Лезгинке браво!
Бог всевышний все видит! У него суд!
Гитлеру по любому придет капут!
- В прямом эфире «Взлеты и падения». Оставайтесь с нами. – Я растянул щеки в неловкой улыбке и возликовал про себя, ведь я увидел ее. Инесса… Она была здесь, ее лицо не могло затеряться среди зрителей в студии. Он пригласил ее на ужин, и она по всей видимости, не против. Я закончил передачу на одном дыхании. Режиссер ласково пожурил после съемок:
- Все нормально, Влад, только в следующий раз не спеши, побольше пауз на аплодисменты, не гони лошадей.
- Иногда так хочется гнать лошадей! – признался я.
… Пол Уайт сделал ход конем. Магистр смотрел эту программу, играя с ним в шахматы. Лорд наблюдал за игрой и очень удивился, что Соболь в итоге поставил рыжему эмиссару мат. Затем снова удивился, что ему не приходится оправдываться. Не смотря на то, что Максимов гнет в эфире свою собственную линию. Никак не согласованную с задачами организации. Вождь выразил уверенность, что на данном этапе важно доверие, которое завоевывает в народе их телевизионный протеже. В нужный момент ставленник озвучит правильную информацию.
- Как он отреагировал на фото сына? – поинтересовался Магистр. Это была его идея.
- Позвонил сперва мне. Потом сыну. Я напомнил ему о контракте, как вы и приказали. – доложил Лорд.
- А вот это хорошо. Сначала отец должен был позвонить сыну. Он действительно испорченный малый. Тот, кто нам нужен. Он сделает все ради популярности. Ему плевать на все остальное…
Глава 20. Канал… Первый… Поцелуй
«Знал бы режиссер, что в действительности меня торопило… Не ворчал бы так. Канал – это еще не все. У свободного мужчины, даже у самого отпетого трудоголика, должна быть личная жизнь». – Сегодня и впрямь я одолел передачу словно короткую дистанцию, едва не запыхавшись. Мне не терпелось скорее добраться до финиша, обольстительного и непредсказуемого.
Мы с Инессой поели в ресторане «Андреас», куда я заходил не из-за вкусной еды, а из-за промоутера Андреаса, в судьбе которого была печальная любовная история, так похожая на мою.
Девушка, о помолвке с которой он объявил во всеуслышание, облачившись в камзол Наполеона и преподнеся ей обручальное кольцо, укатила в Милан в сопровождении его партнера по ресторану. Андреас сгоряча ушел, но вскоре вернулся в свой бизнес, которому отдал столько душевных сил и здоровья. Вложил столько средств и времени. Женщина может разрушить твою личную жизнь, но ей нельзя позволить уничтожить твой бизнес. Спаси свой бизнес, и он одарит тебя новой личной жизнью…
Мы ели с Инессой немного. Не в обиду Андреасу, были неголодны. Хотя в глазах Инессы я прочитал намек на голод иного рода. Или хотел прочитать. Или мне показалось, что бокал красного «Шато Люсьер», заставил ее глаза посоловеть. Неужто спиртное способно на то, чего не может достичь одними словами даже прирожденный мачо. Сделать доступной неприступную Диану, форсировать Днепр, оседлать Багиру… Она поощряла мои вольности, шаловливые реплики, смеялась над моими анекдотами, пародиями диснеевских мультперсонажей в моем нелепом исполнении. И все же… Я с тревогой ожидал момента, когда встанет вопрос о продолжении «утиных историй»…
Небрежный поцелуй, первый, коим наградила меня Инесса, утроил мою настойчивость. После такого знака внимания я уже не сомневался в своей неотразимости и перестал метаться. У Андреаса пела джазовая звезда Маша Тарасевич. Мы вышли танцевать на танго. Я был неловок, но лишь в танцевальных па. Мои руки соскальзывали от талии к более пикантным изгибам. Инесса делала вид, что не замечает, провоцируя меня на продолжение интервенции. Небрежный чмок перерос в жаркий поцелуй. Я обнаглел настолько. Что вывел Инессу из ресторана, посадил в свою машину и привез к себе домой. И я не услышал при этом никаких возражений.
- Неплохая квартира… – оценила обстановку в моем холостяцком жилище Инесса.
