Мэри Шелдон - Каролин и Каро
Он посмотрел на нее с удивлением.
— Откуда такие мысли? Кто тебе может предложить?
Она покраснела.
— Не обращай внимания. Просто взбрело в голову.
Несколько дней спустя в магазин вошел молодой человек.
— Не возражаете, если я повешу листовку на ваше окно?
— Смотря что там написано.
— Это касается новой театральной труппы, которую решили набрать мои друзья. Первое наше собрание состоится в четверг.
— Ну, тогда, конечно, цепляйте вашу рекламу, — милостиво позволила Карелии.
Как только парень удалился, Питер выскользнул из двери на тротуар и глянул на плакатик.
— Папаша Ласло это не одобрит. Ты знаешь, как он относится ко всяким листовкам на нашей витрине.
Но Каролин не слышала этого. Она внимательно читала листовку.
Как раз в четверг в полдень Грэм позвонил ей в лавку и сообщил, что важный клиент пригласил его отужинать с ним где-то за городом и вряд ли ему удастся вернуться домой до полуночи.
Каролин перекусила сандвичем, приняла ванну, переоделась в ночную сорочку и решила почитать. Но внезапно отложила книгу, оделась и выскочила на улицу. Поймав такси, она назвала адрес новой студии.
Оказалось, она разместилась в заброшенном танцевальном зале. Помещение было заполнено мужчинами и женщинами — все на первый взгляд молодые, все в джинсах и черных водолазках, все говорящие громко и одновременно, не слушая друг друга. Все они, как могло показаться, были сверстниками Каролин, но такими, с которыми ей еще не приходилось встречаться.
В толпе она заметила парня, расклеивающего объявления, и решилась даже помахать ему рукой. Он тоже помахал ей в ответ. Чернокожий мужчина с бородкой похлопал в ладоши, призывая к тишине. Все расселись, кто где мог на немногочисленных стульях или прямо на полу.
— Первым делом благодарю вас за то, что вы пришли, — начал он свою речь, отрывистую и почему-то торопливую. — Я Чед Левит, режиссер и инициатор этого проекта.
Он без пауз, без точек и запятых перечислял цели и задачи будущего театра — искать умные, идейно насыщенные пьесы из старого репертуара символистов и привлекать новых авторов, вдохновлять их на поиски иных, еще не проложенных путей. Творчество должно быть совместным и произрастать в атмосфере всеобщей доброжелательности и веры в обязательный конечный успех.
Последовали бурные аплодисменты, и Каролин хлопала вместе со всеми. Цели были изложены туманно, аргументация — наивна с ее точки зрения, но при чем тут это? Каролин здесь пока нравилось.
— Для премьерного спектакля мы утвердили пьесу Нейла Саймона “Босоногие в парке”.
Яростный гул пронесся по аудитории. Чед поднял вверх раскрытую ладонь.
— Тихо-тихо. Не торопитесь. Это часть нашей стратегии. Мы — начинающая труппа, и театру надо сначала встать на ноги. А значит, нужен зритель. Привлечем публику горяченьким хитом, а в следующий сезон выдадим ей Стриндберга.
Несколько человек тут же поднялись на ноги и заговорили разом, другие начали покидать зал. Карелии осталась на месте. Она ничего не имела против “Босоногих в парке”, довольно забавной и легкой пьески.
Чед пустил по рядам пачку отпечатанных на ксероксе страниц.
— Это тексты отдельных сцен. Даже для самых тупых здесь будет понятно, что к чему сводится. Желающие попробоваться на роли Кори или Пауло. Возьмите и изучите первый эпизод. Для Валеско и мамаши — эпизод номер два. Третья пачка для тех, кто согласен пробоваться на маленькие роли или быть в запасе.
Когда передаваемая по рукам и все уменьшающаяся в объеме пачка достигла Карелии, она схватила первое, что было сверху. Сделать это было гораздо проще, чем объяснять окружающим, что она пришла сюда только из любопытства.
— Итак, — провозгласил Чед, следя за людьми, цепочкой тянущимися к выходу, — итак, прослушивание завтра в этот же час. Здесь же. Там у дверей листок — черкните свою фамилию, если собираетесь прийти. За ночь ознакомьтесь с ролью, если, конечно, умеете читать, ну а если безграмотны, то больше приходить сюда не стоит. Просьба еще оценить собственные способности заранее, чтобы нам здесь пришлось меньше мучиться.
Карелии не хотелось толкаться в очереди у списка, поэтому она отошла в сторонку.
— Привет! — возник около нее уже знакомый парень.
— Привет, — ответила она. Наступила пауза.
— Мы не представились, — заговорили они одновременно, и это получилось смешно.
— Я Тим.
— Я Каролин.
Они обменялись рукопожатием.
— Кого ты себе выбрала? — спросил он.
— Никого. Я не актриса. Мне было просто интересно.
— А я хочу сыграть слесаря. Он такой смешной.
— Желаю удачи.
Тим вгляделся в нее внимательнее.
— А ты правда не придешь на прослушивание?
— Нет. Я никогда не получу роли, и даже если вдруг свершится такое чудо, у меня просто не будет времени. Я слишком занята.
Тим записался и ушел, а Каролин еще немного постояла в раздумье. Чем она занята? Половина рабочего дня в лавке, где она изнывала от тишины и безделья? Ожидание Грэма с работы? Уикенды с его друзьями? А вдруг у нее есть талант?
Кончилось тем, что она внесла себя в список в самом конце. Написав жирным фломастером свое имя, она немного подумала и вместо Мосс поставила свою девичью фамилию. Только Каролин Эндрюс могла позволить себе такое безрассудство, как пробоваться на роль в сомнительном театральном проекте. Ее замужней жизни оно никак не должно касаться.
Следующий день Каролин посвятила попыткам разобраться в себе самой, в том, что ею движет. Если Грэм не предупредит по телефону, что задержится на работе допоздна, она ни на какое прослушивание не пойдет, а будет ждать его дома к ужину. В пять часов Грэм сообщил, что ему придется ехать за город на переговоры с очередным клиентом. Судьба решила все сама за Каролин. В шесть часов она уже снова была в танцевальной студии.
Она выбрала роль Кори. Чед сам подавал ей реплики в пробной сцене, а закончив, попросил ее еще раз произнести монолог о матери и вложить в него чуть больше личного отношения. Каролин послушно повторила текст, на этот раз с большим чувством, как ей было сказано.
— Спасибо, — сказал он в конце и тем ограничился.
В тот вечер ей никто не позвонил из студии. Хотя она убеждала себя, что на успех и не рассчитывала, но все же была немного разочарована. Однако утром, уже собираясь отправляться на работу, но, услышав звонок, Каролин поспешно бросилась к телефону с неясной надеждой и была вознаграждена. Чед известил ее, что она получила ведущую роль в пьесе.
Каролин повесила трубку и в смятении опустилась на диван. Ей ясно представилось, что она сама, хладнокровно и обдуманно, вставляет большой железный лом меж спиц уже раскрученного колеса собственной жизни. Но она также знала, что иначе поступить не может и не откажется от участия в постановке.
