Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви
– Ты его не знаешь. Один мой друг. Он сейчас приедет.
– А кто он?
– Турок. Но нормальный.
– Вот уж от тебя-то я такого не ожидала, – потрясенно покачала головой Марина. – Танька – ладно, она дура легковерная. А ты-то, ты! «Он нормальный!» Да Дроновой тоже, наверное, казалось, что урод, который ее на нары отправил, просто замечательный.
– Слушай, прекрати! – сердито оборвала подругу Тищенко. – Кемаль – интеллигентный, образованный человек. Работает в серьезной фирме. И потом ничего такого между нами не было. Просто покатались вместе на яхте, пообщались. Он очень хорошо по-русски говорит. И будет совсем нелишне, если при наших переговорах с этой акулой-адвокатессой будет присутствовать мужчина.
…Номер ее телефона Кемаль взял у Хасана. От него же узнал о причине, по которой Настя раньше времени уехала из Мармариса. Вернувшись из Стамбула, Кемаль прямо из аэропорта помчался к ней, но уже не застал. Куда уехала туристка Тищенко, на ресепшн не знали – посоветовали обратиться к отельному гиду… Вот собственно и все, о чем Кемаль успел поведать ей во время короткого телефонного разговора.
Настя заметила Кемаля, когда тот уже подходил к их столику. Рука, державшая маленькую кофейную чашку, дрогнула, и густая коричневая жидкость выплеснулась на блюдце.
Кемаль склонил голову в легком поклоне, поздоровался, представился Марине и начал без предисловий:
– Подробности того, что случилось, можете не рассказывать. Сейчас мне собирают информацию об этом Мустафе. Но и того, что уже известно, достаточно, чтобы понять, что он за овощ.
– Фрукт, – поправила Тищенко.
Кемаль повернулся на ее голос, и Настя увидела, как расслабляются мышцы его лица. Разгладилась складка между бровей, дрогнули в улыбке губы.
– Надо говорить «фрукт», а не «овощ», – повторила Настя.
В глазах Кемаля заскакали веселые бесенята:
– Напомни потом, я запишу.
Миронова молча наблюдала за вмиг поглупевшей Тищенко и симпатягой-турком: «И она еще будет мне врать, что между ними ничего не было! До реального секса, может, и не дошло, но мысленно эти двое в одной постели точно побывали».
– Мустафа Арабул у полиции давно как кость в горле, – продолжил Кемаль. – Его несколько раз брали, но приходилось отпускать. Наркомафия самых лучших адвокатов оплачивала, взятки кому надо давала, своих людей наверху подключала.
– Он что, один из главарей?
– Судя по специализации, нет.
– По специализации? – удивилась Настя. – А какая у него специализация?
– Обольститель, – смутился Кемаль и торопливо добавил: – Склонял к наркокурьерству местных проституток, матерей-одиночек. Некоторые прямо с детишками в Стамбул и обратно ездили, одна даже героин в коробке из-под детского питания перевозила.
– В Турции есть свои проститутки? – хором спросили Настя и Марина.
– Конечно, есть. Куда от этого денешься? Между прочим, в Турции проституция узаконена, но только «организованная», в борделях, и этот вид бизнеса приносит в государственную казну огромные доходы в виде налогов. А некоторые «мамки» входят в список самых богатых людей страны. Одна такая 32 публичных дома в Стамбуле держала. Пару лет назад умерла, так родственники из-за огромного наследства чуть друг друга не поубивали.
– А в борделях турчанки или приезжие работают? – уточнила Марина.
– Сразу видно, что вы, Марина, – журналист, – улыбнулся Кемаль. – Демонстрируете профессиональные любознательность и хватку. Заниматься проституцией закон разрешает только гражданам Турции, иностранцев отлавливают и высылают на Родину. Уличная проституция у нас запрещена, но индивидуалки все равно есть… Вы вечерами по Мармарису и Сиде гуляли? Ну, так должны были их видеть. В коротких юбках, в кофтах, которые на лифчики похожи: животы голые, грудь – тоже почти…
– Да все туристки так ходят! Может, потому турки на наших баб и бросаются, что думают: раз так оделась, значит, шалава!
– Да нет! Местные мужчины турецкую проститутку от европейской туристки сразу отличат. Только зачем деньги на профессионалку тратить, когда…
Госпожа Лямурская, войдя в кафе, громко известила о своем прибытии:
– Добрый день! Кто здесь ждет встречи с адвокатом?
«Мать моя! – охнула про себя Тищенко. – Она что, по „глазу Фатимы“ себе в уши повесила, что ли? А на воротнике кофты еще одна такая же блямба!» Настя окинула заведение быстрым взглядом. Кроме них троих, в кафе никого не было. Да и с Мариной эта звезда защиты уже встречалась. Чего тогда спрашивает?
Причина игривого состояния Жеральдины Германовны стала понятна, когда дама подошла к столику. Адвокатесса была сильно навеселе.
Кемаль встал, отодвинул стул. Жеральдина рывком задрала подол сзади и застыла в ожидании, когда кавалер задвинет стул обратно. Бедный Кемаль пережил настоящий шок.
Не дождавшись его помощи, адвокатесса сама подтянула стул, опустила на плетеное сиденье рыхлый, едва прикрытый трусиками зад, расправила, заведя руки за спину, складки юбки и пояснила:
– Чтоб не помялась. Мы прямо отсюда едем с Ахмедиком в ночной клуб. Итак, приступим к делу. Деньги у вас с собой? Если вы дума…
– С собой, – жестко оборвала ее Настя. – Но прежде мы хотели бы услышать, как вы намереваетесь строить защиту.
Лямурская состроила капризную гримасу и устало протянула:
– Милочка, я уже говорила вашей подруге…
– Я вам не «милочка», госпожа Лямурская! Меня зовут Анастасия Александровна Тищенко. Это первое. И второе: платить деньги за кота в мешке мы не намерены.
– Вы с такой иронией, я бы даже сказала, ехидством произнесли мою фамилию. А между тем, это очень достойная фамилия, и я остаюсь ей верна, хотя дважды выходила замуж и могла поменять. Мой второй муж был Твердохлебов. Жеральдина Твердохлебова… как это звучит! Сколько в этом великого, потаенного смысла! Ведь правосудие – это хлеб любого цивилизованного государства, а твердость при его исполнении нужна, как воздух, как глоток воды изнемогающему от жажды путнику…
– Очень занимательно. – Настя смотрела на Лямурскую со смесью жалости и брезгливости. – Но о вашей генеалогии предлагаю поговорить потом.
– Хорошо, – обиженно поджала губы Лямурская. – Снять обвинение с вашей подруги не получится и не мечтайте. Следует делать акцент на смягчающие обстоятельства.
– Какие? – уточнила Тищенко.
– Любовь. – Лямурская мечтательно закатила глаза. – Этот мальчик-турок, с которым у вашей Дроновой роман, все отрицает: и то, что передавал ей деньги, и то, что героин она везла ему. Говорит, что абсолютно не в курсе. И, знаете, я склонна ему верить. Скорее всего, ваша подруга просто решила отблагодарить своего возлюбленного за романтическое путешествие, которое он ей устроил. В Стамбуле к ней подошел незнакомый мужчина и предложил поработать наркокурьером, пообещав хорошие деньги. Вы сами говорили, что Дронова – человек небогатый, а ей так хотелось сделать подарок любимому… – Голос мадам Лямурской дрогнул, глаза увлажнились.
