Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви
Начало было положено. У ног Грохотова росла кучка бюстгальтеров – больших и маленьких, белых, черных, разноцветных. Грохотов время от времени бросал ревнивые взгляды на скатерку противника. Бюргер терпел полное фиаско – возле него лежало только два бюстгальтера.
Игорь победил немца с перевесом в 19 очков. Каждой из поднимавшихся на сцену за своим нижним бельем дам он целовал руку и говорил комплимент. Примерно половина прелестниц отвечали на английском, из чего Грохотов сделал вывод, что за него болели не только соотечественницы. Ближе к финалу торжественной церемонии по лесенке взошла девица, лицо которой показалось Грохотову смутно знакомым.
– Привет, – едва слышно выдохнула она, принимая из рук Грохотова нечто бело-голубое, в изящных кружевах. – Может, отметим твою победу бокалом вина?
«А-а, да это же одна из тех телок у бассейна!» – вспомнил Игорь. Игриво поманил полногубую красотку пальцем и, склонившись к розовому ушку, прошептал:
– Непременно.
Однако отметить победу вдвоем не удалось. По пути к круглосуточному бару на ресепшн к ним присоединилась группа соотечественников, в том числе и красномордый с супругой. Мужчины жали Игорю руку, хлопали по плечу, дамы лобызали в щеки и почему-то в лоб. Грохотов чувствовал себя военачальником, только что победившим в решающем сражении.
Все чуть не испортила эта егоза-малолетка, подружка Марины… как, бишь, ее? Света. Подлетела к сдвинутым столикам, за которыми гуляло русское землячество, и выпалила на одном дыхании:
– Игорь, а где Марина? Почему ваша жена не принимает участие в торжественной попойке?
– Жена? Ты что-то путаешь, детка. Я здесь один, как перст.
– Ну как же! – Бурный протест сменился прозрением. – Понятненько… Кошка из дома – мыши в пляс.
– Минуточку, – Игорь мягко снял со своего плеча ухоженную ручку новой подружки и, выбравшись из-за стола, подошел к наглой соплячке вплотную. Внутри у него все клокотало. – Ты чего орешь? Тебя кто сюда звал?
– А чего это вы мне тыкаете? – девушка зло прищурилась. – Между прочим, имею точно такое же право здесь находиться, как и вы. Чего не подсуетились-то? Дали бы тутушним халдеям на лапу, они б живенько табличку нарисовали: «Зал закрыт на обслуживание».
– Ты как со мной разговариваешь?
– Адекватно. Куда Марину дели?
– Она уехала. – Грохотов постарался придать голосу мирные интонации.
– Бросила вас, да? Ну и правильно!
– Почему же сразу бросила? – Грохотов надменно вздернул подбородок. – У нее подруга в Анталье отдыхает. И у той какие-то проблемы с полицией.
– Обворовали? – со смесью сочувствия и любопытства уточнила Света.
– Кого?
– Подругу?
– Нет. Сама на чем-то попалась.
Грохотов вовсе не собирался ничего рассказывать этой общительной юной леди. Ему хотелось побыстрее вернуться к застолью и пухлогубой Оксаночке, которой, пользуясь отсутствием Грохотова, начал оказывать знаки внимания какой-то молодой качок. Однако Светлана вцепилась в него, как клещ, требуя подробностей.
Тревожно кося глазом в сторону Оксаночки и «быка», Грохотов выпалил:
– Она привезла из Стамбула наркотики. Арестовали прямо в аэропорту, теперь должны судить. Марина уверена, что подруга ни в чем не виновата – ее турецкий бойфренд подставил.
– А вы почему с ней не поехали? – строго спросила Света.
– А зачем? И вообще, чего ты ко мне пристала? С какой стати я тебе отчитываться должен?
– Маринин сотовый дайте.
Грохотов залез в карман летних брюк, достал аппарат.
– Записывай.
В номер, который еще совсем недавно Грохотов делил с Мариной, парочка прибыла под утро. Как ни пьян был Игорь – и от выпитого в баре, и от предвкушения секса с несомненно умелой партнершей, – все же оценил, что уезжая, Марина сложила свои вещи в чемодан, не оставив на виду никаких следов своего пребывания…
БЕШЕНЫЕ ДЕНЬГИ
– Ну сволочь! – зло процедила Тищенко, выслушав рассказ подруги о требованиях Лямурской. – Пользуется тем, что положение безвыходное. Давай считать, сколько у нас бабла на двоих. На карточке восемь штук с копейками. Наличными, если в пересчете на баксы, две. У тебя три… Всего тринадцать. Но ведь еще жрать чего-то надо, за гостиницу платить. Ты, кстати, где остановилась?
– В трехзвездочном отеле. Дыра дырой.
– Да это фиг с ним! Перебьемся. Давай вызванивай свою… как ее там? Пусть приезжает, будем торговаться.
– Я пыталась, но она уперлась. Тысяч на сорок еще, может, согласится, но никак не меньше.
– Скажем, что у нас только десять. Не согласится, пусть мотает. Позвоню в свою контору, в юротдел, попрошу ребят кого-нибудь в Москве поискать. Въезд безвизовый – не завтра – послезавтра адвокат будет здесь.
– Это поздно. Лямурская сказала, что по турецкому законодательству приговор должен быть вынесен в течение трех дней. Значит, завтра Таньке уже впаяют срок и отправят ее в тюрьму. Лямурская сказала, что в нашем случае добиться кассации практически невозможно.
– Лямурская сказала, Лямурская сказала… – раздраженно передразнила подругу Тищенко. – Лапшу она тебе на уши вешала! Не может быть такого маленького срока на предварительную проверку и следствие. Это только у африканских людоедов: поймали – поджарили на костре – сожрали, и вся недолга. Если с Лямурской не сложится, надо срочно звонить в Москву, пока там рабочий день не закончился.
Жеральдина Германовна сразу пошла в атаку:
– Что же вы, милочка, такая необязательная! Договорились, что встречаемся через три часа, а прошло почти четыре. Вы думаете, у меня нет других дел, как только ждать, когда вы соизволите набрать мой номер? Вы решили вопрос с деньгами?
– Частично.
– Что значит «частично»? Мы с вами, милочка, не на базаре! Сорок тысяч – мое последнее слово.
– Может, вы все же приедете и мы обсудим это не по телефону?
– Где вы сейчас находитесь? Большой торговый центр? Это рядом с тем местом, где мы расстались? Мы выезжаем. Будем через двадцать минут.
– Ты слышала? – убитым голосом произнесла Миронова. – Сорок, и ни долларом меньше.
– Погоди расстраиваться, – Настя выставила вперед ладонь. – Не таких обламывали… Это мой, что ли, телефон звонит? Кому это я понадобилась? Алло! Я слушаю…
Следующие несколько минут Тищенко молчала, ошалело таращась в пространство над головой Марины, которая, несколько раз спросив свистящим шепотом: «Кто это?», дергала подругу за рукав.
– Кто это был? Что-то новое про Таньку? – накинулась на Настю Миронова, когда та закрыла крышку телефона.
– Ты его не знаешь. Один мой друг. Он сейчас приедет.
– А кто он?
– Турок. Но нормальный.
