Лиза Джексон - Звонок с того света
– Шутишь?
– Нет, я серьезно.
– Я, честно признаться, раньше был копом.
– Запоздалое признание, – с иронией заметила Саманта. – Ищейка, севшая мне на хвост, – сострила она, впрочем, очень тихо. Яхта в этот момент уткнулась в причал, и Тай ее слов не расслышал.
– Я провожу тебя в дом, – предложил Тай.
– Доберусь самостоятельно.
– Кофе подействовал?
– Вполне.
Яхта покачивалась у причала, и Саманта шагнула на деревянный настил.
Поцелуй при расставании можно было расценить двояко – как страстный или прощальный.
Саманта поспешила в дом, в свое убежище, и проводила взглядом удаляющуюся яхту, как корабль, отплывающий к Северному полюсу... Расстояние между нею и Таем увеличивалось с каждой секундой.
Неожиданно у нее возникло ощущение близкого присутствия «Джона». Саманта обошла дом, особенно тщательно осмотрелась в спальне и, перебирая свои вещи в комоде, не обнаружила красного, весьма игривого комплекта белья, который однажды под настроение купила, но так ни разу и не надела.
«Джон» был здесь? В воздухе улавливался запах чужака...
Глава 19
То, что доктор психологии Джереми Лидс – самодовольный дурак, а вдобавок еще и мерзавец, Бентс выяснил довольно скоро, проведя с ним несколько минут в крохотной комнатенке, выделенной профессору под кабинет в старинном здании университета.
Но он был не просто глуп, а его глупость еще и играла ему на руку, так что дурацкая маска вкупе с ханжеством и непомерным самомнением, вероятно, помогала ему зарабатывать дополнительные очки.
Бентс не был так уж удивлен. Разве все эти высокооплачиваемые психологи-«мозгоправы» – не одного поля ягода, не шарлатаны? Представить себе, что такая очаровательная и разумная молодая женщина, как Саманта, спала с ним, да еще какое-то время состояла с этим мыльным пузырем в законном браке, было нелегко.
При мысли об этом Бейтса чуть не стошнило. Надо же, какими вывертами полна жизнь! Продолжительная работа в полиции давала тому массу примеров, но каждый подобный сюрприз Бентс все-таки воспринимал с легкой досадой.
Кабинет профессора был битком забит научными изданиями. На корешках книг выделялись такие слова, как «секс», «комплексы», «насилие», и вся эта премудрость, втиснутая между изогнутыми аркой стенами, могла рухнуть вместе с хилыми полками. Книги были покрыты пылью и явно лежали здесь, чтобы зашедшего сюда студента поразила ученость хозяина кабинета. Кактус в глиняном горшке, подаренный, судя по всему, на Рождество всем сотрудникам, так и оставался в своем убранстве из серебряных нитей и уже успел засохнуть.
Бентс ожидал окунуться в примерно такую атмосферу, но все-таки сложно было перебороть гадливое чувство, испытываемое им при беседе с профессором. Высокий, с гибкой фигурой и длинными волосами, ниспадающими на плечи, Джереми Лидс никак не соответствовал голливудскому штампу очкастого интеллектуала, зато был очень похож на актеров, исполняющих роли совратителей малолетних. Хоть прямо надевай на него наручники и зачитывай ему его права.
Но, кроме отвратительных манер и неуютности его кабинета, за профессором Лидсом, на взгляд полицейского, не наблюдалось никаких иных пороков.
Лидс выставил на шаткий столик пару стаканчиков и один из них наполнил темной жидкостью из бутылки оригинальной формы, на которой не было этикетки.
– Не хотите?
– Нет, спасибо.
– Зря отказываетесь, – покачал головой профессор. – Кубинский ром высочайшего качества и специального разлива. Контрабанда, конечно, но разве можно пренебречь благодарностью друзей? Надеюсь, эти мои слова не будут занесены в протокол?
– Как и все остальные. Наша беседа ведется без протокола. Я просто собираю сведения о прошлом вашей бывшей жены, которой пришлось обратиться в полицию за помощью. Дело в том, что она подвергается преследованиям со стороны некоего неизвестного лица. Возможно, профессор, в вашей памяти всплывут какие-то факты... и мотивы, которые могли бы нам помочь.
– Все понятно, – кивнул Лидс. – Я охотно согласился на встречу с вами и открыт для любых вопросов.
Джереми Лидс, уже не предлагая полицейскому, закурил ароматную кубинскую сигару, также полученную, вероятно, от неведомых друзей, и насладился произведенным эффектом: душистый дым заполнил тесное помещение и вызвал приступ кашля у представителя закона. Подобные шалости мог себе позволить бравирующий своей оппозиционностью интеллектуал. «Дешевка», – подтвердил уже сделанный ранее вывод Бентс.
– Так что же вас интересует? Хьюстон? Там Саманта потерпела полное фиаско. – Казалось, он этим был только удовлетворен. – А ведь я предупреждал ее. Высовываться в роли радиопсихолога было ей не по зубам. Ведь это все равно что выступать в роли спиритического медиума или, что еще хуже, религиозного пророка. Люди верят в тебя, а ты всего лишь актер, и вся твоя работа – не более чем театральное действо, не имеющее к серьезной науке никакого отношения.
– Сколько времени длился ваш брак с Самантой? – неожиданно спросил Рик.
Профессор Лидс не любил, когда его речь прерывают. Но что поделаешь – полицейский, он и есть тупой полицейский.
– Мы быстро расстались. Я слышал, что у нее опять появились какие-то сложности.
– Опять? А что вы знаете про ее предыдущие трудности?
Бентс незаметно включил портативный диктофон, упрятанный в нагрудном кармане.
– Уверен, что вам все известно лучше, чем мне. Как я уже говорил, в Хьюстоне Саманта потерпела полнейшее фиаско, но она сама на него напросилась, я так считаю. Может, я слишком суров в оценке ее способностей, но поверьте: на этой, так сказать, радиопсихологии я собаку съел. Заявляю со всей ответственностью, что это сплошная туфта, прикрытая псевдонаучной мишурой, а чаше всего просто шарлатанство, попытка выдать себя за очередного медиума. Это роняет в глазах публики престиж нашей профессии, унижает настоящих профессионалов. Одни только термины – «психологическая помощь в прямом эфире», «разговоры по душам» или «откроемся друг другу» – дурно пахнут!
В ораторском раже Джереми перешел некую грань, заходить за которую не следует интеллектуалам в беседе с правительственными служащими, с которыми искренность в высказываниях невозможна, и он тут же одернул себя, показывая, что зря начал «метать бисер перед свиньями». С фальшивой улыбкой профессор извинился:
– Простите, что ударился в многословие. Вам ведь нужно что-нибудь покороче и поконкретнее.
– Вы правы, – подтвердил Бентс. – Поэтому вернемся к Саманте Лидс.
Джереми затянулся контрабандной «коммунистической» сигарой и грустно вздохнул:
