Лиза Джексон - Блудная дочь
Нейв поколебался; в глазах его Шелби заметила сомнение.
– Тут... кое-что произошло, – проговорил он наконец. Сердце Шелби пропустило такт. Что такое? Может быть, он нашел Элизабет? Да нет, тогда сказал бы сразу.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, она обернулась и обнаружила, что садовник замер, уставившись на них. Заметив это Нейв молча подхватил Шелби под локоть и повел к скамье возле бассейна, в тени акаций, рядом с огненно-алой клумбой буйно цветущих петуний.
– Что такое? – спросила она, когда они сели рядом, плечо к плечу. Бедром Шелби касалась его бедра, обтянутого линялыми джинсами; кожей ощущала сухой жар его тела.
– Может быть, и ничего особенного. Сегодня мне кто-то позвонил. И молчал в трубку. На заднем плане играла музыка но звонивший не сказал ни слова. Скорее всего, это ничего не значит, но...
– Нам сегодня тоже звонили, – перебила его Шелби. – Дважды. Лидия брала трубку, а на том конце – молчание.
Нейв вскинул голову:
– Когда?
– Второй звонок был минут пять назад. Первый – не знаю.
– Черт возьми! – На шее его туго натянулись жилы. – Не нравится мне это. Совсем не нравится.
– Мне тоже, – призналась она. – Как ты думаешь, кто это?
– Маккаллум, – проговорил он, словно выплюнул.
– Но почему он молчит?
– Понятия не имею. Да и в том, что это он, я не так уж уверен, – признался Нейв. – Просто первое, что пришло в голову. Черт возьми, – протянул он, сощуренными глазами уставившись на сверкающую гладь бассейна, – похоже, я ничем не лучше прочих добрых горожан Бэд-Лака.
– То есть? – не поняла она.
– Маккаллум десять лет провел в тюрьме, и теперь от него ждут любой пакости. По городу ходят слухи, что он что-то затевает.
– Неудивительно, – усмехнулась Шелби.
– Но если он вздумал изводить тебя звонками...
– Погоди-ка минутку. Откуда ты знаешь, что звонили мне – а не судье, не Лидии, не кому-нибудь еще? И это может быть вовсе не Маккаллум.
– Это еще не все, – угрюмо заметил Нейв.
– А что еще?
– По городу бродит журналистка по имени Катрина Неделески и пристает к людям с расспросами. Пишет для далласского «Лон стар». В городе говорят, она готовит серию статей об убийстве Эстевана.
– Значит, теперь всплывет вся старая грязь, – заметила Шелби.
– Но и это еще не все. – В углу рта его дернулся мускул. – У меня остались друзья в департаменте – так вот, один из них мне шепнул, что шериф начинает новое расследование.
– Чтобы найти настоящего убийцу?
В углах губ Нейва прорезались глубокие складки, правая рука сжалась в кулак.
– Настоящего убийцу, Шелби, мы нашли десять лет назад. Беда в том, что теперь он на свободе.
– Это ты так думаешь. Но если Калеб солгал, быть может, вовсе не Росс убил Рамона Эстевана?
Лицо Нейва затвердело, словно высеченное из гранита.
– Шелби, это сделал Маккаллум. Жизнью готов поручиться, что это так.
Он поднялся и подошел к краю бассейна. Тесная рубашка туго обтянула мощные плечи; вытертые до белизны джинсы не скрывали очертаний мускулистых бедер; а мускулистая спина... Шелби вдруг вспомнилось, как она впивалась в эту спину ногтями – тогда, десять лет назад, в предгрозовую ночь.
Она поспешно отвела взгляд от Нейва. Что за глупость – предаваться фантазиям о Неваде Смите! Особенно сейчас, когда все мысли ее должны быть заняты дочерью.
– От Левинсона что-нибудь слышно? – спросила она.
– Ничего нового. Этого Шелби и боялась.
Она поднялась и, подойдя к Нейву, встала с ним рядом в тени старого пекана. Легкий ветерок шелестел листвой; рыжая белка метнулась с одной ветки на другую и пропала в раскидистых ветвях.
– Твоя беременность не могла остаться в полной тайне, – размышлял вслух Нейв. – Прежде всего – адвокат... как его зовут?
– Финдли. Оррин Финдли.
– Хорошо, начнем с него. Но он – не единственная ниточка. Кто еще мог знать о ребенке?
Этот вопрос Шелби уже не раз задавала себе.
– Большую часть тех девяти месяцев я провела в Остине, у тетки отца. В городе все считали, что я уехала в колледж. Мы с отцом все время спорили: он требовал, чтобы я отдала ребенка на усыновление, но я настаивала на том, чтобы оставить его у себя и растить самой. Моя двоюродная бабушка, разумеется, обо всем знала, но она умерла три года назад.
– Кто еще? – настаивал Нейв.
– Любой, кто работал в доме, мог подслушать мои ссоры с отцом. Лидия, разумеется, знала все – она вообще всегда все знает.
«Даже то, чего не знаешь ты», – напомнил ей внутренний голос.
– А твои друзья?
Она встряхнула головой, отбросив волосы с лица.
– Насколько я знаю, нет. Я никому не поверяла свою тайну. И из города уехала прежде, чем беременность стала заметна, – так что они не могли ничего заподозрить. Все считали, что я досрочно сдала экзамены и уехала в колледж. Возможно, позже кто-то что-то узнал из других источников, но мне об этом ничего не известно.
Нейв молча слушал ее, и на лице его угрюмость сменялась гневом, гнев – печалью. Теперь Шелби стыдилась того, что не доверилась ему, лишила возможности узнать, что он стал отцом. Все из-за ее страхов, гордости и ревности к Вианке! И, конечно, из-за изнасилования. Об этом она никогда ему не расскажет. Просто не сможет.
– Нейв... прости, что я ничего тебе не сказала.
– Теперь-то что об этом вспоминать, – пробормотал он, не поднимая глаз.
– Я была не права...
– Верно, Шелби. – Взгляды их скрестились, и в который раз она прокляла его удивительные гранитно-серые глаза. – Чертовски верно. Но со своими извинениями ты запоздала на десять лет. Так что хватит об этом. Что скажешь о других свидетелях? Медсестре доктора Причарта? Врачах в больнице?
– Я звонила в больницу, – борясь с непрошеной краской стыда, ответила Шелби, – запрашивала документы. Но у них ничего нет. Только свидетельство о рождении и свидетельство о смерти. По документам Элизабет умерла.
– Но должны были остаться свидетели! Акушерки, медсестры из родильного отделения.
– Знаю. – Рука ее взлетела в воздух и бессильно упала. – Пока что я не нашла никого.
– Где ты рожала?
Она знала, что дойдет и до этого.
– Больница Заступницы Скорбящих в Куперсвилле.
– Там же, где лежит Калеб Сваггерт? – приподнял брови Нейв.
– Да, только это было девять лет назад. Срок не маленький. За это время из захудалой провинциальной больнички Заступница Скорбящих разрослась в целый медицинский комплекс. И очень может быть, что начало ее расцвету положило щедрое пожертвование моего отца.
Он вскинул голову:
– Когда?
– Сразу после родов. Я об этом не знала до сегодняшнего дня, но сегодня заглянула в его документы.
