Галина Романова - Чужая жена – потемки
Вообще, у них в последние дни что-то ничего не складывалось и не клеилось. Он старательно не будил в ней подозрений на свой счет, был очень предупредительным. Внимательным. Не грубил ей, плотно сжимал челюсти, когда хотелось облаять ее в ответ. Она-то задиралась! Задиралась, вне всяких сомнений. А вчера…
Вчера утром, когда он завтракал, Ленка влетела в кухню, едва проснувшись, со злым, перекошенным лицом.
– Это что?! Что, я тебя спрашиваю?!
В лицо ему полетел яркий картонный квадратик. Он даже не понял, что это. Поднял его неторопливо с пола, начал так же неторопливо рассматривать. Не то чтобы ему было так уж интересно. Просто время тянул, чтобы не наорать на нее и не послать ко всем чертям… умылась бы сперва хотя бы. Похожа-то она на кого?
– Ну!!! Что ты молчишь?! – прошипела Ленка, подойдя к нему совсем близко. – Что это?!
– Это? Это, милая, карточка цветочного салона, – с принужденной улыбкой пояснил Влад. И потрепал ее за полное бедро.
Отчего-то эта мимолетная ласка ее особенно взбесила.
– Не смей меня трогать! – заорала Ленка громче прежнего и отскочила от него, как от костра. – Трогай тех, кому ты цветочки даришь!
– Никому я не дарю, – обиженно протянул Влад. – Просто я хотел выбрать для тебя букет и…
– Просто ты врешь! – больно ткнула она его указательным пальцем в плечо. – Врешь! Все время врешь!!! Если хотел, отчего же не выбрал?!
Конечно, он соврал. В мыслях у него не было покупать ей цветы! Да она после похорон видеть их не могла! Свежи в ее памяти были охапки роз, гвоздик, хризантем, которыми завалили могилы ее родителей.
Неудачной была эта попытка обелить себя, весьма неудачной. Он действительно был в том салоне и выбирал букет, но не жене, а Сонечке. Букет он так и не купил. Счел, что сделает это как-нибудь потом, а вот визиточку-то их взял и в карман пиджака сунул. Конечно, тут же о ней и забыл, а вот Ленка ее нашла. По карманам, стало быть, шарила? Стало быть, перестала ему доверять?
– Лен, ну, Лен, ну, что ты? – позвал он жену, но та не отозвалась, умчавшись с кухни.
Ковригин бросил завтрак, с сожалением взглянул на недоеденный кусок колбасы и омлет, вылез из-за стола и пошел ее искать. Нашел, обнял, зашептал что-то. Она расплакалась, уткнувшись носом ему в плечо. Начала просить прощения за свою подозрительность, склочность. Он в душе устыдился, вспомнив о Сонечке, прижал к себе жену еще крепче. И они даже любили друг друга в то утро. Не с пылом и жаром, конечно. Торопливо, скорее наспех как-то. Но она шептала ему о своей любви, и он что-то мекал в ответ. И думал даже, уезжая в тот день из дома, что у его Ленки просто на фоне горя сдали нервы. Она ни о чем таком не подозревает и не догадывается на его счет.
А у нее, вон, оказывается, свой личный «счет» имеется, «счет», сокрытый от всех! «Счет», который ее напрягает, заставляет нервничать и сбегать из дома. Заставляет отключать телефон и не звонить мужу.
Влад вымыл рюмку, полазил по кастрюлям. Овощное рагу давно остыло, мясо в густой подливке подернулось жирной пленкой. Есть ему расхотелось сразу же. Он сдернул с кастрюлек полотенце, убрал все в холодильник, принял душ и лег в постель. Засыпая, он все думал и думал об этих двух женщинах. И мучился вопросом: а если ему придется выбирать, кому он отдаст предпочтение, в чьи руки вложит свое сердце и судьбу?
Сонечка…
Хорошая, умная, красивая, нежная. Ему хорошо с ней, ново и еще немного тревожно из-за мыслей – а во что же все это выльется?
Ленка…
Хорошая, еще очень даже привлекательная, да, огрубела немного, но горе ведь у нее, горе. Ему привычно с ней, но… тревожно. Только тревожно – в последнее время.
Почему ее нет дома до сих пор? Куда она сорвалась после этого звонка? Кто вынудил ее выйти из дома?
Тут же вдруг вспомнились ему люди, угрожавшие его главному бухгалтеру. Как, сказала Сонечка, ее зовут? Фокина Валентина Ивановна? Кажется, да. Так вот, ей звонили страшные, по убеждению Сонечки, люди с требованием вернуть их вложенные в какой-то неосуществившийся проект деньги.
А почему страшными те люди ей показались? Обычные, по мнению Ковригина, наверняка люди. Они дали им денег, хотели получить прибыль. И не получили ничего, кроме обмана. Что же им теперь, прощать всех и вся и забыть о своих деньгах? Нет, конечно. Поэтому они и звонят, поэтому и требуют.
А могли, к примеру, эти люди выйти на его жену и потребовать деньги от нее? Наверное, могли. Она была дочерью их должника. Могла быть в курсе неблаговидных поступков папочки, вот и…
Когда Ковригин уже почти засыпал, он неожиданно подумал: завтра он вызовет шефа службы безопасности в свой кабинет и озадачит его необычным поручением. Пусть он пробьет их домашний и Ленкин мобильный телефоны – на все исходящие и входящие звонки. Если шеф охраны скажет, что это невозможно, Влад уволит его к чертовой матери. И возьмет на его место кого-то другого, кто сумеет оказать своему работодателю подобную услугу. Заодно поинтересуется, что за люди вложились в его фирму, на каких условиях и сколько и к какому числу они требуют денег.
Точно, завтра, если Ленка не вернется, он непременно проверит все звонки.
Ковригин еще немного подумал и решил, что если даже она и вернется, он все равно это сделает. Что-то слишком много секретов развелось у его жены в последнее время! У него, вон, один всего лишь секрет от нее – Сонечка. А у Ленки?..
Глава 12
Его Женечка сильно изменилась в течение двух своих замужеств. Неузнаваемо изменилась. Внешне – в лучшую сторону, стала еще привлекательнее. Ей очень шла эта трогательная задумчивость, несмелые улыбки, трепетный взмах ресниц. Она поменяла прическу, и теперь ее вьющиеся волосы тугими кольцами падали почти до пояса. Немного похудела, без конца шныряя по спортзалам, и рельефные мышцы красиво проступали под гладкой кожей на ее ногах, бедрах, животе, руках. Сделала перманентный макияж и была красивой теперь всегда – и утром, и вечером, и даже ночью.
Рыкову даже неловко сделалось из-за своей сутулой блеклости. Но потом он обиженно подумал, что никому, между прочим, не навязывался! Если Женя сама попросилась обратно к нему, пусть любит и жалует его таким, какой он есть. А Женечку, кажется, его одряхлевшее сорокалетнее тело и не раздражало вовсе. Все последние дни – а прожила она у него уже целую неделю – она только и делала, что пыталась ему угодить.
Рыкова это сильно настораживало.
Характер! Он совсем не узнавал ее характер! Что с ним сделалось?! Куда пропал жизненный задор? Куда подевалась ее вздорная веселость, которая и бесила, и будоражила его одновременно? Откуда эти заискивающие манеры? Даже неловко, честное слово!
Поначалу, когда она вернулась к нему с парой чемоданов и тремя пакетами, Рыкову это не особенно бросалось в глаза. Думал, ну, виновата она перед ним, оттого и тихая такая. Но когда они вернулись с дачи, куда ездили навестить мать и Аришу, Женечка повела себя совсем уж странно.
