Найо Марш - Убийство по-римски
— Да, мисс Джейсон. Вы о чем-то подумали?
— Так, пустяки. Это может быть… это скорее всего вздор, но это произошло во время группового фотографирования.
— Я вас слушаю.
— За пределами митрейона послышался шум. Я бы сказала, неподалеку, но все было спутано и искажено эхом. Мне показалось, женский голос, и затем он вроде бы оборвался. И чуть позже — глухой стук. В тот момент я подумала, что кто-то запахнул очень тяжелую дверь.
— Я помню! — воскликнул барон. — Я прекрасно помню! В тот самый момент, когда я снимал группу.
— Да? Вы тоже слышали? — сказала Софи. — Такой сильный… огромный звук?
— Совершенно верно.
— Похоже на дверь?
— На очень тяжелую дверь.
— Да, — согласился Аллейн, — это звучало именно так.
— Но, насколько я помню, там нет никаких тяжелых дверей, — проговорила Софи, побледнев. — Правда ведь? — спросила она Гранта.
— Да. Никаких дверей, — ответил он.
— Так что, вероятно, это было что-то другое — допустим, что-то уронили. С небольшой высоты. Совсем небольшой. Но очень тяжелое.
— Вроде каменной крышки? — предположил Аллейн.
Софи кивнула.
Глава седьмая
После полудня
Когда Аллейн попросил путешественников пока что не покидать Рима, леди Брейсли и майор Суит стали яростно протестовать. Майор громко рассуждал о своих правах британского подданного. Леди Брейсли возмущалась и перечисляла высокопоставленных лиц, к которым имеет непосредственный доступ. Бормотаньем и уговорами племянник с трудом ее утихомирил. Она поплакала, искусно промокая слезы уголком носового платка.
На здравый смысл майора подействовало сообщение, что дополнительные расходы будут оплачены. На лице его теперь изображалось угрюмое настороженное примирение с действительностью.
Реакция Гранта, Софи и Ван дер Вегелей была умеренной.
— Что можно сделать против судьбы? — неопределенно и риторически спросила баронесса.
Ее муж, на более реальном уровне, сказал, что, хотя это неудобно, им все равно необходимо оставаться на месте происшествия, если этого требуют обстоятельства.
Грант нетерпеливо заметил, что он и так собирался побыть в Риме, а Софи сказала, что у нее еще четыре недели отпуска. И хотя у нее были некоторые неопределенные планы, она вполне готова отложить свою поездку в Перуджу и Флоренцию.
Они разошлись в половине второго. Все, за исключением Гранта и Софи, воспользовались большим автомобилем, который им предоставил Вальдарно. Аллейн кратко переговорил с квестором и с подобающими извинениями отклонил предложение пообедать вместе, сказав, что ему нужно подготовить отчет.
Когда он наконец вышел из здания, он обнаружил, что его ждут Грант и Софи.
— Мне нужно с вами поговорить, — сказал Грант.
— Ради Бога. Вы не пообедаете со мной? — Аллейн поклонился Софи. — Вы оба. Прошу вас.
— Только не я, — сказала Софи. — Я тут ни при чем.
— Ничего подобного, — возразил Грант.
— Так или иначе, обед у меня уже занят. Поэтому благодарю вас, мистер Аллейн, но мне надо идти.
И прежде чем они могли удержать ее, она ринулась на мостовую и остановила такси.
— Решительная особа, — заметил Аллейн.
— О да.
— Вот еще такси. Поехали?
Они отправились в гостиницу Аллейна, который все время за столом спрашивал себя: как привыкший к званым обедам Грант относится к его угощению.
Аллейн был умелый хозяин. Заказывая, он не суетился, а покончив с заказом, начал разговор о трудностях привыкания к Риму и чрезмерном обилии достопримечательностей. Он спросил Гранта, много ли ему пришлось проделать подготовительной работы к «Саймону в Лациуме».
— Конечно, с моей стороны это дерзость, — говорил Аллейн, — но мне всегда казалось, что романист, избирающий местом действия другую страну, в чем-то уподобляется следователю. Я не хочу сказать, что в моем деле всегда необходимо «откапывать» информацию, усваивать всевозможные детали — технические, профессиональные, касающиеся местных обычаев и чего угодно — всего, что выходит за рамки собственного опыта. Это чистая зубрежка.
— С «Саймоном в Лациуме» именно так и было.
— Должно быть, вам пришлось изрядно пожить в Риме.
— Два месяца, — кратко ответил Грант. Он отложил нож и вилку. — На самом деле именно об этом я и хотел поговорить с вами.
— Неужели? Чудно. Прямо сейчас?
Грант на минуту задумался.
— Это дурной комплимент великолепному обеду, но, с вашего позволения, именно сейчас.
И он рассказал Аллейну, как Себастиан Мейлер нашел его рукопись и какие это имело последствия.
— Кажется, теперь я вижу, как он состряпал все дело. Когда он нашел рукопись, его посетила идея. Он отпер замок моего кейса и прочел роман. Затем он три дня сочинял своего «Анджело в августе». Он не сделал его вызывающе похожим на моего «Саймона». Просто превратил мою главную тему в побочную. Этого хватило, чтобы разговорить меня перед его отвратительными дружками.
Ночью он повел меня по злачным местам и остановился на том, где вы были вчера вечером, — «Тони». Я не много помню о конце той ночи, но очень хотел бы забыть и то немногое, что помню. Очевидно, я болтал о «сходстве» рукописей в ресторане — он называется «Эремо» — и с каким-то его приятелем-американцем, который был бы счастлив продать такую сенсацию прессе.
Я уехал в Англию. Книга вышла. А три недели назад я возвратился в Рим, на что он и рассчитывал. Я встретил его, и он отвел меня в отвратительный кабинетик в гостинице Ван дер Вегелей и стал шантажировать. В открытую, без стыда. В немногих словах он доложил мне, что пересобачил свою повесть так, что теперь она кричаще похожа на мой роман, и что у него есть свидетели — с той ночи, — и они могут подтвердить, что, напившись, я признавал сходство этих вещей. Он сказал, что один из них — римский корреспондент «Ньюз оф де уорлд»[43] и готов поднять большой шум. О да! — сказал Грант, когда Аллейн собирался раскрыть рот. — О да. Я понимаю. Почему я не послал его к черту? Вы, вероятно, не помните — да и с чего бы? — что случилось с моей первой книгой.
— Я помню.
— И еще очень многие люди помнят. Никто, кроме издателя и нескольких друзей, не поверил, что это проклятое дело было совпадением. Все снова выволокут на свет. Гнусный спектакль разыграют снова и установят, что я бесстыдный плагиатор. Может быть, я насекомое, но этого я не выдержу.
— А чего он потребовал?
— В том-то и дело. В общем-то, немного. Только чтобы я проводил эти чертовы экскурсии.
