Владимир Колычев - Роковой соблазн
Симпатичный парень, из тех, у кого душа нараспашку. Из тех, кто без мыла в любую извилину. Знал Костя таких ребят. Но конкретно этого парня не знал.
– Впервые вижу. А что?
– А что? – беззлобно передразнивая его, усмехнулся Бойков. – Этот человек вскрыл вашу машину, подложил телефон и бумажник покойной Сургучевой.
– Он?! – встрепенулся Костя. – И вы это знаете?
– И Сургучеву он мог убить… Он заходил в сорок седьмую квартиру после убийства, забрал оттуда телефон и бумажник. Есть свидетель… Правда, он не видел, как Пасечник подкладывал вам улики… Или, может, он передал их вам лично?
– Нет, не передавал… – с запинкой произнес Костя.
– Если не передавал, значит, вы, Константин Сергеевич, стали жертвой злоумышленников.
– И что это значит? – Костя с замиранием ждал, когда прозвучит бесценное слово «свобода».
– Ну, алиби у вас нет, и как там было на самом деле, неизвестно. Не исключено, что Пасечник передал вещи Сургучевой лично вам…
– Не передавал! – Костя даже привстал со своего места.
– Возможно, Пасечник – человек Филина. Скорее всего, так и есть. Выйдем на Филина, возьмем и Пасечника… Значит, Филин выставил вам счет? И как он собирается получить деньги?
– Ну, думаю, уже не собирается, – вскользь подумав о жене, произнес Костя.
– А если вдруг?.. Мы собирались объявить его в розыск, но думаю, что с этим лучше повременить. Мы выпустим вас на свободу и будем ждать, когда Филин выйдет на вас. И как только это случится, вы сообщите нам. Попробуем взять его в момент передачи денег. Как вам такой план?
– Ну, не знаю, – пожал плечами Костя.
Вряд ли районный уголовный розыск сможет установить за ним плотное наблюдение и организовать охрану, да Бойков этого и не обещает. Он будет заниматься своей работой и ждать, когда рыбка клюнет. А удочку держать Косте. И наживка в полтора миллиона должна быть настоящей. А если Филин склюет эту наживку и уйдет на глубину?..
– Если не знаете, то, пожалуй, вам лучше остаться под стражей. Обвинения с вас мы пока не снимаем… – Бойков замолчал, многозначительно глядя на него.
Костя кивнул. Уж лучше он будет ждать у моря погоды на воле, чем за решеткой в следственном изоляторе. На воле, где у него будут развязаны руки.
Даже самый мощный смерч не опасен, если он пройдет стороной. И еще от него можно уйти. Но Костя стороной не пройдет, и Татьяна от него не скроется. Она не знает, что его уже выпустили, он застанет ее врасплох, закрутит, завертит и вытрясет всю душу. Она расскажет ему и о Филине, и о Шемякине, с которыми заключила союз против мужа.
Он подъехал к ресторану на такси, обвел взглядом стоянку и поморщился. Не было знакомого белого «Мерседеса», уехала Татьяна. А может, и не было ее сегодня в офисе. Может, весь день с Шемякиным кувыркалась.
Он стремительным шагом ворвался в приемную, Елена Даниловна с ошеломленным видом вытянулась перед ним. Она помешивала чай, когда он появился, ложечка выпала из ее рук, со звоном ударилась о блюдце и с глухим стуком упала на пол.
– Татьяна Ивановна где?
– Так уехала только что.
– Куда?
– Сказала, что к вам… А вас уже выпустили?
– Сбежал, – усмехнулся Костя.
Пусть звонит в милицию, пусть сдает своего босса. Глядишь, премию получит. Из фондов Министерства внутренних дел. И расчет по увольнению с работы…
– Я никому… – Елена Даниловна двумя руками прижала к груди полную чашечку. – Никогда!
Она очень хотела, чтобы Костя ей поверил, но взгляд невольно скользнул по телефонному аппарату.
– Давно уехала?
Костя отправился к зданию РОВДа, во дворе которого находился изолятор временного содержания, даже с дежурным поговорил, но тот про Татьяну ничего не знал. Не подъезжала она.
Он связался со своей секретаршей, обзвонил рестораны, но Татьяну никто не видел. И дома ее не было. Тогда он отправился в офис охранной фирмы «Партнер», а когда подъехал к проходной, позвонил Шемякину.
Как ни странно, Шемякин находился в офисе и Костю принял без промедления.
– Ты чего такой бледный? – спросил он, с подозрением глядя на него. – Лица на тебе нет. – И, достав из холодильника бутылку минералки, наполнил стакан. – Выпей, выдохни и успокойся.
Костя очень хотел пить, но сделал всего лишь один глоток.
– Татьяна пропала! – запыханно выдал он, тайком наблюдая за реакцией Шемякина.
– В смысле, пропала?.. – удивленно повел тот бровью. – Ты откуда такой взлохмаченный взялся?
– Отпустили меня. Под подписку. Вышел, а Татьяны нет… Где она?
– Где она? Это ты у меня спрашиваешь? – подозрительно сощурился Шемякин.
– Ну, вдруг ты что-то знаешь…
– Знаю… Ты спрашиваешь, где она?
– Спрашиваю!
– А может, тебе лучше этого не знать? У меня Татьяна.
– Где у тебя?
– Есть место. Она сама так захотела.
Костя хотел шагнуть к Шемякину, схватить его за грудки, с силой тряхнуть, но не смог. Ноги вдруг одеревенели, ступни как будто прилипли к полу, и в руках тихонько заныла леденящая слабость.
– Я так и думал! – через силу выжал он из себя.
– Схема простая, ты отправляешься на зону, а мы с Татьяной заключаем брачный союз, – с едкой усмешкой продолжал Шемякин. – Сначала мы заключили договор о сотрудничестве, а потом она станет моей женой. И все твои рестораны станут моими.
– Ну, и гад же ты, Леша! – простонал Костя.
– Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.
– А утонуть там, где глубже, не боишься? Я на свободе, Леша! Я же тебя на части порву! – Он развел от груди сжатые кулаки, как будто разгибал подкову.
– Ты сейчас не обо мне думай. Тебя сейчас Татьяна должна волновать. Скажи, ты подозревал ее в измене?
– А это уже не твое дело!
– Подозревал? А почему ты ее подозревал? Потому что она с Александром Гасановым крутила.
– Что?! – похолодел Костя.
– Ты думаешь, я не знал… Я занимался убийством Бизона, я занимался Кавуном, и я ничего не знал?.. Знал, кто Бизона застрелил. И знал, кто за всем этим стоял… Связь с Гасановым шла через Татьяну. Или нет?
– Так ты шантажировал ее?
– Дело не в шантаже, Костя. Дело в том, что однажды Татьяна тебе изменила… А может, и не однажды… Не доверяешь ты Татьяне, не доверяешь… – покачал головой Шемякин.
– Заткнись! Еще одно слово!.. – процедил Костя.
– Что, если Татьяна снова закрутила с Гасаном?
– Ну, держись!
Костя еще только замахнулся, а Шемякин уже поймал его руку и выкрутил ее в сторону, заставив его выгнуть назад спину. От боли брызнули слезы, взгляд затуманился, и люстра над головой расплылась, раздвоилась.
– Повторяю вопрос, – сказал Шемякин, удерживая выкрученную руку. – Что, если Татьяна снова закрутила с Гасаном?
