Пол Мейерсберг - Роковой мужчина
«Где Алексис?» – полюбопытствовал Майк. Я пересказала ему официальную версию – семейные проблемы. У меня появилось чувство, что он очень хотел поговорить с ней. Очевидно, он привык разговаривать с Алексис, и не доверял мне.
Когда Мэсон вернулся, я как раз разговаривала с Ласло, договариваясь встретиться с ним, и поспешила завершить беседу. Я один лишь раз взглянула на лицо Мэсона, и у меня сложилось отчетливое впечатление, что Мэсон подумал, будто я разговаривала с любовником. Это было не тем впечатлением, которое я хотела оставить. Не говоря уж о том, что это было неправдой, в мои намерения не входило заставить его испытывать ревность. Я хотела помочь ему.
Он был потрясен, когда обнаружил, что я сделала все дела, пока он ходил в банк. Это была еще одна милая черта его характера: у Мэсона не было больного самолюбия. Он был рад моей инициативе и не ревновал. Ревность была уделом Барбары.
Она вломилась в офис и устроила восхитительное представление. В ней сидела другая женщина, и сейчас она вырвалась наружу, как маленький инопланетянин из тела астронавта в фантастическом фильме, и, подобно ему, эта реальная и ревнивая женщина с пугающей быстротой все заполнила собою. Поразительно!
Наконец, Барбара ушла, и пыль осела. Я понимала, что Мэсон, невзирая на свое спокойствие, считает, что должен все объяснить. Но я ни в малейшей мере не хотела этого. Прежде всего, я не хотела, чтобы у него родилась привычка сознаваться. Мы не должны ни в чем оправдываться. У нас не будет ни плача на груди, ни мольб о понимании – ни при каких обстоятельствах. Но он ничего не сказал мне. Я была рада. Он как будто верно прочел мои мысли. Многообещающий знак.
Я узнала этого парня в тот же момент, как он вошел. Это был Родни. Я знала, почему он пришел. Должно быть, Алексис рассказала ему о своих чувствах к боссу, вероятно, позвонив по телефону из дома. Она совершила ошибку. Она слишком поспешно ударилась в откровения и разболтала свой страшный секрет. Фрейд сказал, что ни одно человеческое существо не может хранить секреты. Кому знать, как не ему? В конце концов, он был надзирателем над всем человечеством.
Я пыталась избавиться от Родни, но он сказал, что будет счастлив прождать весь день, если необходимо. У него личное дело, – заявил он. Я понимала, что произойдет, но никак не могла предупредить Мэсона.
Когда он, наконец, пришел, все случилось очень быстро. Я не хотела вмешиваться. Это походило на повторение сцены с Барбарой, только теперь я была ни при чем. Беда в том, что я почувствовала внезапное желание защитить Мэсона. Он был моим мужчиной. Я вцепилась Родни в пах и оттащила его. Может быть, я отплатила ему за свинское обращение с Алексис. Так или иначе, все прошло очень удовлетворительно. Мэсон понимал мое желание быть полезной, но не думаю, что он ожидал, чтобы я зашла так далеко. В желании помочь ему скрывалось что-то удивительно эротичное. Это было замаскированное обольщение. И то, что я сделала, находилось в точном соответствии с тем, что я намеревалась делать – спасать его шаг за шагом.
После своей поездки на «Юниверсал», Мэсон, управляя машиной, починенной благодаря мне, выглядел спокойным и контролирующим себя. То, как он выдержал такой ряд ударов, сказало мне о нем многое. Он по своей природе был живучим и не обладал агрессивностью.
В тот же день прошла дискуссия насчет «La Belle Dame Sans Merci». Я чувствовала, что Мэсона волновало, как бы Пол Джасперс не показался Джо Рэнсому, продюсеру, слишком интеллектуальным. Но я знала, что Пол – умелый игрок, может быть, даже более умелый, чем полагает Мэсон. Когда меня попросили высказать свое мнение, мне показалось, что Пол нуждается в подмоге, и я оказала ее ему. Пара предложений, которые ясно дали понять, что Пол Джасперс склонен соглашаться с критикой. Джо Рэнсом немедленно уцепился за эту его черту. Пол получил работу.
Рассуждая о роковом мужчине, женской точке зрения и так далее, я, конечно, думала о Мэсоне. По правде говоря, я решила, что он не устоит передо мной, тем более, что он сам еще не знал этого. Почему это его незнание так привлекало меня? Изменятся ли мои чувства к нему после того, как он все поймет? Шанс, что он отвергнет меня, все еще оставался. Не думай об этом. Наслаждайся его присутствием.
А вот Джо Рэнсом был из тех мужчин, чьим присутствием я не могла наслаждаться. Во время разговора у меня появилось странное чувство, что он откуда-то знает меня. Он ничего мне не сказал, но я была уверена, что хотел сказать. В нем было что-то скользкое. Я бы с большим удовольствием провела вечер даже с Озом Йейтсом, чем с Джо Рэнсомом. Когда он бросил на меня подозрительный взгляд, я улыбнулась в ответ, словно другого такого очаровашки давно не видела.
До встречи с Ласло нужно было убить время. Покинув офис, я пошла попастись в книжный магазин. Я часто делала это по вечерам, когда работала в юридической фирме. Там я расслаблялась после рабочего напряжения.
Я встретилась с Ласло в кафе. Находясь с ним, я непрерывно думала о Мэсоне, пытаясь представить, где он может быть в этот момент. Должно быть, он страдает. Я хотела быть с ним.
– С вами что-то случилось, – Ласло прервал цепочку моих мыслей.
– Что вы хотите сказать? – Что он имеет в виду? Конечно, сегодня столько всего произошло.
– Не знаю.
– Хорошее или плохое?
– Это зависит от вас. Как бы то ни было, моя дорогая, все может обернуться любым образом. «Помогите мне», – подумала я.
СИНЯКИ БАРБАРЫ
Домой я возвращалась на такси. По-прежнему очень беспокоясь за Аннабель, я еще раз позвонила ей и снова наткнулась на проклятый автомат. В моем мозгу бушевала буря. Я позвонила в отель «Сьерра» в Артезии. Может быть, Аннабель до сих пор там. Когда я потянулась к свече, чтобы зажечь сигарету, мою руку пронзила внезапная боль, и я выронила незажженную сигарету. Пламя свечи замигало. Черт. Я вывихнула руку, когда разбиралась с Родни.
– Она не отвечает на звонки. Она прислала записку, чтобы ей не звонили, – сказала мне девушка-портье из отеля.
– Как я могу связаться с ней?
– Не имею понятия.
Я не хотела оставлять сообщение, подписанное своим именем.
– Я не буду ничего передавать, – сказала я и повесила трубку. Аннабель, вероятно, заперлась в номере, глотает наркотики, и не выйдет, пока не израсходует свой запас или не захочет чего-нибудь нового. Я боялась за нее – в самом деле боялась.
Я записала в своей «подушечной книге»:
«Аннабель как никто близка к типу «прирожденной жертвы». Я лично не верю, что существуют «прирожденные жертвы» или что-нибудь подобное, но бывают мгновения, когда все равно размышляю об этом. Нет, женщина всегда может ответить на удар. Взять хотя бы Барбару. Она вовсе не свалилась без памяти, когда прочла то письмо. А ведь я, впервые встретившись с ней, приняла ее за жертвенную личность. Джен Эйр, живущая в каждой из нас, не хочет сдаваться»
