Наталья Лукьянова - Кто не рискует – не выживает
Самое удивительное было в том, что Юлька не знала толком ни одной молитвы. Но сейчас неизвестно откуда у нее находились очень верные слова. Она сама не ожидала от себя такого порыва.
– Нет, Савельева, то, что молишься, – это очень правильно. Только ты слова неправильные говоришь. Надо Бога благодарить за наше спасение, а она об этих подонках беспокоится. Юродивая, честное слово. Мало ты от них нахлебалась? Что-то они о твоей трудной доле не лили крокодильих слез. Они здесь сколько человеческих жизней загубили? Вот то-то же. Да пусть горят ярким пламенем, туда им и дорога, собакам – собачья смерть! – Алена разозлилась не на шутку. Вечно эта Юлька сестру милосердия из себя корчит. Всех ей жалко, всех она понимает, не человек, а сплошной рефлексирующий эмоциональный комок. Нашла кого жалеть. Да сейчас не молиться надо за их души, если были у них эти души вообще, а румбу плясать на вершине проклятой сопки.
– Андрея очень жалко, – тихо проронила Юлька.
– Угу, раньше надо было жалеть. Сам наворотил с три короба, всю жизнь себе изуродовал. Тоже мне, герой гарнизонного масштаба. Если хочешь, чтобы тебе спокойней было, будем считать, что он совершил героический поступок и сознательно взорвал себя вместе со всеми королями мафии. Хочешь – пожалуйста. Может, выступишь с предложением ему Звезду Героя присвоить за подвиг? Только лично я считаю, что, забыв про все на свете, он спасал собственную шкуру и больше ничего. Хватит о нем, нам теперь о себе не мешало бы позаботиться. Мы хоть и живы, но пока еще не у себя дома в теплой ванне отмокаем. Надо еще добраться до этого дома, а ты тут нюни распустила. Жалостная какая девка попалась, обалдеть от тебя, Савельева, можно, честное слово.
– Ну, теперь все потихоньку становится на свои места. Мы живы – и это самое главное. Надо только дождаться, когда вся эта войнушка закончится. А там – в путь, домой. Теперь все дороги для нас открыты. Если, конечно, эти ироды не придумают какую-нибудь новую гадость в виде зачистки, например. Но это маловероятно. Они отомстили обидчикам, победа на их стороне, сейчас добьют всех, кого не добили, и должны по идее убраться отсюда побыстрее. Делать им здесь больше нечего. Все сожгли, разрушили, значит, этот заводик им на фиг был не нужен. Терпение, еще пару часов, и можем двигать до дому, до хаты. – Юлька получала настоящее наслаждение от своих умозаключений. А слово «дом» она готова была произносить каждые пять секунд без остановки.
– Ага, если в своих халатиках не околеем до этого времени. Давай-ка, подруга, будем наблюдать и двигаться, двигаться и наблюдать. А то пока они свои разборки закончат, мы превратимся в два очаровательных, свободных, но очень замерзших трупика. Давай ходи, не стой на месте. Осталось под занавес подхватить какую-нибудь простуду и бесславно погибнуть на океанском побережье. Будет очень несправедливо – пройти все круги ада, а погибнуть от насморка. Теперь нам с тобой нужно себя беречь, не имеем мы права рисковать по мелочам.
Действительно, на улице уже чувствовалась осень, хоть погода была по-прежнему солнечной и теплой, но одежда на приятельницах явно не соответствовала сезону. Пришлось обеим, чтобы не замерзнуть, находиться в безостановочном движении.
Постепенно звуки боя стали затихать, выстрелы слышались все реже и реже. Женщины немного успокоились и просто методично и настойчиво мерили шагами уже практически утоптанную площадку.
Наконец наступила тишина, оставшиеся бандиты собрались вместе, о чем-то поговорили, посовещались и стали рассаживаться по машинам. Напоследок, правда, они не забыли забросать оставшиеся машины гранатами и даже, уж совершенно непонятно зачем, бросили пару гранат в ангар.
– Нет, вот сволочи! Ты только посмотри, как они все крушат, никак остановиться не могут. Уже всех перебили, так нет, надо еще в ангар гранаты запульнуть! Как будто именно их там мучили и гнобили! Вот вандалы, настоящие варвары. И ни одной машины не оставили. Как будем выбираться, подруга, а? – не удержалась Алена.
– Подумаешь, пешком дойдем, – беспечно махнула рукой Юлька. – Помнишь, нам Владимир Федорович говорил, что завод находится недалеко.
– Да, конечно, недалеко, только от чего недалеко, голова садовая? От коттеджа? Вот так пойдем, пойдем и опять к бандитам в лапы придем, если, конечно, коттеджик тоже не спалили дотла. Скорее всего, спалили, дикари кровожадные. Нет, Юлька, надо хорошенько нам с тобой подумать. Двигать по накатанной машинами дороге, конечно, проще всего, но и очень опасно, можем опять на бандитов нарваться. Идти по побережью – затея тоже не очень, мы же не знаем точно, где находимся. Будем шагать не в ту сторону – за всю жизнь Тихий океан не обойдем. Уходить по сопкам – задача для нас с тобой невыполнимая. Это практически тайга, а мы с тобой про это только в книжках читали. Нам в тайге не выжить. Девушки мы с тобой городские, выросли на асфальте, заплутаем элементарно в трех соснах. Так что кумекай, следопыт. Теперь от этого наша жизнь зависит.
– Знаешь что? Давай пока не будем особо умничать, дождемся темноты, спустимся вниз, а там видно будет, – предложила Савельева.
Так и сделали. Конечно, приятельницы видели сверху практически все, что происходило в округе. Но, когда они спустились вниз и оказались на территории бывшего лагеря, все равно испытали настоящий шок.
Повсюду валялись тела убитых, горело все, что могло и не могло гореть. Воздух был наполнен запахом гари, мгновенно проникавшей в легкие, заставлявшей заходиться в неукротимом кашле.
Подруги медленно обходили территорию, заглядывая в лица убитых. Невероятно, но факт – только им двоим удалось выжить в этой жестокой мясорубке. Тела несчастных рабов и их безжалостных надсмотрщиков и недавних мучителей по страшной иронии судьбы лежали рядом. Теперь они все были равны перед Небом в своей страшной одинаковости и вечной неподвижности.
– Слушай, Ален, – стараясь подавить рыдания, заговорила Юлька, – я лично в ангар по доброй воле ни за какие коврижки не пойду, хоть и вся одежда там. Лучше умру от холода.
– Давай помирай, – легко согласилась та, – подумаешь, одним трупом больше, одним меньше, мне теперь не привыкать, мне это теперь тьфу! Пойдешь как миленькая. Тебя дома сыновья ждут, а ты тут чувствительную барышню будешь из себя корчить? Давай-давай, а я посмотрю. Хватит надо мной издеваться, я тоже не железная. Мы за своей одеждой и не пойдем, нам нужно дойти только до первой раздевалки и подобрать себе теплые вещи. Все, слушать больше ничего не хочу, сейчас совсем стемнеет, и мы с тобой окочуримся. Стоило так трепыхаться, чтобы загнуться из-за отсутствия паршивой телогрейки. Пошли.
