Ирина Ульянина - Все девушки любят опаздывать
— Ну вот, а еще врала, что не сожительствовала с потерпевшим. Нарочно меня запутываете, гражданка Малиновская?! — рассвирепел опер.
— Не серчайте на бедную девочку, она упала, ушиблась, разумом — то и повредилась, — вступилась за меня баба Глаша и попросила разрешения помыть пол. До чего чудесная старушка: догадалась, что сама я с этим не справлюсь. Меня от вида крови мутило и потряхивало.
— Мойте, — буркнул опер и вперил в мои глаза ледяные, никелированные зенки. — Где вы, Юлия Владимировна, провели сегодняшний вечер?
— Ездила на выставку и в гости к одному… э — э — э… поклоннику, — торопливо ответила я.
— Срочно звоните ему и приглашайте сюда, чтобы подтвердил ваше алиби! — хохотнул опер.
— Как? Выходит, я тоже под подозрением?
— А что вы думали, гражданка Малиновская? Распутное поведение до добра не доводит!
Мои руки выдавали пляску смерти. Я никак не могла совладать с пальцами и нажать нужные кнопки на трубке радиотелефона. Андрей долго не брал мобильный.
— Сколько сейчас времени? — забеспокоилась я. — Наверное, мой поклонник уже спит.
— Ничего, как заснул, так и проснется, — отрезал опер, — времени всего ничего: четверть первого. Звоните!
Нехотя я повторила свою попытку. Голос Ткача пробился сквозь громкую музыку.
— Андрей Казимирович, где вы? — удивленно вскрикнула я.
— Юля?
— Да…
— Маленькая моя, почему ты такая испуганная?.. Что — то случилось? — мгновенно откликнулся Ткач.
— Случилось, — всхлипнула я. — Саньку Анисимова… того самого… фотографа чуть не убили… в моей квартире. Ты извини, Андрюша, я не впускала тебя к себе, чтобы ты не увидел Саньку и не подумал…
— А я как раз подумал!.. Я разозлился на тебя настолько, что вытащил Димыча в ночной клуб. Сидим, глушим виски! Дурочка, — вздохнул Андрей. — Что ты со мной делаешь?!
От его вздоха мне стало легче, будто гора с плеч свалилась. Умоляющим голосом я попросила:
— Андрюшенька, прости меня, приезжай, ради бога, и Димыча с собой захвати: он вменяемый человек, а у меня тут полная квартира ментов!..
— Еду, — коротко отозвался Андрей.
— Не ментов, гражданка Малиновская, а оперуполномоченных сотрудников милиции, — нравоучительным тоном произнес мужчина в штатском. — Как вы смеете демонстрировать неуважение к правоохранительным органам?! Я вам представился по форме: инспектор Левин Арнольд Леонидович!
— Говорю вам, она головой ударилась, — напомнила баба Глаша, уже покончившая с наведением чистоты и теперь заботливо подававшая мне домашние тапочки.
— Да, извините меня, Арнольд Леонидович… — покраснела я, — я вас уважаю…
— Хм, — скептически крякнул он.
Все же от Левина была хоть какая — то польза: он посоветовал мне переодеться, а то бы я так и сварилась от жары в вечернем платье, липком от вишневого варенья — как селедка под шубой. Вытянув из шкафа затрапезный свитер и старые джинсы, я заперлась в ванной. Стиральная машина давно выключилась, а в бачке по — прежнему лежали Сашкины кроссовки и куртка. Видеть вещи, в которых еще недавно ходил незадачливый папарацци, было совершенно невыносимо — я захлопнула крышку пластикового контейнера. Поплескала в лицо прохладной водой, чтобы хоть немного прийти в себя. Вид у меня был как у умирающей: расцарапанная об асфальт щека опухла и кровоточила, губы обескровились, потрескались и спеклись. Внешне я почему — то сделалась неуловимо похожей на Анисимова, и это могло означать лишь одно: следующей на очереди жертвой буду я…
Моя побледневшая внешность вызвала у прибывшего Ткача прилив жгучей жалости.
— Юленька, миленькая, какая же ты… ободранная! — вздохнул он. — Девочка моя жалкенькая!
— Я упала, когда бежала за твоей машиной!
— Бедненькая деточка, она упала. — Ткач обнял меня за плечи, и я действительно упала — рухнула ему на грудь, в горячие нежные объятия.
Мы с Ткачом прижались друг к другу так тесно, что наши сильно колотившиеся сердца чуть не проломили грудные клетки.
— Хватит изображать Ромео с Джульеттой! — Арнольд Леонидович безжалостно оборвал наш телесно — сердечный контакт.
На него не произвело никакого впечатления ни удостоверение, предъявленное Димычем, которого, как выяснилось, на самом деле звали Дмитрий Юрьевич, ни его чин подполковника, соответствующий высокой должности в областном управлении внутренних дел на железнодорожном транспорте. «Никелированный следопыт» замучил мужчин вопросами, на мой взгляд не имевшими никакого отношения к происшествию. Допросил Левин и соседей, толпившихся на лестничной клетке. Я в это время непрерывно, с промежутком в пять минут, названивала в справочную больницы, куда отвезли Сашу. Операция закончилась около двух часов ночи. В сознание фотограф так и не пришел. Но до сих пор он был жив.
Баба Глаша расписалась под своими показаниями и удалилась. Другие соседи тоже расползлись по квартирам, им довольно быстро прискучило обсуждать криминальный инцидент. Арнольду Левину и его товарищам пришлось с нами попрощаться. Уходя, инспектор предупредил, что будет вызывать меня так часто, как того потребует расследование.
— О'кей, — ответила я на английский манер.
— Юля, я надеюсь, ты не проболталась, что видела жену Крымова в доме Ярцевых? — понизив голос и придвинувшись ко мне вплотную, спросил Дмитрий Юрьевич. От него здорово несло спиртным.
— Нет, потому что…
— На нет и суда нет, не продолжай!.. — махнул он рукой. — Просто вычеркни тот эпизод из памяти, не произноси имени Крымова, если не хочешь неприятностей. Поняла?
— Поняла, — кивнула я, ничего не понимая. — Что теперь — позволить Крымову всех поубивать?
— Нет, мы так просто им не дадимся, но язык надо держать за зубами, — умело вывернулся Димыч.
— А как вы думаете… — Я стала мысленно перебирать подозреваемых, пытаясь найти убийцу.
— Я не думаю, я знаю: если твой фотограф останется в живых, это будет чудо!
— Фотограф — не Юлин, — поправил друга Андрей.
— Согласен, — кивнул Дмитрий Юрьевич.
— Но я его не брошу, — шмыгнув носом, вдруг | заявила я. — Он же пропадет!.. Санчо сказал, что ему никто не покупал штанов, рубашек и кроссовок, кроме меня!
— А ты ему штаны покупала?! — Андрей возмущенно приподнялся из — за стола. — Вот, значит, как!
— Это из — за того, что Саше не в чем было пойти на день рождения к моей тете, — попыталась вывернуться я, но только усугубила ревность Ткача. Недослушав, он перебил:
— Возмутительно! Нет, ты слышишь, Димыч?! Она водила его на день рождения к собственной тете!
