Элина Самарина - Сепсис
— Ага, дядя Толя вернулся. — Алексей откинул плед. Нащупал туфли и, позевывая, спустился вниз.
Что такое? Запах пороха! Это что-то новое. Реминисценции сна переходят в явь! Феномен! Фантасти… А это почему здесь?!
На столе лежала двустволка дяди Толи. Стало быть, не приснился ему выстрел. И никаких феноменов. Усмехнувшись, Алексей взял ружье, разломил его, заглянул в стволы. Один капсюль пробит. Да и запах пороха густо стоит. Только в кого мог стрелять дядя? Знал Алексей, что похаживал Анатолий Иванович на озерцо. Уток постреливал. А во дворе какие утки? Неужто спьяну по курам своим шандарахнул. Усмехнувшись, Алексей открыл дверь в прихожую. И тут увидел распластанное тело одного из сельчан. Акционера ОАО «Созидатель». Выглянув во двор, Лекс стремительно обошел вокруг дома. Дяди Толи не было. Куда он делся? Да, загадка! Сердце забилось тревожно, учащенно. Мозг работал с напряжением… Ага! Магнитофон! Уж он-то должен что-то прояснить.
Отклеив лямки, Алексей достал аппаратик, чуть перемотав, включил:
— Ты ищи, ищи, — не таясь, без опасок рокотал басок. — Здесь должна быть. Тульская двустволка, 16-й калибр… Ты патрон подготовил?
— Так точно. Как приказали. Жаканом снарядил… — дребезжал испугом второй голос. — Товарищ майор, может, он забрал с собой?
— Чего ради? На хрена он в райцентр с винтовкой попрется? Это тебе не пистолетик. И даже не обрез… Чего замер? Ищи! На то ты и мент, чтобы в стоге сена даже иголку отыскать. А здесь не стог. И винтовка — не игла. Ищи. Прояви свои сыскные способности.
— Я, между прочим, могу его по другим каналам прижучить.
— По другим не надо. Раз начальник сказал, надо сделать именно так.
— Начальник, между прочим, в теплом кабинете сидит, а мы с вами здесь хреновиной занимаемся.
— Ты сам здесь хреновину не пори! Забыл, как я тебя с прожарки снял? Не я, быть бы тебе сейчас на зоне. Ну что остановился?!
— Да где же ее искать! Может… хотя нет, недавно на охоте его встретил.
— Вот и ищи, значит! Раз на охоте видел, — бас поощрительно хохотнул.
Потрескивала пленка, минут пять не было разговоров, и выключился бы магнитофон, если бы не периодические звуки: скрип открываемых дверец, постукивания, шорохи: все эти звуки дисциплинированно фиксировала безупречная машинка.
— Есть, нашел! — обрадованно сообщил дребезжащий голос, но тут же сник. Чувствовалось, что находка совсем не обрадовало сыскаря. Тональность стала безжизненной, обреченной. — Вот она, винтовка…
— Молодца! Теперь заряди и жди… Как войдет — не мешкай. И сразу — делай ноги… Уходи через проход за туалетом… О следах не беспокойся: мы здесь так наследим, что черт ногу сломит. Только перчатки не снимай, чтобы пальчики не оставил. А винтарь не захватывай, чтобы Бравина пальчики остались… За остальное — не думай. Я отвечаю.
Потом повисла тишина. Неизвестно, сколько времени безмолвствовал дом. А включился аппарат на голос:
— Анатолий! — глухо, видимо из-за двери позвал кто-то. Скрип, щелчок и робкий стук в дверь. — Толя. Это я, Рафик Байтурин… Можно к тебе?
И выстрел! Громкий, звонкий. Последний звук в жизни тщедушного Рафика Байтурина. И поспешные удаляющиеся шаги.
Алексей заметался. Растерялся. Метнулся наверх, но тут же вернулся и схватил магнитофон. Уложил его в карман плаща: это же какая фантастическая удача! Чья рука руководила им вчера, когда прицепил он его к столешнице? Провидение? Фортуна? Для дяди Толи несомненно. Наверняка все это подстроено, чтобы Анатолия Ивановича убрать… А может, его самого хотели угрохать?.. Нет, говорил же тот, басистый, «чтобы его пальчики остались». Поспешно уложил вещи в кейс и огляделся. И услышал громкий, требовательный стук в калитку. Спустился вниз и через муть стекла разглядел спешащих к входной двери. А через мгновение двое в милицейской форме ворвались в дом.
Крупный, дородный майор наставил пистолет на Алексея:
— Бравин? — явное недоумение слышалось в знакомом по записи басе.
— Да. Бравин.
— Подними руки и не шевелись. Стрелять буду. — Здоровяк майор, сделав какой-то знак напарнику, опасливо приближался к Алексею. Напарник чиркнул предохранителем. Майор, все с той же опаской, но деловито, со сноровкой, ощупал Алексея, зашел за спину и толкнул Бравина к двери. — Шагай!
— Подождите, мне надо одеться, — сердито дернулся Алексей, но майор, тяжело дыша, грубо ткнул его стволом.
— Шагай, я сказал! Там, куда мы едем, тепло и уютно. Не замерзнешь.
В горячке хотел было Алексей сказать про магнитофон. Все-таки это свидетельство его невиновности. Но тут же опомнился: басок-то из магнитофона его конвоиру принадлежит. Очень характерный голос… Так что лучше приберечь магнитофон для следствия.
Его втолкнули в неудобный, совсем не приспособленный под пассажира, кузов «пирожковоза». Дверца захлопнулась, скрежетнула задвижкой. Оба конвоира уселись в кабину и, урча неотлаженным двигателем, машина понеслась в райцентр.
Алексей сориентировался в неясном свете, проникающем через щель в дверце, и устроился на груде мешков. Прислонился к тонкой рифленой стенке, отделяющей короб от кабины. Над головой нащупал скобу и ухватился за нее. Прижался к жестяной перегородке и услышал голоса. Менты переговаривались. Бойко, беззаботно, не опасаясь, что узник услышит.
— Ты почему скрепки не захватил? — ехидно спросил басок.
— Так кто знал, что он такой бугай! Ты же сам говорил, что старик он, развалюха… — этот голос Алексей не узнал. Не было его в магнитофонном диалоге. — Знал бы, обязательно браслетики взял. Слава Богу, что не ерепенился!
— Куда ему ерепениться! Он-то понял, что не салажата сопливые за ним пришли. Видал, как лицом посерел, когда меня надыбал?… Эх, Ленчик, знал бы ты, каких я носорогов гнул… Раньше. Когда в Казани работал. Тогда и не таких ломал. И брал без оружия, без наручников. Вот этими руками! Хотя и этот… Да, подвел меня Харисов, сказал, что он 41-го года рождения. А имел в виду, наверное, что лет ему сорок один… Хотя и Сакин говорил, что пенсионер этот Бравин… Да, правильно: и Сакин сказал, что 41-го года он… Да ладно! Хрен с ними. Главное, взяли мы этого жука. Тепленьким! Я там походатайствую, чтобы тебе…
О чем хотел ходатайствовать басистый милиционер, Алексей так и не узнал: машина вдруг заюлила, заскрипела, завизжала тормозами и… Алексей почувствовал невесомость. Каким-то инстинктивным порывом вцепился в скобу потолка, а ногами уперся в дверцу. И повис. Как раз вовремя. Раздался грохот, скрежет металла, звон разбитых стекол… Последовал удар. Спиной о стенку. Кажется, он потерял сознание… Когда пришел в себя — первым делом облапал тело. Вроде бы все цело. Побаливал копчик. И ладонь: так намертво вцепился он в скобу. Но что значат эти мелкие ушибы при такой аварии?! Для уверенности Алексей вновь подвигал ногами, руками, тазом… Ощупал лицо, голову. Нет, кажется, Бог миловал. Застучал в стенку, своим тюремщикам:
