Иосиф Гольман - И весь ее джаз…
– Частника поймали? – спросил Джама.
– Нет, на своей.
– Как убрать видео, знаете? – задал капитан следующий вопрос.
– Никак, – ответила консьержка. – Через неделю само умрет. Если не заказать запись. У нас договор с информационным агентством.
– Это будет лучший вариант, – сказал Джама. – Чтобы само умерло. И для вас, и для меня.
– Согласна, – серьезно кивнула тетка.
– А можно посмотреть номер машины, на которой они уехали? – спросил капитан. – Но чтоб агентство не беспокоить.
– Можно, – сказала тетка. – Часовую запись я могу смотреть сама.
– А переписать?
– Не могу, – развела руками консьержка.
Джама залез к ней в сторожку и внимательно просмотрел запись. Сначала – позорную сцену задержания. Крепко она ему врезала. Не по-детски, во всех смыслах.
Потом – картинку с их отъездом на белой «Ладе Приоре».
Чуть стало легче, когда убедился, что все-таки его не ребенок прибил. Девчонка была субтильной, но явно половозрелой.
И все равно – чертовски обидно.
А самое главное, что просто рвало мозг наизнанку, было уже неоднократно передуманное: почему и теперь подлый убийца Краснов не грохнул своего опаснейшего преследователя, тем более – имея бесшумное оружие? Да, на записи видно: девчонка отталкивала его руку с пистолетом. Но Грязному ли не справиться с мелкой? Значит, не так уж и хотел он Джаминой смерти?
И еще одна загадка.
Грязный ненавидел весь мир. А тут – прикрыл собой непонятно откуда взявшуюся девку.
Чудны дела твои, Господи.
В таком полуразобранном виде Джама поехал на «Киевскую». Пока дошел от метро до Дорогомиловской – дважды спросили документы.
Его и охранник бизнес-центра долго не хотел пускать – заплывший глаз делал свое дело. А телефон Марии был занят.
Когда наконец дозвонился – пропустили.
Далее – зеркально повторилась сцена двухнедельной давности.
Только теперь на диванчике возлежал Джама, а Машка распахивала окно, расстегивала ему ворот и терла мочки ушей. На этом ее познания в деле оказания скорой медицинской помощи, к несчастью, заканчивались.
– Как тебе помочь? – чуть не плача, спрашивала Ежкова.
– Посиди со мной, пожалуйста, – слабым голосом попросил пораженный в голову герой. Пораженный в голову – опять-таки, во всех смыслах.
Машка, утопая в жалости, присела рядом с ним на диванчик.
У Джамы действительно кружилась голова, легкий – а может, и средний – «сотряс» он наверняка поимел. Впрочем, ему постепенно становилось лучше. Хотя, когда Машка присела рядом, голова стала кружиться сильней.
Но уже не от соприкосновения с тяжелой стеклянной бутылкой.
– Может, «Скорую» вызвать, а, Джамочка? – склонилась над раненым испуганная джазовая вокалистка.
– Не надо, – отказался капитан. Хотя от запаха ее духов, от касания ее волос, а главное, от близости ее присутствия он вообще куда-то начал проваливаться.
– Бедненький, – прошептала Машка, нежно дотрагиваясь до зловещего, уже потемневшего фингала. – Тебе больно, Джам?
– Нет, – честно ответил он. Голова болела только в самом начале. Сейчас не болело ничего. Оставалось лишь решиться на главное. А капитану было страшно.
Эх, была не была!
Он сразу двумя руками обнял мягкое и теплое Машкино тело.
Оно на мгновение напряглось, а потом…
Потом Машка решила не бороться с тем, с чем не хочется бороться. Руки же Джамы делали то, о чем он все последние недели мечтал. А потом – и не только руки.
Машка поначалу просто не сопротивлялась. Однако через пару долгих поцелуев сама потеряла голову.
Спохватилась тогда, когда уже все закончилось:
– Господи, у нас же дверь не заперта!
Вскочила с дивана, и на бегу прикрываясь руками, побежала к двери.
Дважды щелкнул замок.
– Ты такая красивая, Машенька, – сказал Джама.
– А ты – не такой уж больной, – укорила в ответ Мария.
– Я вообще не больной, – подтвердил капитан. – Я – счастливый.
Это была полная правда.
Если б для повторения случившегося потребовалось еще раз головой остановить летящую бутылку – Джама бы ни на миг не засомневался.
– Что мы тут натворили, а? – упрекая непонятно кого и быстро одеваясь, посетовала Машка.
– Ничего не бойся, – сказал Джама. – Дай бог, чтобы что-то получилось.
– Ты о чем? – не поняла Ежкова.
– О ребеночке, – мечтательно произнес капитан.
– Не должно бы, – с надеждой сказала Машка.
– Почему? – не врубился Джама.
– Потому что не время.
– Тогда надо продолжать, чтобы не пропустить, – сделал вывод Курмангалеев.
– Слушай, продолжатель! – даже остановилась Мария. – А я разве дала свое согласие?
– Дала, – несколько двусмысленно ответил влюбленный мужчина. – Ты теперь моя навсегда.
– У нас так дела не делаются, – построжала Машка. – У нас равенство полов. Я сама решаю, чья я и насколько.
– Ты сама и решила, – рассмеялся Джама.
С этим сложно было спорить.
– Просто мне тебя стало жалко, – по-женски отомстила Мария.
– Нет, – не согласился капитан. – Просто ты меня любишь.
После чего, уже точно как совсем здоровый, вскочил с дивана, поймал ошалевшую Машку в объятия и сладко поцеловал в губы.
– Ты с ума сошел, – попыталась остановить его Маша, но не смогла.
– Все равно дверь закрыта, – деловито заметил он, прижимая к себе любимую женщину.
Ну как с этим поспоришь?
Хотя в общем-то Машка и не собиралась спорить.
15. Москва. Краснов задумывается о дембеле
Мы сидим с Наргиз на Красносельской, в крошечном, на четыре столика, «Сабвее», рядом с тремя вокзалами, и моя любовь уплетает огромный бутерброд с тунцом, запивая его ядовитой кока-колой. Все уговоры перейти на более здоровую пищу на мою жену не действуют. Хотя меня кормит все больше диетическим: по утрам кашей, в обед, если мы дома, что-нибудь варит вполне съедобное.
Сколько ей лет, я так и не знаю.
Но за плечами – тяжелый груз. Она рассказала лишь малую толику, а мне уже стало нехорошо.
Из Узбекистана уехала, потому что там никому была не нужна. Про родителей сказала только то, что один – узбек, вторая – русская. Или наоборот. Она не любит эту тему и переспрашивать не хотелось.
Смеясь, объяснила, почему такая маленькая: «Без еды – не растут».
Маленькая, но крепкая. И отважная. Как она звезданула бедному Джаме! И она же помешала его добить. А зря – мой братан-мент теперь будет еще злее и настырнее. Хотя – вряд ли: злее и настырнее, чем Джама Курмангалеев, не только в астраханской ментовке, но и во всей российской уже не сыщешь.
Так что малышка создала нам проблему.
Хотя что я на нее валю. Проблему создал я. Легкое нажатие на спусковой крючок – и одной смертельной опасностью у нас было бы меньше. Но – не нажал.
