Вероника Вереск - Закон маятника
Самого гражданина Старикова по объективным причинам к ответственности не привлечь, а вот Полина Викторовна – как минимум соучастница, что следует из тех самых документов, – исчезла в неизвестном направлении. Деться ей на самом деле некуда: банковские счета ее и мужа арестованы, квартира под наблюдением, полиции ориентировки разосланы.
– Обложили, – усмехнулась я, не скрывая злорадства. – Вот пускай лишний раз подумает, каково было Николаю по ее вине. Кстати, у меня тоже есть хорошие новости.
Но Геннадий Петрович не спешил разделить мои восторги.
– Ты там не особенно расслабляйся. Загнанная в угол крыса не зря считается самым опасным животным. И судя по всему, думает Полина не о том, что жизнь справедливо наказала ее за неблаговидные поступки, а о том, как отомстить той, кого считает виновницей всех своих несчастий. Не догадываешься, кого я имею в виду? А что касается передачи документов, давай поступим следующим образом: ты сейчас поедешь в редакцию. Помнишь, чем закончилось предыдущее изъятие документов? Так что давай, я распоряжусь, чтобы документ тщательно проверили, телефоны сам пробью по нашей базе. В общем и целом то, что ты рассказала, сомнений не вызывает, но, сама понимаешь, береженого бог бережет.
Возразить против этого было нечего. Наскоро собравшись и не без сожаления отказавшись от кофе с горячими тостами, я поспешила в редакцию.
У редакции, как всегда в это время, было не протолкнуться от автомобилей. Поэтому пришлось парковаться на дальних подступах напротив какого-то бутика с элитной обувью. Как-то из профессионального любопытства заглянула туда и после разговора с милой девушкой – продавщицей – долго не могла прийти в себя. Это же надо придумать – туфельки из желудка слона! Невероятные ботильоны из брюшка обезьяны какой-то редкой породы, мужские туфли из жирафа… Разумеется, стоили они больше моей журналистской зарплаты за год.
Не желая ударить в грязь лицом, я принялась разглядывать аксессуары помельче: вдруг что-нибудь среди них окажется мне по карману. Вот, например, сумочка для мобильника в виде лягушки. Совсем как настоящая… Но оказалось, что мне предлагается хранить телефон в выпотрошенном брюхе австралийской жабы. Поймите меня правильно: я не сторонница партии «зеленых» и в употреблении мяса не вижу ничего плохого, но такое, по-моему, уже за пределами моральных и этических норм. Даже несмотря на то, что, как мне горячо доказывала продавщица, этих лягушек специально разводят на фермах и вообще эти создания не отличаются высоким ай-кью. Покинула я магазин, кипя от возмущения и мысленно обещая себе натравить на него всех зоозащитников, каких только встречу…
Все это я вспоминала, хлюпая замшевыми сапожками по предвесенней каше-размазне, щедро сдобренной всевозможными реагентами и поваренной солью, от которых любая изящная пара обуви меньше чем за сезон превращается черт знает во что. Дождутся ведь: найду на них время, а я в гневе страшна.
Машин тут понаставили, не протиснуться! До здания редакции, до которого, не будь этого автопреставления, добралась бы за пять минут, пришлось ковылять не менее получаса. А что этой побирушке здесь надо? Мелочь, что ли, клянчит? Или высматривает, кто плохо закрыл машину, и сообщает автоугонщикам? Хотя, скорее всего, у меня просто разыгралась фантазия, и непонятная женщина в платке и старомодном пальто просто ищет, чем бы поживиться. А на редакционном крыльце ее интересовало исключительно содержимое мусорной урны.
Но тут попрошайка внезапно оказалась рядом со мной, в узком проходе между черным «ниссаном» и новеньким оливковым «лексусом». Должно быть, поскользнувшись, нищенка навалилась на меня всем своим весом и крепко ухватилась за локоть. Что я ей, группа поддержки, что ли?! Я уж не говорю о том, сколько паразитов может оказаться на этом антикварном манто. Совсем обнаглели!
Но тут в бок мне ощутимо уперлось что-то твердое, и смутно знакомый голос прошипел:
– Не ждала, тварь? Стой спокойно, не дергайся, а то пристрелю. Мне, по твоей милости, терять нечего. А теперь в темпе вальса разворачивайся и двигай к своей тачке.
Из-под сбившегося на бок старушечьего платка на меня смотрело перекошенное от ненависти лицо Полины. Глаза ее, казалось, прожигали меня насквозь. Интересно, у нее и правда пистолет или блефует и тычет в меня, например, связкой ключей? Хотя проверять это на своем опыте не самое разумное решение. Лучше попытаться ее как-нибудь отвлечь.
– Что это за малокреативный маскарад? – заговорила я, стараясь, чтобы мой голос звучал по возможности спокойно. – Винтажные одеяния – совсем не ваш стиль, прибавляют лет этак двадцать. И килограммов пять лишнего веса.
– Ты мне зубы не заговаривай! – завизжала Полина, будто избалованная комнатная собачонка, которой наступили на хвост. – Делай, что сказано, а не то…
– Вы что, Полина Викторовна, дешевых боевиков пересмотрели? А помните, что случается с налетчиками в следующей серии? И, кстати, насчет того, что хуже вам не будет, вы очень даже не правы. Одно дело – оказаться за решеткой по экономической статье, и совсем другое – покушение на убийство, которое вы мне тут сейчас так неубедительно разыгрываете. И сидеть придется не с тетеньками-бухгалтерами, пострадавшими за грехи начальства, а с матерыми уголовницами, у которых не забалуешь. Я уж не говорю о том, с чем такой сексапильной дамочке там придется столкнуться. Поверьте: вам это не понравится.
Во время всей своей длинной речи я отчаянно крутила головой по сторонам, прикидывая, с какой стороны ждать спасения. Оно пришло неожиданно в лице Олега, вышедшего на крыльцо покурить. Так вот чему я на самом деле обязана – новому антитабачному закону, из-за которого в редакционном здании позакрывали все курилки и строго запретили дымить на лестничных площадках и в прочих укромных уголках. А ведь я сама, хотя за всю жизнь не выкурила ни одной сигареты, громче всех кричала об ущемлении прав курильщиков. Даже статью задумала «Снова люди десятого часа»…
– Вика, ты это куда? – громогласно окликнул меня новоиспеченный начальник. – Мы тут тебя заждались, а ты даже не чешешься.
Я было попыталась остановиться, но твердый предмет снова чувствительно ткнулся мне в бок, призывая к повиновению.
– Полегче нельзя, больно же! – прошипела в свою очередь я.
В ответ послышалось нечто вроде рычания. Бывшая супруга Николая стремительно теряла человеческий облик. Кусаться бы только не начала, а то делай потом уколы от столбняка…
Удивленный моим поведением Олег соскочил с крыльца и как был, в легких кабинетных туфлях, поспешил вслед за мной.
– Куда направилась? Вика, да в самом-то деле! – взывал он. – Отложить, что ли, не можешь свое интервью?
