Хищник - "РуНикс"

И тогда ее охватила паника.

Глава 12

Побег

Морана Виталио была не из пугливых.

Она выросла в доме, полном змей. Видела этих скользких тварей и наблюдала за ними еще до того, как научилась ходить. Она никогда их не боялась. Даже когда видела их пушки. Даже когда видела своими юными глазами, какую бойню они способны устроить. Даже когда наблюдала яркие пятна крови, разбрызганные по белоснежным стенам, которые замазывали в течение дня.

Морана не боялась, когда ее собственная жизнь оказалась поставлена на карту из-за ситуации с кодами или когда отец позволил ей упасть с лестницы, отчего она рисковала сломать себе шею.

Нет. Морана Виталио не боялась смерти.

Но она боялась Тристана Кейна, пусть и не хотела это признавать.

Она смотрела, как он передвигается по кухне с естественной грацией хищника – проворный, уверенный и не сомневающийся в своей победе. Пиджак от его костюма висел на спинке стула, а белая рубашка плотно облегала спину. Рукава были закатаны до локтя, пока он тряс сковородку одной рукой, а второй добавлял приправы. Морана сидела на том же высоком табурете, что и в последний раз, когда ночевала в его пентхаусе несколько дней назад. Господи, казалось, прошла уже целая вечность.

Тогда она наблюдала, как двигается его тело, и испытывала легкое женское одобрение такой красоты. А сейчас она пребывала в полном восторге. Потому что теперь прекрасно знала, как это тело двигалось в ней, каково чувствовать его внутри и как он пульсировал в ней.

Вот и все, что она знала. Потому что только это и позволяла себе знать. И по какой-то причине это лишь распаляло ее голод.

Морана сосредоточенно следила за тем, как напрягаются мышцы его спины, и размышляла, каково ощущать их, если бы он был над ней. Следила за тем, как его руки умело управлялись со сковородкой, и гадала, каково было бы чувствовать, как они играют с ее телом, лаская кожу. Смотрела на его упругую задницу и гадала, каково было бы вонзиться в нее зубами.

От эротических мыслей в животе разлился жар. Морана неловко поерзала на табурете покрытым синяками телом, в котором закипала кровь, и отвернулась от него к двум другим людям, находившимся в комнате подальше друг от друга. Амара копалась в телефоне, сидя через два табурета от Мораны, Данте наблюдал за восхитительным закатом через панорамные окна в дальнем конце комнаты, а Тристан Кейн молча готовил.

Напряжение, повисшее между всеми присутствующими, давило на Морану. Чертовски ее нервировало. Она к такому не привыкла. Молчание было ужасно неловким, потому как Морана понимала: им нужно поговорить, но они не могли этого сделать, потому что между Амарой и Данте творилось что-то странное, и они с Тристаном Кейном об этом знали. А еще потому, что между ней и его величеством тоже творилось что-то странное, и Данте с Амарой также было об этом известно. Все это было ужасно странно. Однако же неведомым образом комфортно в той степени, в какой быть не должно.

– Что мне сказать отцу?

Спокойный голос Данте пронзил тишину, словно удар хлыста, а темные глаза сверлили взглядом спину Кейна.

Тристан Кейн выключил плиту, и воздух наполнил пряный запах, от которого у Мораны потекли слюнки, пока она разглядывала его в поисках хотя бы мимолетной реакции. Все тщетно.

Он продолжил выкладывать еду на большую сервировочную тарелку. Его руки, которыми он когда-то прижимал нож к ее горлу и приставлял пистолет к голове, с завидной легкостью управлялись с домашней работой. Амара встала, чтобы достать бокалы из шкафа, и они молча накрыли на стол, как делали уже сотню раз.

В Моране взыграла зависть, но она быстро подавила ее.

И все это время, пускай ей было известно, что он знал о каждом ее движении, Тристан Кейн ни разу на нее не взглянул. Ни разу. Ни одного с тех пор, когда вернулся несколько часов назад после того, как ударил ее отца.

Это не должно было ее беспокоить. Но беспокоило. И Моране это не нравилось.

Наконец он сел за стол и начал накладывать какое-то блюдо из курицы в четыре тарелки, ничего не предлагая Моране, но ясно давая понять, что голодной она не останется. Она предположила, что это уже хороший знак.

Морана слезла с табурета и почувствовала, как покрытые свежими ушибами мышцы запротестовали, когда она поплелась к стулу, который стоял дальше всех от Тристана Кейна и ближе к Данте, а затем села на него. Она заметила, как он прошелся взглядом от ее стула до стула Данте и принялся за еду безо всяких вступительных речей. Морана взяла вилку и подцепила кусочек восхитительно пахнущей курицы.

Она уже почти поднесла вилку ко рту, как вдруг увидела его горло в расстегнутом вороте рубашки. Его кадык подпрыгнул, когда он проглотил, поглощая этот кусочек пищи так, что у Мораны кровь хлынула в голову. Да что с ней не так, черт возьми? Это было вчера. Только вчера они трахнулись на столешнице в туалете ресторана. Ее тело не должно так реагировать, по крайней мере, не так скоро.

Заставив себя отвести взгляд от его напряженной шеи, она поднесла вилку ко рту и откусила кусочек.

И чуть не застонала.

Специи заиграли на языке, окутывая его, будоража чувства, делая еду сочной и насыщая вкусом. Было совсем не похоже, что он приготовил эту еду дома всего за час. На вкус блюдо было таким, будто над ним весь день трудились шеф-повара, прежде чем подать его гостям. Если бы Морана не видела, как он сам приготовил его с нуля, то ни за что бы не поверила, что это его блюдо. Значит, готовил он тоже хорошо. Понятно.

Никак не выдавая свою реакцию, Морана жадно принялась за еду и только тогда осознала, как давно ничего не ела. Она съела уже почти половину порции, когда Тристан Кейн вдруг посмотрел на Данте и заговорил, возвращаясь к прежнему разговору:

– О чем?

Данте прожевал, шевеля красивой челюстью, затем проглотил и, мельком глянув на Амару, обратился к Тристану Кейну:

– Обо всем.

Но тот даже глазом не моргнул.

– Скажи, что хочешь.

Данте бросил вилку, сцепил пальцы в замок и сделал глубокий, успокаивающий вдох.

Морана зачарованно за ними наблюдала.

– Ей нельзя здесь оставаться, – тихо заявил Данте не терпящим возражений тоном.

Тристан Кейн лишь приподнял бровь.

– Ты знаешь, о чем я, Тристан. Укрывать ее здесь опасно для всех нас. – Данте вновь посмотрел на Морану с толикой сожаления в глазах, а потом отвернулся снова. – Понимаю, что случившееся вчерашней ночью ужасно, и я бы сам не отпустил ее в таком состоянии. Но настал новый день. Мы не можем разом разбираться с кодами, с тем, что творится дома, да еще допустить, чтобы Виталио болтал, обвиняя нас в похищении его дочери и еще черт знает в чем.

У Мораны перехватило дыхание. Данте был прав. Она даже не подумала, какой разгром мог устроить ее отец. Войну, которой они хотели избежать, и все из-за нее.

– Он не знает, что она здесь, – сообщил Тристан Кейн собравшимся. – Он выследил ее машину, но у него нет доказательств.

Данте фыркнул.

– А то, что ты дал ему в нос? Знаешь, как к этому отнесется отец?

Тристан Кейн пожал плечами.

– Он вторгся на нашу территорию без разрешения. Он знает правила.

Данте вздохнул.

– Мы можем отвезти ее в безопасное место. Но здесь ей оставаться нельзя.

Ой, да ни за что на свете. Боже, дело плохо. Морана не осмеливалась посмотреть на Тристана Кейна, не зная, что увидит на его лице, не зная, что хотела на нем увидеть.

Сглотнув, она заговорила:

– Слушайте, мне просто нужна моя машина, и я оставлю вас в покое…

– Она останется, – тихо перебил Тристан Кейн. Слишком тихо.

Данте снова вздохнул.

– Тристан, это безумие. Ты не можешь держать ее здесь. Ты должен сказать ей…

– А ты должен уйти.

Морана не могла поверить своим ушам, когда услышала внезапную убийственную резкость в его голосе. Тристан Кейн так и не взглянул на нее – он спокойно смотрел на своего брата по крови с бесстрастным выражением лица, которое никак не выдавало его мыслей. Данте глядел на него так же невозмутимо, и от этого безмолвного разговора, завязавшегося между мужчинами, – разговора о ней – у Мораны волосы на затылке встали дыбом. Они сцепились из-за нее, и она не понимала почему. Что такое Данте знал и хотел, чтобы Тристан Кейн поведал ей? Да что, черт возьми, творилось?