Кэтрин Куксон - Возвращение к жизни
Рухнув в него, он тем не менее не отпускал моей руки.
— Ах ты лоботряс, пьяница несчастный, — тишину нарушила брань Флоры Клеверли.
— Оставьте его в покое, вы! Не лезьте не в свое дело. Я вас предупреждаю, оставьте в покое брата навсегда! Теперь о Франни. Если вы хоть раз еще поднимете на нее руку, я вас вышвырну отсюда без всякого сожаления, как сорную траву! — Дэви Маквей не шутил, он готов был исполнить свою угрозу.
— А я тебя предупреждаю, — прошипела Флора Клеверли, — если ты не хочешь, чтобы ей попадало, держи ее подальше от Лаутербека.
— Она будет здесь жить ровно столько, сколько захочу я. Не забывай, чертовка, кто хозяин поместья! — Голос старшего Маквея звучал властно и надменно.
— Значит, это безобразие продолжится?! Ну что же, я вижу, мы добрались до главного.
Дэви и экономка вели себя так, будто на кухне никого больше не было.
— Я и раньше догадывалась. Как говорится; правда давно стучалась в дверь, — со змеиной улыбкой продолжала обличать Флора Клеверли. — Эта полоумная имеет право жить здесь, не так ли? Ведь это ты обрюхатил ее мамочку, а? И это ты был загадочным любовником, которого так долго и безуспешно разыскивал Билл Тэррент. Он выбил у Минни все печенки, добиваясь от нее правды, точнее, твоего имени.
— Замолчите! Закройте немедленно свою грязную пасть!
— Замолчать? Мне? Нет, не выйдет. Ты заставил меня открыть ее и теперь не заткнешь, как бы ни старался, насильник!
— Тетя Фло-ра! — Протянутая над столом дрожащая рука почти протрезвевшего Роя Маквея пыталась дотянуться до взбешенной женщины. — Флора! Это н-не он!
— Ведь именно поэтому Кисеи Брэдли отвергла тебя, — не унималась дьяволица. — Она знала, что ты крутил с Минни Эмбл, вернее, с Минни Тэррент, так как дитя появилось вовремя, еще до твоего ухода в армию. Скажи, что это не так, если, конечно, сможешь. Она твоя…
Домоправительница показывала на плачущую Франни, которая все еще обнимала Дэви Маквея. Дэви смотрел на Флору Клеверли с нескрываемым отвращением и намеревался дать отпор клеветнице, но его опередил Рой. Он поднялся с кресла и приблизился к Флоре Клеверли. Рой грубо развернул ее к себе лицом и сказал:
— Это ложь. Оставьте Дэви. Брат ни в чем не Виновен.
— Оставайся там, где сидел, — рявкнула экономка.
Флора с силой оттолкнула Роя: сейчас ей было не до него. Ее сжигала слепая утробная ненависть к Дэви Маквею. Но признание Роя прозвучало словно выстрел, и мисс Клеверли замерла.
Голова Роя поникла, ион прошептал:
— Она моя.
— Уйди отсюда, брат. Нельзя же быть таким наивным глупцом. — Дэви Маквей был подавлен признанием Роя.
Подняв глаза, Рой посмотрел на статную фигуру брата и, тщательно выговаривая слова, обреченно произнес:
— Пришло время, Дэви. Я больше не могу носить в себе эту тайну. Когда-то я должен все рассказать и покаяться. — Рой повернулся вполоборота к Флоре Клеверли и, словно произнося клятву, промолвил: — Отец Франни — я. Теперь вы знаете истину.
Тетя Мэгги стояла рядом, касаясь меня плечом. Дэви Маквей прижимал к себе Франни. Ее головка была низко опущена, а глаза — закрыты. Рой Маквей опирался рукой о стол и покачивался, пытаясь сохранить равновесие.
Флора Клеверли, как разъяренная фурия, подлетела к Рою. Ухватившись за воротник его куртки, она одним рывком, словно перед ней был не человек, а тряпичная кукла, поставила Роя прямо и, вперившись в его бледно-серое лицо, завопила:
— Это неправда! Рой, поклянись, что это неправда.
Флора Клеверли продолжала терзать Роя. Казалось чудом, чтобы хрупкая женщина могла расправляться со взрослым мужчиной, как с малым ребенком. Хотя Рой и уступал в силе Дэвиду, но был человеком крепкого телосложения.
— Скажи мне, что она — его! Скажи мне! — билась в истерике Флора Клеверли.
— Она моя, Флора. Это правда.
— Нет! Нет! — Она держала Роя за куртку и, мотая головой, как огородное пугало на ветру, твердила: — Нет! Это невозможно! Ты тогда был еще мальчиком.
— Мне было шестнадцать. Шестнадцать, Флора!
— Шестнадцать! — Она, словно перышко, опрокинула Роя на стол. Отчаяние и злоба придавали ей гигантские силы. — Шестнадцать! — вопила она. — Ты не мог этого сделать, неправда! Я тебе не верю!
— А какое отношение имеет к вам интимная жизнь брата? Вы-то здесь при чем?
Дэви Маквей мягко отстранил от себя Франни.
— При чем тут вы? — грозно повторил он, вплотную приблизившись к Флоре. — За исключением трех последних лет, вам платили только как экономке — старшей над слугами в этом Доме. Но вы, похоже, забыли свое место, потому что с самого начала мы простодушно предоставили вам слишком много власти. А Франни здесь своя. Она родная для нас обоих. Рой — ее отец, а я — ее дядя.
Флора Клеверли, окончательно растерявшись, спросила:
— Дядя?
Затем, пытаясь убедить себя, что это не сон, не кошмар, она вновь переспросила:
— Дядя?
Она выпрямилась и, словно пораженная какой-то страшной догадкой, закрыла руками лицо.
— Дядя! — раздалось ее недоуменное восклицание.
Полубезумным взглядом Флора Клеверли окинула Франни:
— Выходит, что я ее бабушка!
Это открытие подействовало на нее как удар тока.
— Вы слышали? Я ее бабушка! Нет! Это неправда! Нет! Нет! Я этого не переживу, — завизжала экономка и вдруг, обессиленная, умолкла.
В комнате стихло: все молча смотрели на искаженную физиономию Флоры. Приблизившись к Рою на расстояние вытянутой руки, она остановилась и, глядя ему в лицо, вскрикнула:
— Ты что, до сих пор ничего не понял, пьяный болван?
Рой сокрушенно покачал головой. Он походил на человека, оглушенного солидной дозой наркотика. Помолчав, он ответил:
— Нет, Флора.
— Не «Флора», а «мама». Я твоя мать!
— О господи! — простонал бедняга.
— Не верь ей! — Жесткий и решительный голос Дэви Маквея, казалось, отрезвил Роя. — Не верь ей, — повторил Дэви. — Ей хочется прибрать тебя к рукам. Она все выдумала.
— Выдумала? Ты уверен?! Да, мне много чего пришлось выдумать в свое время, но только не это. Твой отец заставлял меня сочинять легенды. Когда мы болтались с ним по окрестным озерам, он научил меня всему, что я знаю.
— Лжете, Флора. Вы принимаете желаемое за действительное. — Старший брат пытался опровергнуть версию экономки.
— Ты ничего об этом не знаешь, Дэви Маквей. Он бы женился на мне, если бы не твой дед. Я могла бы быть и твоей матерью.
— Боже упаси!!
Зубы Флоры Клеверли крепко сжались, но она продолжила свою страшную исповедь:
— Ты говоришь «Боже упаси!» Ну что же, позволь и мне сказать: я оказалась бы лучшей матерью, чем родившая тебя женщина, потому что она была недоразумением, жалкой размазней. Когда я его вынашивала, — Флора показала большим пальцем на Роя, — я сказала глупышке, что это проделки твоего отца, и она мне поверила. Она знала, что он бегал на сторону, но никогда не обращала внимания на его блудливость. В это время она сама была беременна и взяла меня с собой в Испанию — в тот самый дом на побережье, где проводила свой медовый месяц. Она там и осталась, не позволив распутнику быть рядом с ней. Твой отец заставил меня страдать, но я с Божьей помощью ему отомстила. Мои и твоей матери роды разделило всего три дня. Ее ребенок через несколько дней умер, и она умерла вместе с ним. Я сказала, что мой ребенок — это ее, вот он. — Флора еще раз показала на Роя. — Это было нетрудно: старая акушерка и пьяный врач не понимали по-английски и дюжины слов.
