Яна Розова - Ночь Нептуна
Увидев Седова, Кира просияла улыбкой. Она была одета в желтое трикотажное платье с большим вырезом и оборками понизу. Платье вздувало ветром, подол так и мечтал взлететь, а тонкие плечики платья — сползти. К тому же платье Киру не стройнило, и Паша, обычно снисходительно относившийся к неудачным туалетам хорошеньких девушек, вдруг раздраженно подумал: «Толстуха!».
Но тут же одернул себя…
Кира была в полном восторге от всего происходящего.
— Ты видишь? — воскликнула она.
Он взял ее за пухлый локоток и повел к воде, где шум прибоя не позволял окружающим услышать их голоса.
— Это ты натворила? — строго спросил Седов. — Ты, что же, взяла и поехала к следователю? Рассказала ему свой бред и?..
Кира перестала улыбаться:
— Как — бред?.. Ты же сам говорил!
Присмотревшись к непроницаемому лицу рыжего сыщика, она изменила тон:
— Так вот в чем дело! Так это правда, что ты с Викторией спишь?! Ты ради нее стараешься!
Недоумевая, как это раньше так получалось, что Кира казалась ему не только привлекательной, но и даже умной, Паша усмехнулся:
— Если бы у нас с Викой что-то было, то неприятности Роберта были бы мне на руку!
— Значит, это правда? — Кира была без своих узеньких очочков и без солнцезащитных очков тоже. Она морщилась и кривилась от солнца и от обиды: — Значит, ты гей? Тогда тебе все равно, что девушки пропадают! Какое твое дело?!
— Кира, — сказал он, игнорируя ее тон и те бессмыслицы, что были ею произнесены. — Я свалял дурака и очень виноват. Если бы я знал, что произошло между тобой и Робертом Аванесовичем, я бы с тобой даже не разговаривал.
Она прищурилась, вдруг перестав морщиться:
— Что ты еще придумал?..
— Ты работала секретаршей в его приемной? — Она кивнула, насупившись. — Писала ему любовные записки? Не надо отнекиваться, — предупредил он, — это точная информация. Еще я знаю, что он поступил с тобой как взрослый порядочный мужчина, понимающий, что перед ним глупая девочка. Да еще и не стал твоих родителей волновать. Он попросил тебя больше такого не делать и придумал эту самую газету «Красный отдыхающий», чтобы у тебя было место работы. Так ведь? А теперь ты мстишь. За что только?
Несмотря на загар, Кира побелела:
— Что за чушь? Это тебе Виктория нашептала?! Все наоборот было! Это он приставал ко мне, а я…
Паша понял, что разговор абсолютно не имеет смысла. Кира еще продолжала говорить, обвинять, возмущаться, а он отвернулся в сторону, ожидая, что в его голове возникнут слова, которые объяснили бы Кире суть ее поступков и их результат. Говорить о попытке самоубийства Роберта ему не хотелось. И он ушел.
Теперь на пляже было почти пустынно, и даже солнце, которому теперь было скучно наблюдать за событиями на боровиковском пляже, скрылось за линией горизонта. От этого казалось, что все вернулось на круги своя, страшный маньяк растворился в тумане, да и не было его никогда на этом тихом берегу, где плещутся зеленые волны, покрикивают голодные чайки, а на песке сидит, не отрывая взгляда от моря, рыжий человек.
Пару раз на песок выходили по-прежнему деловитые представители закона, но цели у них были самые обывательские — погрузить свои истомленные работой тела в соленую воду, счастливо пискнуть, ощутив перепад температур, проплыть, фыркая и отдуваясь несколько метров, и выйти из воды обновленными и счастливыми. Все устают и всем нужно море, даже железным феликсам.
Вдруг возле Седова возник тот самый человек, от беседы с которым Паша оторвал Киру сегодня утром. На нем были льняные светлые брюки и голубая футболка-поло.
— Здравствуйте, — сказал он. — Я так понял, что вы — знакомый той девушки, Киры. У вас с ней близкие отношения, как мне показалось?
Паша поднял на него взгляд, пожал плечами и вернулся к созерцанию морской глади. Ему было плевать, что там казалось этому человеку.
Набивающийся в собеседники товарищ сделал вид, будто не заметил легкого хамства. Значит, ему и впрямь было что-то нужно.
— Виноват, не спросил у Киры ваше имя… Меня Лев Аркадьич называют.
— Павел Петрович, — представился Паша. Он переложил камешек из правой руки в левую и пожал протянутую следователем руку.
— Вы, Лев Аркадьич, что-то спросить у меня хотите?
— Э… — замялся он, опускаясь на песок рядом с Пашей. — Ну, в общем, да. Кира сказала, что это вы вычислили Роберта Аванесовича. Очень интересно, как вы до такого додумались?
Паша усмехнулся, сообразив, это была еще одна маленькая женская месть в Пашин адрес. На этот раз — со стороны Киры. Поэтому и не поэтому тоже тема для разговора, предложенная Львом Аркадьевичем, ему не понравилась.
А раз уж некуда было деться от общения со следователем, Паша решил перевести беседу в сферы гораздо более интересные ему самому:
— В отличие от вас, я верю далеко не всему, что говорит Кира. А вот почему вы так быстро Кире поверили? Роберт Аванесович — уважаемый человек, достойный во всех отношениях. Он живет в Боровиковке почти всю свою жизнь, наладил бизнес, платит налоги. А вы, послушав одну маленькую девочку, не проверив факты, устроили тут показательные выступления и вообще… Вы не можете не знать, что навредили репутации отеля, распугали отдыхающих. Довели Роберта до попытки самоубийства. Зачем так?
Лев Аркадьевич, глядя на Пашу абсолютно равнодушно, произнес:
— Роберт Аванесович в преступлении признался, а то, что он себе вены перерезал, — еще одно доказательство его виновности. Это ему надо было думать о репутации отеля, а не мне. Что же касается Киры, то мы как раз и проверяем ее соображения. Или это все-таки ваши соображения?
— Если бы я считал свои мысли достойными вашего внимания, я бы сам ими и поделился.
— Так поделитесь сейчас! — Следователь впился взглядом в лицо Павла Петровича. — У серьезных людей есть к вам серьезные предложения на этот счет. Вы же человек небогатый, так зачем ломаться? Расскажете нам свои идеи, а они вам компенсируют… моральные издержки.
— Какие еще моральные издержки?
— Ну, вам же, наверное, стыдно вот так просто мужа своей любимой женщины в тюрьму спроваживать? Иначе вы бы давно это сделали. Так ведь?
— Ага, — криво усмехнулся Паша. — Конечно. Вас послушать, так я тут местный альфонс, не сказать бы хуже. С Кирой у меня близкие отношения, и еще любимая женщина…
Следователь поощрительно усмехнулся:
— Да что вы смущаетесь? Дело-то молодое. Кира, конечно, девушка привлекательная, но правильнее свою жизнь с Викторией связать — она обеспеченная женщина…
Паше вдруг стал невыносимо противен весь этот разговор. Он наморщил нос и довольно резко сказал:
