Джени Крауч - Романтика с риском для жизни
Дилан ни с кем не хотел делить Шелби. Он вез ее к себе домой, в Фоллс-Ран.
Вчера он слетал домой, чтобы все подготовить. Он не знал, согласится Шелби или нет, но на всякий случай… Ему нужно было кое-что доставить и переставить, чтобы Шелби удобнее было передвигаться по дому.
Некоторые перемены, как он надеялся, загладят ту боль, которую он причинил ей своими бездумными словами. А некоторые, как он надеялся, убедят ее задержаться у него и после того, как закончится следующая неделя…
Она удивилась, узнав, что они поедут не к кому-то из его родственников, а на небольшой аэродром.
— Куда мы?
— Возвращаемся в Фоллс-Ран. Ко мне.
После операции Шелби не могла лететь в кабине с Диланом. Он удобно устроил ее в салоне, разложив два кресла. Поцеловал в лоб и велел отдыхать. Вскоре они поднялись в воздух.
Наверное, и хорошо, что они не разговаривали во время полета. Обоих мучили тяжелые воспоминания.
Шелби начала сопротивляться сразу после приземления, еще не выйдя из самолета.
— Когда я согласилась, чтобы ты нанял мне сиделку, я не знала, что мы полетим к тебе, — сказала она.
— Знаю.
— Ты до сих пор любишь свою жену. — Шелби считала, что лучше не терять времени даром и перейти к делу.
— Нет, Шелби, мне грустно оттого, что ее жизнь и жизнь ребенка оборвались так рано, но, когда она умерла, я уже не любил ее. Недавно до меня дошло, что именно поэтому я не мог так долго отделаться от ее призрака.
Шелби задумчиво посмотрела на него.
— Ты позволишь мне заботиться о тебе эту неделю? — спросил он.
Она кивнула. Дилан подхватил ее на руки, вынес из самолета и усадил в свой пикап. Потом перенес туда их нехитрый багаж. Он медленно ехал по грунтовой дороге, которая вела к его дому, и остановился как можно ближе к крыльцу.
Затем он вышел и обошел пикап, распахнул дверцу. Ну вот, наконец!
Погладив Шелби по щеке, он помог ей выйти.
— Я знаю, что обычай Сойера и Меган каждое утро здороваться произвел на тебя сильное впечатление. Сойер всегда был романтиком. А я нет, Шелби, так что извини.
Дилан чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Во всяком случае, его поступок романтичным не назовешь… Скорее всего, Шелби решит, что он спятил. Поддерживая ее, он помог ей подняться на крыльцо.
— Я помню, что ты обещала мне всего неделю, но надеюсь, что ты позволишь мне… нам… провести вместе больше времени. Ты доверилась мне, разрешила позаботиться о твоем удобстве… — Дилан открыл парадную дверь. — Значит, ты не будешь против того, что я сделал.
Он ввел Шелби в гостиную, куда перевез ее любимое мягкое кресло из ее квартиры, старинное кресло, о котором она ему рассказывала. Кресло, в котором она отдыхает, в котором понимает, что все будет хорошо. Он поставил его между окном и камином, надеясь, что она будет любоваться видом и греться у огня.
— Как тебе это удалось? — прошептала она.
— Я позвонил твоей помощнице, и она вчера пустила меня к тебе в квартиру. Но сначала, конечно, она проверила, кто я, и убедилась, что не собираюсь тебя ограбить.
Шелби молча стояла на месте и смотрела на кресло.
Дилан рассмеялся: его слова даже ему самому показались неловкими.
— Я попытался сделать что-то романтичное, но, видимо, мне не так хорошо это удается, как Сойеру.
Он подошел к MP3-плееру на столе у ее кресла и включил его.
— А еще я шесть часов записывал шум машин, который можно услышать из окон твоей квартиры. Я знаю, как ты любишь шум машин за окном.
Шелби по-прежнему ничего не говорила. Дилан выключил плеер и посмотрел на нее. Она плакала, закрыв лицо руками.
— Шелби, что с тобой? Тебе больно? — Он подбежал к ней.
Шелби обхватила ладонями его лицо:
— Какой ты романтик! Я в жизни не получала такого подарка! Это как «доброе утро», но оно… может длиться всю жизнь!
— Тогда обещай, что ты останешься со мной на всю жизнь и всякий раз, включая плеер и слушая любимые звуки, ты будешь вспоминать, что я люблю тебя.
— Даже не надейся, потому что я тоже тебя люблю.
Он нежно поднял ее на руки, и они оба сели в ее старое кресло. Он будет отдыхать там с ней всякий раз, как получится. Они прекрасно друг другу подходят.
