Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2
– А родные у вас есть?
– Есть. Конечно, е… – Надя замолчала на полуслове.
Кто у нее родные – Ольга и Барышев, что ли? Димка, которому она не нужна?
Как ни крути, а родня у нее только одна – дядя Толя и тетя Зина. Но они теперь о Наде и слышать не захотят.
– Нет никого. Здесь нет. Они все… в другом городе.
– Понятно. Страховки нет, родных нет, выписывать вас нельзя. Не знаю, поговорю с главным, мы вас подержим какое-то время, а там посмотрим. У нас не служба социальной защиты, у нас больница на хозрасчете!
Доктор встал, а медсестра, тряхнув ниткой со стразами, пренебрежительно посмотрела на Надю – еще бомжей нам тут не хватало.
– Постойте! – Надя резко приподнялась, и затылок отозвался тупой болью. – У вас чем писать есть? Дайте, я вам телефон запишу!
Врач ушел, а Нина выудила из своего халата клочок бумаги и карандаш.
Надя записала номер телефона агентства. Сил совсем не осталось…
– Вот. Туда позвоните. Это работа моя.
Нина брезгливо взяла бумажку, молча ушла. Надя без сил откинулась на подушку.
«Ну, привет, – мысленно сказала она своему Димке-маленькому. – Как хорошо, что ты со мной и с тобой ничего не случилось. Значит, я выжила ради тебя».
Надя откинула одеяло, погладила живот и… засмеялась.
* * *Утром Даша приехала в «Солнечный ветер» с новым мобильником для Грозовского. Коробка с телефоном грела сердце и душу – теперь Кудряшова пусть хоть зазвонится, если вздумает выяснять отношения. Оставался, правда, еще домашний телефон, но Дима уходил из дома рано утром, а возвращался почти ночью. Впрочем, эту проблему тоже следовало срочно решить, но Дарья пока не знала как…
На ресепшн никого не было, и звонил телефон.
«Бардак», – подумала Даша, подняв трубку.
Женский голос сказал, что звонят из больницы, и поинтересовался, работает ли в «Солнечном ветре» Кудряшова Надежда.
Большей удачи и представить было нельзя.
– Впервые слышу эту фамилию, – заверила Дарья. – Такая никогда у нас не работала. До свидания.
Едва она положила трубку, прибежала Катя, дежурившая у телефона.
– И охранника нет, надо же! – всполошилась она. – Я морду бегала поправить, тушь в глаз попала. А кто звонил?
– Да никто. Ошиблись, – улыбнулась Дарья. – У тебя один глаз больше другого. Наспех с мордой не работают. Морда уважения требует и кропотливости.
Катя выхватила из сумки зеркальце, а Дарья пошла к Грозовскому, довольная собой и обстоятельствами.
Если все так складывается, значит, Богу угодно то, что она делает…
Грозовский сидел за столом небритый, с красными глазами и курил, судя по переполненной пепельнице, сотую сигарету.
– Держи, – Даша положила перед ним коробку с мобильником. – По-моему, приличный. Только… старый номер заблокировали.
– Черт! Почему?! – Дима затушил сигарету прямо о стол и отбросил в мусорную корзину.
– Не знаю, у них там в конторе свои навороты. Сказали, раз вы точно не знаете, потеряли телефон или у вас его украли, мы вам номер восстановить не можем.
– Что за хрень?! – хрипло спросил Дима.
Без злости спросил. У него даже возмущаться сил не осталось, не то что соображать.
«Сейчас главное – себя правильно повести», – решила Дарья.
– Дима! Спроси что-нибудь полегче. Езжай сам.
Она присела на край стола – колени почти перед его носом…
Дима посмотрел сквозь Дарью, сквозь эти колени, пожал плечами и сунул новый мобильник в карман.
– Ладно, спасибо.
Значит, разбираться не будет…
Еще день-два, и Грозовский перегорит. А потом Даша приведет его в чувство.
Нина зашла в палату и с торжествующим видом встряхнула красными волосами.
– Ну, что? Дозвонилась? – спросила Надя.
– Дозвонилась.
– А с кем разговаривала?
– Не знаю.
– Ладно. Что сказали-то?
– Сказали, что такая у них не работает и никогда не работала.
– Какая… такая?
– А вот это уж лучше у тебя спросить.
Стразы на нитке возмущенно блеснули, Нина пошла к двери.
– Глупости! – в отчаянии крикнула Надежда. – Я там почти два года работаю!
– Ну, значит, тебя там знать не хотят, – не оборачиваясь, буркнула медсестра.
Значит, ее просто вычеркнули из жизни.
Надя отвернулась к стене.
– Может, погадать тебе, бедолага? – спросила соседка – бабка, без конца раскладывающая пасьянсы.
Надя промолчала. Эта серая больничная стена вдруг стала ее прошлым, настоящим и будущим.
Какое, к черту, еще гадание…
Возле метро Дима купил картину. Котята, рыжий и черный, с красными бантами на шее, сидели в мужском ботинке и своими умильными мордами говорили Грозовскому – все будет хорошо. Надя вернется. И запищит от восторга, увидев рядом с прежними своими котятами новых. Грозовский даже имена им дал – Барсик и Мурзик.
Дома он включил на всю громкость песню о неземной любви. Ему в казавшихся глупыми раньше словах послышалось обещание – Надя скоро вернется.
Хотей перекочевал из прихожей в гостиную, его брюхо блестело от бесконечных потираний. Конечно, желание было только одно – чтобы Надя вернулась…
Грозовский выпил за то, чтобы Надя вернулась, покурил, чтобы Надя вернулась, в вазу поставил цветы, чтобы Надя вернулась, поорал от отчаяния, чтобы Надя вернулась, убрался в квартире, виртуозно пожарил яичницу, побрился, переоделся и надушился, но… и в этот вечер она не пришла.
– Сволочь, – сказал Дима Хотею. – Шарлатан. Если завтра она не придет, я тебя убью.
Чтобы окончательно не чокнуться, он завернулся в ее халат, лег на пол и провалился в зыбкий сон.
Ему приснились тетя Зина и дядя Толя.
– Довел девку, зараза, – проворчала тетка, лузгая семечки.
– Поматросил и бросил, – грозно добавил дядька. – Теперь куда ей с довеском? Только за Трофимыча с Лодыженской МТС!
Позади них возникла Надежда в полосатом свитере, но с фатой на голове. На руках она качала ребенка. Рядом стоял Трофимыч с лицом и брюхом Хотея.
– На-а-дя! – заорал Грозовский. – На-дя!
Но это была уже не Надя, а Дарья. В руках у нее был не ребенок, а огромный мобильник.
– Из песни слов не выкинешь, Димочка, – улыбнулась Дарья. – Скоро наша свадьба. А это наш сын.
И мобильник зашелся детским криком.
Ольга почти каждый день ездила в госпиталь. Митяй уже заметно окреп, а главное, в его глазах засветилось желание жить. Наверное, нужно было начинать приучать Митяя к мысли, что она не сможет приезжать так часто, но Ольга видела его горящие глаза и думала – рано, еще рано, завтра скажу…
И вот настал подходящий момент.
Утром позвонила Люда и, захлебываясь от радости, сообщила, что Митяй начал ходить. Она так горячо благодарила Ольгу за внимание, заботу и… деньги на лекарства, что та невольно подумала, с чего бы Люде так переживать за Митяя. Не иначе как он для медсестры не обычный больной.
