Жнец - "РуНикс"
А еще он позвонил Тристану, который всю ночь хранил молчание, по крайней мере до тех пор, пока не дал ей клятву. Морана оказалась в логове самого крупного хищника и открыла свое самое слабое место, уткнувшись ему в шею в момент наивысшей уязвимости. Она истекала кровью, а он зализывал ее раны. Она почти ощутила вкус смерти, а он вдохнул в нее жизнь.
И Морана наконец поняла, что еще никогда не ощущала себя в большей безопасности. Впервые в жизни она почувствовала себя дома.
Глава 12
Открытие
Морана, вздрогнув, проснулась.
Она открыла глаза, не понимая, что происходит. Мягкая кровать, на которой она лежала, была незнакомой, как и темная комната вокруг. Она захлопала глазами в попытке хоть что-то вспомнить, как вдруг почувствовала тяжелую руку у себя на животе. Посмотрев вниз, она увидела красивую мужскую руку, которая крепко была прижата к ее телу.
Тристан.
На нее нахлынули воспоминания. И хотя в темноте ничего не было видно, Морана ощущала тепло его тела, прижатого к ней сбоку, пока сама она лежала на спине. Размеренно дыша, Морана позволила себе все осознать. Его твердая нога оказалась зажата между ее голых ног, рука лежала прямо под грудью, крепко прижимая ее к его телу. Теплое дыхание Тристана касалось ее волос, а губы почти прижимались к макушке.
Она впервые на своей памяти лежала в чьих-то объятиях.
Вдали от дневного света Морана растворилась в спокойствии этого момента. После пережитой ночи, после всей ее прежней жизни она меньше всего ожидала оказаться именно здесь. В доме Тристана Кейна. В постели Тристана Кейна. В его объятиях. И все же никогда бы не помыслила оказаться в другом месте. Он дал ей почувствовать вкус того, чего у нее никогда не было: безопасности и дома. Они представлялись Моране понятиями, существовавшими в жизни людей, которым не было места в ее мире, миражами, вводившими в заблуждение таких, как она. Но Тристан понемногу дарил ощущение безопасности и домашнего уюта с той самой первой ночи в пентхаусе, и она теперь пристрастилась. В объятиях самого опасного мужчины из всех, кого знала, Морана чувствовала себя под защитой, как никогда раньше.
Тихий звук, раздавшийся возле уха, прервал ее размышления.
Едва она услышала его, у нее задрожали губы от внезапного желания расхохотаться. Морана поджала их плотнее, когда звук послышался снова.
Тристан «Хищник» Кейн сопел как младенец.
Неудивительно, что он не любил, чтобы в комнате находились посторонние, пока он спал: его репутация оказалась бы подорвана на корню. Не сумев справиться с подрагивающими губами, Морана повернулась к нему лицом, ощущая дыхание Тристана на лбу, и уткнулась носом в изгиб его шеи.
В этот миг она узнала о себе кое-что новое: она была любительницей отнимать одеяло. В какой-то момент ночи она полностью перетянула одеяло на себя, оставив Тристана наполовину мерзнуть, а наполовину нежиться в уютном тепле. А он в отместку неосознанно передвинулся на ее половину кровати. Моране было хорошо и приятно в тепле его тела и отвоеванного одеяла. Издав счастливый вздох и даже не представляя, который сейчас час, поскольку окна застилали непроницаемые шторы, Морана прижалась ближе к нему, и ее снова окутал его мускусный мужественный запах, обволакивая волнами близости и покоя.
Внезапно его рука дернулась, отчего сама она вздрогнула всем телом, и Морана поняла, что именно это и стало причиной ее пробуждения. Его дыхание становилось тяжелым, рука слегка сжала ее ребра. Морана повернула голову, пытаясь рассмотреть его лицо, но смогла увидеть лишь очертания в темноте. Тристан судорожно впился пальцами в ее кожу, его дыхание участилось. Моране были знакомы эти признаки, потому что она тоже испытывала подобное много ночей подряд, но никогда не наблюдала за тем, как кто-то переживает этот кошмар. Она гадала, что Тристану показывало его подсознание. При том, какой жестокой была его жизнь, большую часть которой она даже не могла вообразить, Морана знала, что нечего и удивляться.
Сглотнув и чувствуя, как сжимается сердце, она ощутила острое желание успокоить его, а потому медленно опустила руку ему на предплечье: его мышцы непроизвольно напряглись от ее прикосновения. Не представляя, что делать дальше, Морана решила прислушаться к своему внутреннему голосу. Наклонившись, она прижалась губами к его груди над сердцем, почувствовала шрам и поцеловала, гладя Тристана по руке.
Из его груди вырвался низкий рык. Тело дернулось.
– Тише, – прошептала Морана, целуя его в грудь и проводя по руке, снова и снова. – Все хорошо. Ты в безопасности. Все в порядке.
Его тело напряглось, бицепс руки, лежавшей возле ее груди, резко сократился, шея задергалась. Морана гладила его по руке, уткнувшись носом в шею и нашептывая одни и те же слова утешения.
Где-то в доме тикали часы. Ее сердце билось размеренно – тук-тук-тук – в такт с его сердцем. Шли минуты. И постепенно она почувствовала, как расслабляются его напряженные мышцы, а хватка руки на ее ребрах ослабевает.
Морана снова заговорила, прижавшись к груди Тристана:
– Ты в безопасности. Все хорошо.
– В следующий раз встань с кровати, – хрипло прошептал он ей в волосы.
Не ожидая, что он проснется, Морана попыталась отстраниться, но Тристан поднял руку, которой обнимал ее, опустил ей на затылок и заставил остаться на месте.
Она устроилась поудобнее:
– Этому не бывать.
– Я могу стать опасным, – сообщил он, будто такая мысль никогда не приходила ей в голову.
Она же не идиотка. Морана закатила глаза, но промолчала.
– Я серьезно. – Его суровый тон не допускал возражений. – Я могу причинить тебе тяжкий вред и даже не знать об этом.
Морана пожала плечами:
– Я рискну.
Тристан недовольно заворчал, и Морана, запрокинув голову, запустила руку в его волосы, ощущение от прикосновения к которым отозвалось прямо в сердце в темноте ночи.
– Вчера ты дал мне обещание, – прошептала она, зная, что полностью завладела его вниманием. – И сейчас я дам тебе свое.
Проведя большим пальцем вдоль его подбородка и ощущая колючую щетину, Морана поклялась, повторяя его же слова.
– Больше никогда. Ты больше никогда не будешь один. Какими бы ужасными ни становились кошмары, я буду рядом.
Значимость ее слов еще несколько долгих минут отдавалась эхом в наступившей тишине. Его дыхание оставалось неизменным, но он слегка сжал пальцы у нее на затылке. Для него это многое значило. Морана могла представить все эмоции, что кружили в нем, включая самую опасную из всех – надежду. Смел ли он надеяться, что она говорила всерьез? Смел ли поверить, что после всего, что ему пришлось пережить, он все еще способен испытывать надежду? Она могла все это представить, потому что именно такие мысли пришли бы и ей на ум. А они с ним были похожи. Две стороны одной медали, два конца одной струны. Морана знала, что для нее это не просто клятва. Теперь нельзя оглядываться назад, они оба погрязли всерьез и надолго.
– Нарушишь это обещание, – тихо сказал он соблазнительным голосом, от которого у нее замерло все внутри, – и я нарушу свое.
– Которое? – спросила Морана, чувствуя, как сердце забилось быстрее, едва она осознала, что он пододвинулся ближе.
Тристан заставил Морану поднять голову и провел носом по ее носу.
– Не уничтожать тебя.
Его губы находились возле ее губ, паря совсем близко, но не касаясь. Она приблизила лицо, чтобы преодолеть разделявшее их расстояние, но он удержал ее рукой, которой сжимал волосы. Морана улыбнулась, прекрасно понимая, что он чувствует все, что происходит между ними.
– Уничтожь меня.
И он сорвался.
Обрушился на ее губы с самой неистовой страстью, выбив из легких весь воздух. На Морану нахлынули чувства пережитой ночи: страх, близость смерти, облегчение от того, что выжила. Все это дарил его поцелуй. Их губы соединили уверенность и обещание возмездия. Она обхватила его за шею, притягивая ближе, и Тристан, уложив на спину, накрыл ее своим большим телом, удерживая вес на руках. Их языки сплетались, его вкус заполонил ее чувства. Морана наслаждалась совершенным ощущением, возникшим потому, что они впервые так обнимали друг друга. Зажав его нижнюю губу между своими, она провела пальцами по мускулистой спине, обводя все выпуклости и шрамы, а потом опустила руки на его подтянутую задницу. Она множество раз тайком ей любовалась, а от возможности прикоснуться к этой части его тела по ней пробежала дрожь. Морана шире развела ноги, чтобы он мог устроиться между ними, и, обхватив его крепкие ягодицы, прижала ближе.
