Энн Максвелл - Алмазный тигр
Уинг улыбался. Ему, казалось, доставил немалое удовлетворение случай показать, что он очень хорошо понимает разницу между тем и этим Кимберли. Многие их путали. Ведь обычно добычу алмазов связывают именно с Южной Африкой — и это несмотря на то, что крупнейшие алмазные разработки в Аргиле находятся у черта на рогах, в Богом забытой тропической пустыне на северо-западе Австралии.
Коул ответил улыбкой — если можно так назвать чуть приподнятые уголки губ, и в этой улыбке не чувствовалось ни капли веселья.
— Что же, семья Чен вложила деньги в разработку здешних месторождений только потому, что там были обнаружены вот эти камешки?
— Я не говорил про Аргиль. Я назвал только Кимберли.
Коул некоторое время обдумывал услышанное. Если камешки обнаружены в Аргиле, значит, синдикат, контролирующий мировую добычу алмазов, сумел открыть новую кимберлитовую трубку и стал от этого еще немного богаче? Но если камни добыты в другом месте, следовательно, на поле алмазных игроков появилась новая фигура, и последствия ее появления могут быть непредсказуемы.
Как бы то ни было, но человеку, обладающему вот этой пригоршней превосходных камешков, в ближайшее время скучать явно не придется.
— Кимберли, Австралия… — произнес Коул и взглянул своими ясными серыми глазами на Уин-га. — Стало быть, именно там были обнаружены эти камни?
Впервые за все время разговора Уинг чуть заколебался, прежде чем ответить.
— Да, ко мне они попали оттуда, но что касается места, где их нашли… — Он развел руками, давая тем самым понять, что не берется ничего утверждать.
— Это все, или есть еще камни? — Коул кивнул в сторону разбросанных алмазов.
— У меня только эти, — осторожно сказал Уинг.
Коул подошел к окну и посмотрел на пальмы, обрамлявшие газон у фасада государственного казино в Дарвине, центре Северных территорий Австралии. Отсюда до Кимберлийского плато было тысяча пятьсот миль. Безжалостное тропическое солнце и насыщенный влагой воздух, казалось, превращали Тиморское море в массу расплавленного алюминия.
Солнце так пекло, что жара проникала через двойные стекла, и Коул, стоя у окна, ощущал идущий с улицы зной. Прислушавшись, можно было уловить монотонное жужжание: это кондиционеры очищали наполненный табачным дымом воздух в игорных комнатах и залах казино, одновременно пытаясь по мере своих механических сил бороться с тропической октябрьской жарой. Стояла весна, как раз начинался тот длительный период, когда от жары гибнут животные, а люди сходят с ума.
Коулу все это было очень хорошо знакомо. В каких только уголках земли он не побывал, но среди множества мест со скверным климатом выделял австралийские тропики в октябре: в это время жить здесь невозможно. Неизвестно, почему жара и влажность в здешних зарослях акаций и эвкалиптов переносились тяжелее, нежели примерно такие же жара и влажность где-нибудь, скажем, в Венесуэле или Бразилии.
Только и можно было жить, что внутри казино Дарвина — благодаря кондиционерам, создававшим под его крышей искусственный климат. Если бы не росписи на стенах в манере художников-аборигенов, невозможно было бы угадать, где именно находится казино: подобный воздух и подобные залы могли быть в Гонконге и в Йоханнесбурге, в Лондоне и в Лос-Анджелесе, в Тель-Авиве и Бомбее. Мебелы была изготовлена в соответствии с восточными традициями. Одежда людей отличалась свободным покроем, свойственным итальянской моде, но сшита была из тканей явно местного производства.
— Эти алмазы обнаружили в Кимберли? — спросил Коул напрямик, чувствуя, что окольным путем он едва ли чего добьется.
— А я думал, что именно ты мог бы мне об этом сказать.
Глаза Коула под черными бровями прищурились. Уклончивость вовсе не была в характере Уинга, особенно когда, тому что-то было нужно. Впрочем, у Уинга раньше не было таких камней, и он не мог рассчитывать на приобретение действительно большого состояния. Как и все его семейство, Уинг был большим прагматиком и предпочитал не влезать в дела отлично организованного Алмазного картеля. Ранее семейство Чен позволяло себе заниматься лишь добычей и обогащением металлических руд с такими труднопроизносимыми названиями, что они были известны разве что исследователям космоса или конструкторам современного вооружения.
— Я не могу с уверенностью сказать, где именно найдены эти алмазы, — сказал наконец Коул. — Могу лишь утверждать, что они вовсе не из Аргиля.
— Это тебе камни рассказали? — скептически спросил Уинг.
Коул не ответил.
— На чем основана твоя уверенность? — поинтересовался Уинг. — В конце концов и в Аргиле попадаются розовые алмазы.
— Аргильское месторождение дает в основном технические алмазы. Конечно, там иногда встречаются и розовые камни, но они более темного оттенка, более чистые и гораздо большие по размерам, чем все то, что когда-либо было обнаружено на Австралийском континенте. А чтобы из камней Аргиля сделать конфетки, нужно адово терпение, присущее разве что индийским гранильщикам.
Уинг перебирал рассыпанные по столу камни. Свет переливался в них, словно алмазы были влажные.
— Стало быть, ты говоришь, что эти алмазы не австралийские?
— Нет. Точнее, это камни не из Аргиля. Черт, Уинг, ты ведь и сам отлично знаешь, что Кимберлийское плато копают не менее семи десятков различных компаний. Если кто и находил там камешки, то исключительно для промышленного использования. — Коул замолчал, затем добавил: — По крайней мере так утверждает Конмин.
Уинг крякнул. Его скептицизм был не меньшим, чем у Коула. Конмин доводил до сведения всех заинтересованных стран лишь то, что считал нужным. Только и всего.
— Ладно, а что еще нашептали тебе эти камешки?
— Они аллювиальные.
— Поясни, пожалуйста.
— Они из россыпи. Когда-то камни находились в кимберлитовой трубке, но много лет тому назад они оказались разбросаны в результате почвенной эрозии.
— Это хорошо или плохо? Коул покачал головой.
— Черт возьми, неужели ты так и не научился отличать, где повидло, а где дерьмо?
— Когда мы были партнерами, ты, как мне помнится, не позволял себе меня унижать.
— Когда мы были партнерами, ты не рассыпал передо мной пригоршнями первоклассные алмазы, как мне помнится, — парировал Коул. — Эти камешки — шедевры, найденные в какой-то старой кимберлитовой трубке, которая скорее всего давно подверглась эрозии. Все маленькие камешки со временем оказались попросту уничтоженными, они расплавились. А у тех, что выжили, несколько закругленные края и формы, соответствующие их кристаллическому строению.
— А это хорошо или плохо? — с сомнением в голосе спросил Уинг.
