Галина Романова - Встретимся в другой жизни
С силой хлопнув входной дверью, девушка ринулась вниз по ступенькам.
На улице в этот час было пустынно. Вскинув сумку на плечо, она бодро зашагала в сторону автобусной остановки. Ни одной путной мыслишки о дальнейшей жизни не копошилось в тот час в голове.
— Ладно. Посидим, подумаем, — пробормотала она себе под нос и впрыгнула в приветливо открытые двери “двадцать седьмого” автобуса.
— Конечная! — хрипло известил водитель, с подозрением разглядывая Лику в зеркале заднего вида. — Выходим, гражданочка!
Дважды повторять было не нужно. Подхватив сумку, она потопала по едва заметной тропинке, ведущей к старому забытому пляжу.
Место это она открыла года три назад, скитаясь без дела в дни очередного материнского запоя. С тех пор оно служило ей постоянным пристанищем. Последние две недели, прогуливая школу, она скрывалась именно здесь.
Ее шалаш, сооруженный из старых деревянных ящиков, кособоко притулился к старой раскидистой березе. Запаса макаронов, сахара и спичек ей хватило бы на неделю. Если учесть, что май в этом году выдался на редкость жарким, то несколько дней можно было не ломать голову над тем, как жить дальше.
Внезапно ее обострившийся слух уловил какие-то посторонние звуки. Шли они со стороны реки. Собрав в кулак все свое мужество, аккуратно раздвигая ветки, девушка пробралась к своей ветхой хижине и обмерла…
Прямо напротив входа в ее обитель сидели два парня и аккуратно уничтожали ее продовольственный запас.
— Вы что делаете, сволочи?! — задохнулась она от возмущения. — Не вами положено, не вами будет взято!
Лика подскочила к ним и попыталась вырвать у одного из них пакет с сахаром.
— Ты смотри, Суня, какая птичка к нам залетела, — лениво протянул один из них. — Сахарку поклевать захотела. На, возьми.
С этими словами он высоко подбросил кулек, предварительно проткнув его ножом.
С тоской проследив траекторию полета, Лика подумала, что это только начало ее неприятностей. Интуиция не подвела ее и на этот раз.
Парень, которого его друг назвал Суней, заложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. Тут же, как “двое из ларца”, перед ней выросли два здоровенных парня, затем еще два, и так до тех пор, пока она не обозначила их число двенадцатью.
Они взяли ее в кольцо и принялись подсвистывать и улюлюкать. Ей ничего не оставалось делать, как опустить глаза в землю и молить провидение смилостивиться над ней.
Множество скабрезностей и комплиментов, выслушанных Ликой за эти несколько минут, заставили ее щеки и уши гореть кумачом. Невзирая ни на что, она упорно хранила молчание.
Наконец ее непрошеным гостям надоело созерцать ее немое изваяние, и они плотнее сгрудились вокруг нее.
— Суня, — все так же лениво протянул уничтожитель продовольственных запасов, — ну-ка глянь, что прячет птичка в своем бауле.
— Нет, — обреченно покачала Лика головой и со всей силы прижала сумку к груди, — не надо, пожалуйста!..
Суня, протянувший было руку, наткнувшись на ее затравленный взгляд, пожал плечами и отошел со словами:
— Ну тебя. Серый. Если надо, сам и проверяй.
— И проверю… — Серый с силой рванул к себе ее поклажу. — Чем мы здесь так дорожим?
На землю полетели ее штопаные-перештопаные футболки, трусишки и бюстгальтеры, из которых грудь ее давно уже выросла.
— Вот это богатство!.. — гадко протянул Серый, помахивая парой капроновых колготок перед ее носом, потом, порывшись в сумке, спросил:
— Так, а это что за ксива?
— Отдай, — властно приказал чей-то голос за ее спиной.
Сумка была молча брошена к ее ногам. Лика присела на корточки и принялась подбирать разбросанные по земле вещи.
— Кто такая? — спросил все тот же голос.
— Не знаю, — пожал плечами Серый. — Мы решили искупаться, на шалаш набрели…
— И постарались уничтожить все, — дрожащим голосом вставила Лика. — Мне бы этих продуктов на неделю хватило.
— А ты что — живешь здесь? — Пара дорогих кроссовок остановилась рядом с ней, затем их обладатель присел и, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы, спросил:
— Зовут-то как?
— Анжелика, — пряча глаза, буркнула она.
— Ишь ты… Это кто же тебе имя такое дал?
— Отец… Хотел, чтобы я на ту, из кино, была похожа, — не к месту шмыгнула она носом.
Ребята загоготали.
— Тише, вы, — приказал ее невидимый собеседник.
Смех затих. Затем тонкие прохладные пальцы взяли ее за подбородок и развернули так, что лицо Лики оказалось на уровне глаз спасителя.
Они с интересом разглядывали Лику и были удивительно добрыми. Это она почувствовала сразу.
— Из кино, говоришь? — с улыбкой спросил он. — По-моему, ты получилась не хуже. Да, ребята?
Со всех сторон посыпались возгласы одобрения в ее адрес. Это опять ее насторожило, и она невольно поежилась.
— А ты не бойся, — тихо посоветовал ее спаситель, — здесь тебя не обидят.
Порывшись в кармане кожаной куртки, он вытащил расческу и протянул ее Лике:
— Причешись.
— Зачем? — удивилась она.
— Ты когда последний раз в зеркало смотрелась?
— Я? Ну… не знаю. — Подумав, ответила — Вчера.
— Вот-вот. Поэтому я и говорю — причешись.
Вонзая острые зубья расчески в спутанные пряди, она не забывала исподтишка рассматривать эту ватагу.
Ребята были приблизительно одного с ней возраста, одеты под байкеров, но поди сейчас разберись — кто есть кто. Группировки в их городе росли как грибы после дождя. Из всей толпы выделялся лишь тот, что проявил к ней участие. Одет гораздо круче остальных, он и по возрасту был старше. Присев на ее любимый пенек, он вполголоса что-то втолковывал ребятам. Те молча слушали, время от времени в знак согласия кивая головами. Лишь Серый иногда презрительно кривил губы, но упорно хранил молчание.
— В общем, вы меня поняли… — закончил он, вставая и направляясь в ее сторону. — Ну как дела? Причесалась?
— Да, — протянула она ему расческу, — спасибо…
— Давай присядем, — полуобняв ее за плечи, предложил он, — разговор есть. Она молча подчинилась.
— Меня зовут Григорием, но для друзей я просто Гриня, — протянул он ей раскрытую ладонь. — Надеюсь, мы станем друзьями?
— А я Лика, — с улыбкой пожала она ему руку. — Папа звал меня Ликой. Я не против, если и ты будешь так называть меня.
— Вот и отлично. А где отец-то?
— Умер. Пять лет назад, — ни с того ни с сего в горле встал противный комок. — С матерью жила и отчимом…
— Жила? А сейчас где? Здесь, что ли? — он кивнул в сторону ее шалаша.
— Лучше здесь, чем… — Две слезинки все же просочились сквозь ресницы и покатились по щекам, оставляя мокрые дорожки.
— Ну-ну, перестань, — похлопал ее по плечу Григорий. — Вечная проблема отцов и детей. Все утрясется. Не переживай. Мать небось уже в милицию заявила, разыскивая тебя.
