Галина Романова - Встретимся в другой жизни
— Ты считаешь, что все, находящееся здесь, — предел моих мечтаний? Будь моя воля — я бы все здесь переделала…
Вот этого говорить не следовало, потому что Димка подскочил с кресла и, подлетев, зашипел ей в лицо:
— Только попробуй! Только попробуй тронь здесь что-нибудь! Я не знаю, что с тобой сделаю!
— Что?..
— Увидишь! — Он пошел к двери, на ходу обернулся и добавил:
— Ты пожалеешь, если тронешь хотя бы одну вещь, принадлежавшую моей матери!
Дверь ударилась о косяк, грозя сорваться с петель.
Ноги заскользили по ковру, устраивая поудобнее ее бренное тело. Сигарета давно потухла, но вновь прикуривать было лень.
Голова ее начала клониться к коленям, в носу противно защипало — близился слезный шквал. Противостоять ему не было сил, поэтому Лика тихонько улеглась на пол и заплакала.
Но, видимо, такой привилегии она тоже лишалась, потому что дверь вновь распахнулась, и ее пасынок возник на пороге с самой милой улыбкой на устах:
— Я совершенно упустил из виду одну вещь — завтра приезжает папа… Думаю, нет необходимости посвящать его в детали нашего времяпрепровождения в его отсутствие.
— Боишься? — Помимо боли вопрос прозвучал ехидно.
— Нет, просто не хочу его огорчать. Ты же знаешь, что после смерти мамы у него проблемы с сердцем.
— Вовремя ты это вспомнил…
— Застучишь, значит? — прищурился Димка.
— Не знаю, не знаю… — Она приподнялась и, подойдя к нему вплотную, взяла его за подбородок. — Как будешь себя вести…
— Ничего ты не скажешь, — уворачиваясь, убежденно заявил он.
— Откуда такая уверенность?
— Тогда я застучу тебя! — И, видя ее недоуменный взгляд, продолжил:
— Не думаю, что ему будет приятно узнать о твоих телефонных переговорах с каким-то Григорием! Кстати, а что за Григорий? Часом не Распутин?
Димка захохотал в полное горло и выпорхнул из комнаты. Лике ничего не оставалось делать, как смотреть, позеленев от злости, ему вслед и призывать на помощь все свое самообладание.
Этот стервец действительно мог наговорить о ней Олегу. И что самое печальное — она не смогла бы объяснить ему, кто такой Григорий. Тот был частью ее прошлого. Куда она не допускала никого!..
* * *Звонкая пощечина разбудила ее среди ночи. Недоуменно тараща глаза, Лика пыталась рассмотреть что-нибудь в полумраке комнаты.
— Опять школу прогуляла, стерва?! — пьяный голос матери разбудил ее окончательно.
— Мама, ты хотя бы знаешь — который сейчас час? — сонно пробормотала она, пытаясь натянуть одеяло.
— Меня это не… — грязно выругалась она, потрясая всклокоченными волосами:
— Где ты была весь день? Где?..
Ее руки метнулись к одеялу, сдирая его с дочери.
— Мама, перестань, — умоляла Лика.
— Я тебе сейчас перестану, — не унималась мать. — Учительница приходила. А ты, дрянь, опять меня опозорила.
Наконец до нее дошло…
Нина Николаевна, очевидно, имела неосторожность явиться в тот момент, когда ее благословенные родители только-только расположились за столом. Целый строй разнообразных бутылок вряд ли способствовал тому, что она прониклась уважением к ее предкам.
Мать, разумеется, сей факт не оставил равнодушной. Она сильно бушевала до того, как Лика вернулась домой, но была настолько поглощена застольем, что приход дочери прошел незамеченным.
Осторожно проскользнув в свою комнату, Лика накинула крючок на дверь и, быстренько раздевшись, нырнула в кровать.
Крючок, разумеется, был защитой ненадежной и сейчас болтался на одном полувывернутом шурупе.
— Я жду ответа, — не выпуская из рук одеяла, напомнила мать. — Или ты ответишь, или…
— Или что?! — завелась с полоборота Лика. — Милицию позовешь?! Она тебя первой и загребет.
— Ива-ан! — заорала мать. — Иди сюда!.. Отчим возник в дверном проеме мгновенно. Закралось подозрение, что все это время он подслушивал за дверью и наслаждался ситуацией.
— Что происходит? — Пьяно поводя глазами, обнял он мать за плечи. — Ларочка, не нервничай!.. Я давно говорил тебе, что этой маленькой стерве нужен хлыст…
— Заткнись! — вскинулась Лика. — Только тронь попробуй…
— И трону! — навис он бесформенной глыбой над ней. — Еще как трону!..
То ли матери не понравился его взгляд, блуждающий по голым плечам дочки, то ли проснулся давно задремавший инстинкт, но она начала потихоньку теснить отчима к выходу.
Уже стоя на пороге, погрозила дочери кулаком и пообещала:
— Еще раз прогуляешь — убью!.. Дверь с шумом захлопнулась.
— Еще как прогуляю! Черта с два я туда пойду! — мрачно пообещала ей вслед Лика и тяжело вздохнула — тучи над ее головой начали сгущаться основательно.
В школу она не ходила уже две недели по одной простой причине — ей не в чем было туда ходить. Не то чтоб она была совсем раздета, но тот прикид, который имелся, ее совсем не устраивал. Все усугублялось еще и тем, что паренек, за которым она пошла бы и в огонь и в воду, ничем, кроме презрения, ее не одаривал.
Добило Лику то, что как-то после урока физкультуры он сказал своему приятелю, кивнув в ее сторону:
— Слышь, Витек, а Анжелка неплохая телка… Помыть вот только да приодеть…
Их отвратительный смех больно ударил по ее юному самолюбию. Глотая злые слезы и высыпая учебники в мусорную кучу на заднем дворе школы, она решила, что с карьерой школьницы покончено.
Мать о ее решении не знала, да и не старалась узнать. Временные промежутки между запоями становились все короче и короче и сопровождались вспышками беспричинной злобы или тоски. Потом добрый Ванечка, раздобывший неизвестно откуда денег, приносил в дом водку, и жизнь сразу налаживалась.
На Лику до недавнего времени почти не обращали внимания. Но сегодня, видимо, что-то произошло, раз мать решила заняться ее воспитанием, и не когда-нибудь, а в три часа ночи.
Прислушиваясь к пьяным выкрикам на кухне, Лика осторожно вылезла из-под одеяла и на цыпочках пробралась к двери. Голые половицы неприятно холодили босые ступни. Взявшись за угол письменного стола, стараясь производить как можно меньше шума, она подтащила его и уперла одним боком в дверь.
— Вот так… Попробуй теперь зайди! — отразился эхом от пустых стен комнаты ее громкий шепот.
Тоскливо глядя по сторонам, она опустилась на краешек стола и задумалась. Жизнь ее являла собой картину безрадостную, и чем больше она размышляла, тем безрадостнее казалось ей будущее.
Ее отец, попав пять лет назад в автомобильную катастрофу, оставил после себя кучу долгов. Кредиторы, как их называла ее мать, стучались в их дверь с утра до вечера, с каждым новым визитом освобождая квартиру от мебели. Один из этих визитеров однажды остался у них на ночь, и мебель из дома пропадать перестала. Зато начала пропадать мать…
