Линда Ховард - Ребенок Сары
— Знаешь, ты можешь заразиться, — пробормотала Сара, чувствуя, что надо предупредить его. Но Роум явно собирался следовать общей тенденции и проигнорировать ее слова.
— Я никогда не болею, — рассеянно ответил он, и Сара раздраженно фыркнула.
— И ты туда же! Да меня тошнит при виде вас, так и пышущих здоровьем. Дерек тоже никогда не болеет. У Марси прививка от гриппа. Подозреваю, что во всем Далласе одна я и болею!
— На самом деле, объявили об эпидемии гриппа, — сообщил Роум, отмечая про себя, что Сара стала очень капризной. Ее кожа была сухой и горячей, волосы тусклыми и безжизненными, а под лишенными блеска глазами залегли тени.
Роум поднес к ее губам чашку:
— На, попей.
Освежающий напиток оказался очень вкусным, и Сара выпила все.
— Что это?
— Мятный чай. Дерек заварил.
Ужасно болела спина, поэтому Сара повернулась набок, вздрагивая при каждом движении.
— Мне так жаль, что Марси заставила тебя вернуться. У меня, правда, обыкновенная простуда, а не воспаление легких, как она утверждает. Кроме того, мне кажется, я иду на поправку.
— Ты все еще не в лучшей форме, и я сам хочу быть рядом. — Он потер ее спину, чтобы снять напряжение, хотя Сара даже не намекнула, что та болит. Вскоре девушка снова заснула.
Сара спала почти все время, а когда просыпалась, была вялой и капризной. Температура постоянно скакала, а когда достигла наивысшей отметки, Сара впала в забытье. Роум раздел ее и искупал в прохладной воде. Когда девушка немного пришла в себя, он рискнул дать ей аспирин. Где-то час она чувствовала себя получше и даже смогла посидеть в кресле, пока Роум перестилал постель. Он дал ей поесть крекеров и налил еще немного мятного чая. Потом Сара опять провалилась в сон.
Роум сидел рядом пока не почувствовал, что вот-вот заснет сам. Он даже не думал оставлять Сару одну. И не стал ложиться на полу из-за страха, что проспит, если вдруг ей станет хуже. Не задумываясь, он разделся и лег рядом с женой, обняв ее одной рукой, чтобы сразу очнуться, если та начнет метаться.
Той ночью, пытаясь найти более удобное положения для своего ноющего тела, она просыпалась и будила его еще пару раз. А когда у нее начался приступ кашля, Роум аж вздрогнул от этого ужасного грудного звука. Не удивительно, что Марси была так взволнована!
— Да я в полном порядке! — вызывающе говорила Сара, и бледное заостренное лицо выдавало степень ее раздражения.
Приложив ладонь к щеке жены, Роум почувствовал, что у той снова поднялась температура, но промолчал, чтобы не злить ее еще больше. Сара буквально испепелила его взглядом:
— Как же я ненавижу болеть!
— Я понимаю, — пытался утешить ее Роум.
— Да еще ты спишь в моей кровати, — обвиняющим тоном продолжила она. — Значит, ты врал. А ведь говорил, что не можешь находиться в одной постели с женщиной. Я всегда мечтала, чтобы ты спал рядом со мной, но нет, ты каждый раз уходил. Ну почему ты решил изменить своему правилу именно сейчас, когда я совершенно разобрана и не настроена на глупости?
Роум не сдержался и ухмыльнулся. Он поднес к ее губам чашку с чаем и держал, пока Сара жадно пила.
— Думаю, я просто не смог найти более подходящего времени. Боже, как же ты пожалеешь об этих словах, когда поправишься!
— Знаю, — согласилась она, насупившись. — Но все равно это правда. Роум, ну когда я уже выздоровею? Я так устала, что у меня все болит: ноги, спина, шея, голова… а еще горло, живот и глаза. Да что там, у меня даже кожа болит! Я больше не вынесу!
— Не знаю, милая. Может, завтра. Хочешь, я помассирую тебе спинку?
— Да, — тут же согласилась она. — И ноги. Мне от этого сразу становится лучше.
Роум стянул ее ночную рубашку и помог перевернуться на живот. Он нежно разминал ее затекшие мышцы, не преминув кинуть восхищенный взгляд на плавные изгибы ее тела, которое, несмотря на болезненную худобу, оставалось для него прекрасным. Длинные ноги Сары были просто сказкой наяву: такие стройные и прямые, великолепной формы. Ее точеная попа, казалось, была создана, чтобы сводить мужчин с ума. Роум положил ладонь на нежную ягодицу, и Сара, несмотря на плохое самочувствие, не удержалась от улыбки:
— Как же я люблю это. Обожаю твои прикосновения. Когда мне станет лучше, займемся любовью?
— Можешь не сомневаться, — чуть слышно ответил Роум. Он снова начал массировать ее спину, чувствуя прямо под кожей хрупкие косточки.
— Я так много лет хотела тебя, — слова звучали приглушенно, потому что Сара уткнулась в подушку, но Роум все равно разобрал их и застыл на секунду. — Приходилось делать вид, что я тебя еле выношу, чтобы Диана не догадалась.
— Что ж, у тебя это получалось просто превосходно, — печально произнес Роум. — Я тоже остался в неведении. И как долго это продолжалось?
— С той минуты, когда я впервые тебя увидела. — Сара зевнула и закрыла глаза.
— Значит, мы квиты.
Сара улыбнулась и погрузилась в сон. Он не стал будить ее, чтобы надеть ночную рубашку, а просто натянул повыше покрывало, выключил свет и устроился рядом. Роум лежал в темноте и улыбался. Ему было невыносимо видеть ее в таком состоянии, но во время болезни Сара рассказала много интересного. Если бы ее сознание не было затуманено жаром, она не открылась бы ему, даже под угрозой четвертования. Роум знал, что не забудет ее слова. И надеялся, что память не подведет и его жену.
Глава 9
На следующий день Саре стало гораздо лучше — никакой тошноты и лишь немного повышенная температура. Большую часть дня она проспала, а когда проснулась, Роум принёс ей куриный бульон, глядя на который, она сморщила нос:
— Это — больничная еда. Когда мне дадут что-нибудь по-настоящему вкусное? Например, желе? Или, может, банановое пюре?
Такая идея повергла его в дрожь.
— Никогда в жизни не буду готовить банановое пюре!
— О’кей, — легко согласилась она, улыбнувшись. — Я забуду о бананах, если ты позволишь мне принять ванну и помыть голову.
Роум хотел было возразить, и она помрачнела, предвидя его отказ. И тогда он вздохнул, смягчаясь: всё-таки она была слишком слаба, чтобы сделать всё самой, но он мог понять, каково ей было.
— Я помогу тебе, когда ты доешь бульон, — уступил Роум, и её лицо тут же озарилось улыбкой.
Если он предполагал проявления какого-то чувства неловкости с её стороны из-за того, что она наговорила накануне вечером, то его ждало разочарование. Ему пришло в голову, что Сара смутно помнит прошлую ночь — всё же её лихорадило, и она плохо соображала, что говорит. Но ему бы хотелось, чтобы она всё помнила. И желая знать наверняка, он тихо спросил:
