Кристина Золендз - Грехопадение
Я ринулась вперёд, схватила его лицо в свои ладони, вглядываясь в глаза. Кровь попала на мои руки.
— Григори? Один из Стражей? Тот самый Азазель? Где Шамсиил? Я побывала в аду, разыскивая его!
— Ты никогда не найдёшь его. Я не позволю ему получить то, что остальные из нас не могу иметь. Ты действительно думаешь, дитя, что может быть прощена? Мы пали, и нет никаких вторых шансов. И я уверен, что ад не позволит ему заполучить то, что я не могу иметь, в то время как его грехи не лучше моих.
— Мы не сделали ничего неправильного. Наше единственное преступление - это любовь друг к другу. Ты, все вы, вы создали Нефилимов! Вы, те, кто разорвал землю на части и принесли хаос. Вы научили людей воевать! Мы с Шамсиилом были детьми, все, что мы сделали - это влюбились друг в друга. Он никогда не прикасался ко мне, лишь однажды, чтобы поцеловать!
— Дитя, — проворковал он. — Он был брошен в бездну с остальными. Ты действительно веришь, что с высоты этого наказания он все ещё будет хотеть любви человека? — Он усмехнулся. — Кроме того, думаешь, он знает, что ты все ещё существуешь?
Я отступила, вытирая кровь с рук его рубашкой.
— Почему ты пытаешься убить меня?
Тело содрогнулось.
— Ты единственная. — Оно закипело. Тело рухнуло и замерло. Я единственная кто?
Кто-то в коридоре постучался, чтобы войти. Я стояла рядом с мёртвым телом, обескураженная и нуждающаяся в большем количестве ответов, чем только что получила.
Я не хотела быть обнаруженной в туалете с телом Карла Самптона, так что подтянулась к открытому окну и выпрыгнула в переулок. Слава Богу, бар был на первом этаже, иначе я сломала бы себе пару костей. Я побежала сквозь темноту, стараясь осторожно ступать туда, где я не оставлю следов на снегу. Кажется, там разбросано достаточно мусора и дерьма, чтобы сделать это возможным.
Мои мысли бежали по кругу. Почему, во имя всего святого, Азазель был тут? Я была единственной кем? И действительно, почему долбаное место на моей руке, которое лизнул Шейн, все ещё заставляло меня дрожать, а голову кружиться, будто я была ребёнком в магазине игрушек? Мне нужно было поговорить с Габриэлем.
Я побежала в квартиру, мысленно взмолившись, чтобы Габриэль ждал меня там.
Я могла слышать, как Коннер с Леа бормочут и хихикают в гостиной, когда открыла дверь. Я заперла за собой засов, и громкий щелчок пронёсся эхом по всей квартире, заглушая их звуки. Я быстро прошла по коридору, не останавливаясь, чтобы поговорить с ними.
— Грей? — позвала Леа.
— Ага, всего лишь я. Я устала как собака. Я пойду спать. Спокойной ночи, ребята! — прокричала я в ответ, закрывая дверь в комнату. Она была пуста.
Я прислонилась лбом к твёрдому дереву двери. Слезы навернулись на глаза, но я сморгнула их. Я прижала руки к двери и провела пальцами поперёк волокон древесины. Я чувствовала угловатые борозды, исследовала пальцами сучковатую неровную поверхность. Голова закружилась. Шамсиил. Я действительно никогда не увижу его снова? Азазель? Что бы он получил от моего убийства, если я всего лишь перемещусь в другое тело? Габриэль? Могла ли я доверять ему? Он был одним из ангелов, которые помогли уничтожить Нефилимов и заключить падших в темницы. Последняя? Я последняя из человеческих душ? Я думала, что была единственной. Я не знала никого другого, наказанного вместе со мной. Я думала, их уничтожили вместе с Нефилимами. Шейн? Почему я продолжала думать о нем, если он не имел ничего общего с этим?
Кто-то начал стучать в дверь. Шейн. Голоса повысились, шаги загремели в коридоре.
Я услышала скрип половицы по другую сторону двери. Я могла слышать его дыхание.
— Грейс... — Затем что-то глухо ударилось в дверь прямо над моей головой. Я представила Шейна в таком же положении, наши лица почти касались, но между ними был дюйм дерева.
— Грейс. Прошу, впусти меня. Мне... жаль.
Я подняла голову и пошла прочь. Было слишком много... напряжения, слишком много притяжения между нами, это тело не могло обойти Шейна. Он, наверное, съест меня заживо. К сожалению, это звучало для меня очень аппетитно.
Я услышала удар ноги в дверь, и его тело сползло на пол.
— Тогда я буду спать прямо на полу. Прямо здесь. — Его голова снова ударилась о мою дверь. — О, Боже. Это так удобно, Грейс. Действительно. Очень. — Его саркастический тон заставил бабочек в моем животе снова сделать сальто. Не было никакого подвоха в его голосе. Он был хриплым и бархатным, и каким-то образом заставлял все мои сумасшедшие мысли отойти на второй план и сосредоточиться только на нем.
Я подошла к окну и отодвинула занавеску. Тротуар внизу был девственно белым и блестящим. Я выключила верхний свет и щёлкнула выключателем прикроватной лампы. Я порылась в ящиках и нашла свои безразмерные мальчишеские пижамные шорты. После того, как я сняла наряд рок-богини и переоделась в пижаму, я захотела смыть макияж в ванной.
В коридоре я услышала шорох. Может, он уходил? Несколько ударов и проклятий. Смеясь над шумом, я устроилась под простынями и закрыла глаза.
Шейн прочистил горло, снова постучался в мою дверь, и звуки моей гитары наполнили комнату. Я села прямо в постели. Эти прекрасные заточенные бабочки сбивали свои крылья о моё тёмное нутро. Каждая мысль об Азазеле вылетела из моей головы, каждая нота охватывала мысль и прятала её в темноте.
Шейн играл медленную мелодию, которую я никогда не слышала прежде. Она начиналась низко и задумчиво, превращаясь в страстную тоскливую мелодию. Его внушающий благоговение голос напевал вместе с мотивом, слова, произнесённые шёпотом, щекотали мне уши.
Я открыла дверь.
Шейн стоял в коридоре, широко распахнув глаза, пожирая меня взглядом. Я понятия не имела, затихла музыка или остановилась. Я сосредоточилась на своей гитаре, своём божественном инструменте, находящемся в его руках.
Он закинул ремень на шею и занёс гитару в мою комнату, закрыв за собой дверь.
— Прошу, посмотри на меня, Грейс.
Выпуская гитару из рук, он прислонил её к стене. Мои глаза все ещё были сфокусированы на инструменте.
— Грейс, пожалуйста, посмотри на меня. — Он шагнул ко мне поближе, закрывая вид на гитару. Так что я тупо уставилась на его промежность, или, вернее, туда, где за его промежностью была расположена гитара.
Я даже не могла сказать, как он подобрался ко мне так близко. Я не заметила его движения. Я пыталась вообще не замечать его, но он был так близко, что я чувствовала тепло, исходящее от его тела. Он коснулся моего подбородка рукой, и я, наконец, подняла взгляд к его глазам.
— Грейс, прости... Я не хотел...
Я вдруг почувствовала прохладную стену за своей спиной. Я не знала, что пятилась от него, но прислонилась к ней для моральной поддержки. И, как уже происходило дважды, он прислонился своим лбом к моему.
