Антон Леонтьев - Глаза цвета тьмы
Настя посмотрела на него и сказала:
– Значит, вы не хотите, чтобы вам явилась дверь?
Адриан странно взглянул на нее и ответил:
– Дело не в хотении, милая моя. Потому что если дверь вдруг возникнет, то вы должны, повторяю, должны в нее зайти. И то, что эта дверь предназначается вам, вы почувствуете. Как именно, никто не знает, но то, что это произойдет, могу вам гарантировать. Я ведь уже несколько раз был свидетелем того, как наши собратья вступали в такую вот дверь… Один раз, как и в случае с вами, мы сидели, пили кофе, разговаривали… Мой собеседник пошел за кофе – и не вернулся. Заметив странный свет, я пошел за ним – и увидел дверь, совершенно обычную дверь, кажется, красноватого цвета, причем несколько облупленную в тех местах, где краска отвалилась. Эта дверь возникла в стене, где раньше ничего не было. И она как раз закрывалась – я видел сияние, которое все еще исходило из щели, уменьшавшейся с каждой секундой. На столике стояла чашка с горячим кофе, но моего друга не было. Он исчез! И никаких сомнений быть не могло – это его дверь, и он вошел в нее!
Настя заметила, что Адриан чего-то недоговаривает. Тот же, отправив в рот последний кусок пирожного, сказал:
– А потом я сделал то, чего делать нельзя. Однако я не мог утерпеть. И кто сказал, что дверь была для моего знакомого? Только для него? Никакого такого чувства, что она предназначалась мне, не было. Никакой голос не звал меня к себе. Но дверь была и не исчезала! И я счел это знаком. Поэтому я подошел к ней и положил руку на желтого цвета изогнутую ручку! И попытался открыть ее!
Он замолчал, и Настя взглянула на Адриана. Молчание затянулось, и она хрипло спросила:
– И что произошло потом? Вам удалось открыть ее?
Адриан скупо усмехнулся и ответил:
– Если бы удалось, милая моя, думаю, что вы бы не имели сомнительного удовольствия лицезреть меня здесь! Вот, смотрите!
Он показал ей тыльную сторону своей ладони, и Настя увидела темный глубокий шрам, который тянулся дальше по руке. Адриан задрал рукав плаща и пижамы, и Настя заметила странный, змеевидный след, уходивший к плечу.
– Рука выглядела совершенно обычно, но стоило мне к ней прикоснуться, как меня пронзила неимоверная боль, да такая, что я, образно говоря, едва дуба не дал. Хотя может ли призрак умереть, это другой вопрос. В любом случае я никогда не стал бы делать это второй раз. Как будто ручка была раскалена и в то же время подключена к небольшой электростанции. У меня аж искры из глаз посыпались!
Он прикрыл шрам материей и сказал:
– Но, невзирая на эту боль, я продолжал тянуть дверь на себя! Потому что эта боль – фантомная. У нас ведь, если на то пошло, нет тел. Так что и ран быть не может. Но этот шрам остался, несмотря на то, что я каждый день по десять раз приказываю ему исчезнуть. Он – вполне реален, даже реальнее наших тел и, не исключено, нас самих! И это значит, что дверь – это предмет иного порядка!
Настя заметила, что эта тема его интересовала намного больше, чем Адриан был готов признать. Ее собеседник успокоился и произнес:
– Но как я ни тянул на себя дверь, она не открывалась. Потому что это была не моя дверь. Но в замочную скважину – у двери, надо отметить, была замочная скважина, что сразу порождает вопрос: а где же ключ к ней? – я увидел какое-то шевеление. Потому что свет на мгновение вдруг сменился тьмой. Словно… Словно за дверью кто-то находился!
Насте стало страшно, а Адриан беспечно сказал:
– Ну что же, подобно Шахерезаде, я прерву свои речи на самом интересном месте и пойду за кофе. Вам ведь тоже принести? А заодно и пирожных прихвачу! Но если меня долго не будет, а вы увидите сияние, то не советую вам идти и смотреть, что случилось!
Он хохотнул и поднялся из-за стола. Настя не могла отделаться от ощущения, что эта веселость – наигранная. И что Адриан, несмотря на свою откровенность, чего-то недоговаривает. Однако у нее, как она теперь понимала, была целая вечность, чтобы докопаться до сути событий. Ну, или, во всяком случае, до тех пор, пока перед ней не возникнет ее собственная дверь…
Хотела бы она, чтобы это случилось? Вопрос был риторический – Адриан ведь сказал, что если дверь возникает, то никакой иной возможности, как открыть ее, не существовало. Только вот…
Только вот если тогда она окажется в абсолютно ином мире? В том мире, который никак не связан с миром, где остались ее дети, ее фирма и вообще все, что раньше было таким нормальным, обыденным и доступным. Что, если это будет ад? Хотя за какие грехи ее могут послать туда? Она попыталась вспомнить свои грехи и поняла, что за многие свои поступки, особенно в области бизнеса, ей стыдно. Но ведь у нее не было другого выхода!
Или другой выход есть всегда? Она снова подумала о двери – похоже, это и был другой выход. Так ведь и в жизни: убеждаешь себя, что то, что желаешь сделать, неизбежно. Что надо, просто надо, войти в эту дверь, а на самом деле подспудно знаешь, что это далеко не так. Но значит ли это, что имеется возможность не входить в дверь?
А что, если там не ад, а рай? Впрочем, такой уж праведницей она не была, чтобы попасть в рай. Но кто сказал, что рай – это облака, ангелы с арфами и абсолютный покой? Ведь от такого, если оно длится вечность, можно сойти с ума после двух месяцев! Да и абсолютный покой… Покой – значит прекращение движения, покой – значит смерть. Покой – это энтропия и тепловая смерть вселенной. Она помнила еще, как ее всегда ужасала фраза Маргариты в финале «Мастера и Маргариты», где та обещала своему возлюбленному Мастеру покой в компании самой себя за каменным мостиком, в домике, увитом виноградом. Это, в особенности ее фраза, что прогнать ее никто не сумеет, звучало не как милое предложение, а почти как угроза, как окончательный и обжалованию не подлежащий приговор. И она всегда надеялась, что вечный покой в компании с двуликой, никем не прогоняемой Марго все же не стал участью гениального Мастера…
Или Адриан прав – и там, за дверью, ничего нет? Этот самый свет разлагает их на элементарные частицы, из которых потом в ином конце вселенной формируется какое-нибудь небесное тело. Вот, собственно, и все? Что ж, не самый плохой вариант. Но тогда бы она все же предпочла остаться в этом промежуточном мире, в котором находилась в данный момент.
Внезапно около ее столика возникла закутанная во все черное фигура – это была молодая, кажется, женщина, которая протянула ей нечто, напоминавшее листовку.
– Приходите к нам на собрание «Союза Света»! – пророкотала она. – И вам откроется истина!
Настя вздрогнула, а потом поняла, что эта дама, как и она сама, уже не человек. Но неужели и здесь тоже имеются попрошайки, назойливые типы, сующие рекламы, и зазывалы? Тогда чем же этот мир отличается от того мира? Выходит, практически ничем…
