Линда Джонс - Жена Мэдигана
— Он же не знает, где я работаю и живу, — возразила она. — Или знает?
— Может знать. Мы не станем рисковать. — Он поглядел на нее, когда остановился на красный свет. — Мы переедем в мою квартиру, пока не найдем более безопасное место.
— Рэй…
— Не волнуйся. Ты можешь спать на кровати, а я займу кушетку. А на завтрашнюю ночь я попытаюсь приобрести что-нибудь поудобнее.
Грейс скользнула вниз на свое место.
— Тебе не кажется, что это уже слишком? — тихо сказала она.
— Слишком? — рявкнул он. Он схватив лист с фотографией Поттса. — Посмотри на это лицо, прочитай примечания внизу и повтори, что я перестраховываюсь, пытаясь помешать тебе стать очередной жертвой.
Она взглянула на фотографию, но не потрудилась прочитать пометки.
— Ты прав, — ответила она. — Я сделаю, как ты хочешь.
— Обещаешь?
Она кивнула.
— Куда мы идем?
— Повидаться с Лютером.
Они лежали в постели, смотрели десятичасовые новости и поедали попкорн, когда Фредди увидел на экране свое лицо. Этот старый снимок сделали, когда он был моложе, худее и глупее, с более длинными и темными волосами. Но это был он. Фредди знал это так же, как узнает всякий, кто присмотрится к нему поближе.
Он подумал, не попытаться ли отвлечь Джиллиан от экрана поцелуем, или снова заняться с ней любовью. Но если это передавали по телевидению сейчас, то завтра фото появится в газетах и в дневных новостях по всем местным каналам. Не может же он следить за ней весь день.
Кроме того, было уже слишком поздно. Она повернулась к нему, тщательно разглядывая.
— Тот парень выглядит почти как ты, Джимми, — нерешительно сказала она.
— Думаешь? — спросил он, с хрустом раскусывая еще одно зернышко попкорна. — Я не заметил.
Фотография исчезла с экрана, сменившись другим репортажем. Как только Джиллиан лишилась возможности сравнивать его со снимком, ее сомнения развеялись.
— Ты гораздо красивее. — Она опустила голову ему на плечо. — И куда более милый, судя по сообщению. Наемный убийца. Я всегда считала, что наемные убийцы живут в больших городах, а не устраиваются в местечках вроде Хантсвилля.
— Я понимаю, о чем ты, — ответил Фредди, стремительно целуя Джиллиан прежде, чем скатиться с кровати.
— Куда ты? — садясь, спросила она.
В дверном проеме он обернулся и улыбнулся ей. Какая жалость. Какая потеря.
— Я подумал, может, ты захочешь бокал вина?
Джиллиан вернула ему улыбку и устроилась на подушках.
— Это было бы великолепно.
Она слишком хорошо спала в кровати Рэя, на матраце, где он проводил большинство ночей. Казалось, даже простыни еще слабо пахли им.
Ее бывший муж, потягивающий сейчас кофе и жующий тост, тоже выглядел хорошо выспавшимся, не смотря на то, что провел ночь на комковатой кушетке, которая смотрелась так, будто ее нашли на мусорной свалке.
Квартира Рэя была маленькой и по существу состояла из двух комнат и ванной. Кухня представляла собой не больше, чем угол в гостиной, и все здесь выглядело так, словно могло развалиться само собой — все, кроме стерео системы. Стерео, коллекция компакт-дисков и кассетный плейер, такой же хороший как включенный проигрыватель, были тут единственными вещами, обладающими реальной ценностью.
И большая коллекция песен Лайла Ловетта.
Лютер совсем не обрадовался, узнав, что виденный Грейс мужчина оказался профессиональным киллером, который, несомненно, все еще выжидал где-то рядом. Детектив еще менее воодушевился, когда Рэй заставил его позвонить в ФБР и сообщить о Поттсе. И не стал слушать возражений Лютера о том, что он не желает видеть в своей юрисдикции эти «федеральные ничтожества».
Рэй решил и дальше присматривать за Грейс, хотя она пыталась заверить, что в этом больше нет необходимости. Она, наверняка, могла бы получить защиту у федералов, и, поскольку Поттса опознали, Лютер перестал считать ее фантазеркой. И Рэю не обязательно продолжать охранять ее. Уже нет.
Но всякий раз, когда она пыталась убедить его в этом, он останавливал ее взглядом.
Грейс села на кушетку рядом с ним, держа в руке чашку кофе.
— Итак, каков план на сегодня? — небрежно поинтересовалась она.
— Нужно найти новое жилье и пройтись по магазинам, — не глядя на нее, ответил он.
— По магазинам?
Рэй пожал плечами.
— Для благотворительного вечера.
— Так мы все-таки идем?
Он посмотрел на нее.
— Конечно. А что, по-твоему, мы должны делать? Сидеть в каком-нибудь гостиничном номере и всю ночь играть в кункен [7]?
— Расследованием занялся Лютер, — сказала она. — И ФБР…
— Мы идем, — прервал Рэй.
Грейс пристроила ноги на его покрытый шрамами журнальный столик и уставилась на свои кроссовки. Учитывая целую кучу народа, которая работает над делом, Поттс, несомненно, скоро окажется за решеткой. А потом… потом у Рэя не останется причин задерживаться в Хантсвилле…
— Ты позвонил Стэну? — сдержанно спросила она.
— Еще нет, — кратко ответил Рэй. — Я собираюсь, но то одно, то другое…
Она испуганно оторвала взгляд от своих ботинок и открыто взглянула на профиль бывшего мужа, рассматривая поросшую щетиной линию его челюсти, сильные шею и руки, мягкие губы. Боже, она любила, как вились волосы у его шеи, разворот плеч, силу и нежность рук.
Какой идиоткой она была. Рэй не подходил ей, у них не было будущего… но она любила его. Она всегда будет его любить, независимо от того, куда он поедет или что сделает. Независимо от того, как часто он разбивал ее сердце.
Уход от него был ошибкой, неисправимой ошибкой. Она не сможет убедить его, что у них все еще есть шанс на будущее. Зато сможет излечить часть боли, которую причинила… Разве она не должна попробовать?
Как же вернуть его себе хотя бы на некоторое время?
— Идем за покупками, — тихо произнесла она и медленно улыбнулась.
Глава 12
— Вау, — восхищенно воскликнул Рэй, когда Грейс ступила в центральную комнату двуспального гостиничного номера, куда они заселились после полудня. Ни гостиница, ни комнаты не отличались особенным шиком, зато были уютными, чистыми и просторными. К тому же, никто кроме Лютера не знал, где именно они остановились.
Длинное красное платье льнуло к телу Грейс, подчеркивая ее сказочные формы. Глубокий вырез позволял любоваться округлостью грудей, но был не настолько шокирующим, чтобы дать увидеть больше. Как жаль. Когда она шла, разрез с одной стороны кроваво-красной юбки распахивался, частично обнажая длинную голую ногу. А черные туфли на высоком каблуке представляли эту ногу в самом выгодном свете.
