Анатолий Бурак - Сентиментальное путешествие в Россию
В порыве праведного гнева, я начала атаку не задумывалась, что могу проиграть этому ничтожеству. Кое-как отбиваясь, размахнулась сумочкой и стукнула её по голове.
— Ах ты тварь! — Заголосила та и я почувствовала, как не мне рвётся блузка.
Треск смешался с еле уловимым шипением. Глаза соперницы закатились и она начала оседать на землю. Не успев обрадоваться победе, я вдруг ощутила дурноту и брякнулась рядом.
Очнулась оттого, что в лицо брызгали водой. Поморщившись, разлепила веки и, закрылась руками.
— Хватит, хватит!
— Так-так. — В голосе говорившего слышались укоризненные нотки. — Что делили, барышни? Никак, молодого человека? — Это у неё спросите? — Переадресовала вопрос рыжая. И принялась давить на жалость — Семён Павлович, вы же меня знаете.
Стоящий надо мной человек в полицейской форме держал в руках злополучную сумочку.
«Господи, только этого не хватало»!
Сжавшись в комочек я осторожно поднялась и, придерживая разорванную на груди блузку, пролепетала.
— Извините!
— Ах, прощения она просит. — Взъярилась фурия. — Кто ты вообще такая?
— Да, девонька. — Добродушно осведомился коп. — Документики у тебя имеются?
Мысли лихорадочно заметались. Что, если здесь, как и у нас, в Америке, все полицейский компьютеры соединены в единую сеть? В таком случае, куратор вскоре узнает о несанкционированном прибытии, и тогда мне не сдобровать.
— Да вы в сумке посмотрите. — Посоветовала стражу порядка морковка.
— Что-то она подозрительно воняет. — Сморщил нос он.
«Ну конечно! Баллончик с нервно-паралитическим газом не выдержал столь сурового обращения и дал течь». — Догадалась я, но благоразумно промолчала
Представив падающего в обморок полицейского, то есть — только что опять вспомнила, что здесь их зовут милиционеры — и, вообразив последствия, я поспешно предложила.
— Давайте я сама.
Отошла на пару шагов, чтобы отрава, если, конечно, не вся выветрилась, не дай Бог не достигла представителя закона. Затем набрала полную грудь воздуха и, быстро раскрыв застёжку, вытряхнула содержимое на траву. Отстранясь на пару шагов, немного подождала и, подняв паспорт, протянула Семёну Павловичу.
— Ого, какую жар-птицу в наши края занесло! — Охнул он. — Мери Райн, из самой Америки!
— А что, нельзя? — Вызывающе подняла подбородок я.
— Отчего же, очень даже можно. — Согласился он. — Вот только хулиганить зачем?
— Простите, так получилось.
Извинения, однако, он принять отказался, сурово спросив.
— Так что, девоньки, протокол писать будем?
— А, может не надо. — Застыла в оцепенении я.
— Что скажет другая сторона. — Он выжидающе посмотрел на Эллу.
— Да не-е, дядя Сеня. — По-свойски отмахнулась та. — Сами разберёмся.
Я облегчённо вздохнула, с благодарностью глянув на оказавшуюся не такой уж противной Эллу.
— Ну, красавицы. — Разочарованно крякнул Семён Павлович. — Смотрите у меня, чтоб без происшествий.
И, козырнув, степенно направился дальше.
— А ведь я тебя знаю! — Обличающе уставилась на меня Элла, едва милиционер скрылся из виду. — Ты та куколка, что в тот вечер привёл к Смирнову Пашка.
Стройная гипотеза рассыпалась прямо на глазах. Будь Элла убийцей, вряд ли стала бы выгораживать перед участковым. Скорее, наоборот, постаралась бы доставить как можно больше неприятностей.
— Я тебя тоже. — Неловко улыбнулась я.
— А ты что, действительно из приехала из Америки?
— А что, не похоже?
— Да нет вообще-то. — Пожала плечами она. — Да и говоришь совсем без акцента.
— У меня мама русская. — Объяснила я. — Ты прости, а.
— Да ладно. — Засмеялась Элла. — А здорово я тебе врезала.
Да уж… Потрогав скулу, на которой наверняка вскочит фингал, я выдавила улыбку.
— Нормально.
— Пойдём в дом. — Дружелюбно пригласила Элла. — После такого бурного знакомства нужно срочно приводить себя в порядок.
Глава 16
Мы дружно попудрили носики, причесались а, к тому времени, когда я зашила блузку, окончательно прониклись взаимной симпатией.
— Чай будешь? — Послышалось с маленькой кухоньки. — Или что-нибудь покрепче?
— Чай. — Крикнула я.
Элла вынесла поднос с дымящимися чашками и, водрузив на довольно таки шаткий — как и положено предназначенному для дачи — столик, уселась в не менее заслуженное кресло. Впрочем, мебель не производила впечатления барахла. Заботливо вычищена, с заштопанной мягкой обивкой.
— Так понимаю, ты явилась, не для того, чтобы с ходу вцепиться мне в волосы? — Глянула поверх чашки Элла.
— Нет, конечно. — Я зарделась. — Извини.
— Проехали. — Оборвала она сюсюканье. — Давай, ближе к делу.
— Хорошо. — Расхрабрилась я. — Что ты помнишь про тот вечер? Ну, когда мы познакомились.
— Всё. — Удивилась она. — Да и что там помнить-то? Тусовались, выпивали. Потом Серёга резко всех выгнал. Многие, естественно, психанули. Но тот упёрся рогом: мол, предки вот-вот вернуться и всё равно заставят выметаться.
— А дальше? — Робко проблеяла я.
— А что дальше? — Захлопала глазами она. — Домой пошла, что ж ещё? Или, ты думала, что останусь стеречь под окнами?
— Да нет. — Расстроилась я. И тут же встрепенулась. — А про Павла что говорят?
— Разное. — Уклончиво протянула она.
— А поконкретнее можно. — Стала настаивать я.
Она вдруг смутилась.
— Так, тебе ж лучше знать. Ты ведь с ним пришла, а не я.
Я лишь тяжко вздохнула. Продолжать — значит, скорей всего, услышать в ответ версию Вадима Игоревича. Но, понимая, что лучше убедиться в неприятных догадках сейчас, чем мучиться всю оставшуюся жизнь, всё же рискнула.
— Говори уж.
— Ходят слухи, что они с Серёгой подрались. Из-за девушки, между прочим. Догадайся с трёх раз, из-за какой.
— И всё? — Разочаровалась я.
— А тебе мало, да? — Начала заводиться Элла. — Два парня по её милости на тот свет отправились, а она целочку из себя строит.
— Кого строю? — Изумилась я.
— Ладно, не бери в голову. — Отозвалась она.
Холодок отчуждения вновь пробежал между нами.
— Что ж, пойду, пожалуй. — Заторопилась я.
— Ты это… — Смутилась она. — Не думай, я тебя не осуждаю.
«Если бы обвинения сводились только к твоим домыслам, я была бы самым счастливым человеком в мире». — Горестно вздохнула я.
— До свидания. — Робко попрощалась я.
— Пока. — Вяло буркнула она и, взяв книжку, улеглась в шезлонг, без особого воодушевления предложив. — Ты не стесняйся, звони, если что.
