Ирина Ульянина - Все девушки любят опаздывать
— Ты собираешься навестить меня?
— Конечно. Разве я могу бросить мою маленькую, слабенькую, нежную фрекен Жюли? — прочувствованно воскликнул Ткач.
— Ой, Андрюша, ты такой внимательный… — растаяла я и решила последовать его совету. Закапала в нос санорин, проглотила таблетку аспирина и прополоскала горло раствором настойки календулы.
За окном повалил мокрый снег, и в комнате стало темнее, будто близился вечер, хотя шел всего — навсего второй час дня. Меня от этой оттепельной погоды потянуло в сон. Удобно угнездившись на диване под одеялом, я настроила телевизионный приемник на нейтральный мультик про семейку Симпсон и с удовольствием отчалила в страну грез, успев позавидовать самой себе: все же исключительно приятно в пасмурный будний день, когда все работают в полный рост, остаться дома, наслаждаться покоем и негой и предвкушать вечернее свидание с мужчиной своей мечты… Андрей прав, я достаточно настрадалась. Один Гриня чего стоил: три литра крови выпил, три километра моих нервов походя намотал на свой кулак!..
Сон оказался настолько глубоким и крепким, что и длинный, громкий, назойливый звонок в дверь его не сразу разрушил. Но звонили настолько настойчиво, что и мертвый бы поднялся!.. Я бросилась в прихожую босиком, не успев надеть тапочки, но нацепив очки. Спросила:
— Кто там?
— Сто грамм! — был ответ.
— Сашенька, — обрадовалась я и повисла на шее у вошедшего папарацци.
— Юленция, ты меня поражаешь: то нос мне расквасила, а то сразу «Сашенька, миленький, родненький», — подколол он с довольным видом и скинул кроссовки, те самые, которые я купила для него перед днем рождения тетушки Таисии. Беглый фотограф успел истаскать обувку до такой степени, что и эта новая пара продырявилась и стала просить каши. Зато с его мужественной, обветренной физиономии исчезли ссадины, а синяки успели побледнеть и сделались почти незаметными.
— Ты прочитал мое письмо? — застенчиво отпрянула я и сразу же задала второй вопрос: — А как тебе удалось сигануть с балкона и не разбиться?
— Да запросто! Делов — то куча… — Анисимов повел плечами, набивая себе цену. — Подтянулся на руках, опустился на перила балкона второго этажа, слез с них. А уже потом, побалансировав, спрыгнул на землю, во двор. Я как — никак в десанте служил!..
Анисимов бравировал, и все — таки я чувствовала исходившее от него напряжение, похожее на электрическое силовое поле. Он прошел в комнату, оживился при виде нетронутого, остывшего завтрака и накинулся на успевшие зачерстветь тосты, растаявшее масло, заветренный сыр и колбасу. Ел, уставившись в телевизор, транслировавший рекламу пива.
— Слушай, у нас пива нет?
— Нет. — Меня несколько покоробило местоимение «у нас».
— А водка есть?
— Да, кажется, осталась.
— Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах, — воодушевился Саня и пошел на кухню. А вернувшись, возмутился: почему водки так мало, с кем я ее выпила? И почему на столе две кофейные чашки вместо одной?!
— Ты считаешь, мне следует перед тобой отчитываться? — огрызнулась я.
— А как иначе? Ведь ты — моя невеста, — невозмутимо заявил он, продолжая утолять голод. Было непонятно, пошутил он или сказал всерьез. — Кстати, Юленция, ты похудела и побледнела, прямо совсем осунулась. Неужели так шибко скучала по мне?
— Санчо — ты дебил! — рявкнула я. — Я осунулась из — за того, что почти два дня просидела взаперти, в сыром и темном подвале. И чуть не погибла от зубов крыс и мышей!
Выкладывая подробности плена в притоне Ярцевых, я изрядно разнервничалась, заново переживая унижение и стыд от обмана Алины. Но Санька и не подумал сострадать мне.
— Все к тебе какие — то левые мужики вяжутся, — упрекнул он, наевшись до отвала и подчистую опустошив все тарелки. — Откуда свалился этот Андрей Казимирович?
— Андрей — не левый, он самый лучший мужчина из всех, кто мне известен! — отрезала я.
— Ты что, влюбилась?
— Может, и влюбилась… А что, заметно?
— Ну, ты… Как после этого верить вам, девчонкам?! «Сашенька, родненький», — опять процитировал Анисимов мое электронное послание и принялся расстегивать рубашку. — Подвинься — ка!..
Я не шевельнулась. Но Санчо, раздевшись до трусов, запрыгнул под одеяло; разлегся, прижался и заставил меня сквозь ткань платья ощутить жар его сильного, переполненного желанием тела.
— Эй, парень, чего это тебя растащило! — оттолкнула я его, упершись ладонями в грудь.
— Куда тянуть? Чего смеяться? — улыбнулся Саша. — Пора начинать нормальную семейную жизнь! — Над моим лицом нависла его волглая, густо поросшая рыжеватым волосом подмышка, и, хотя насморк не позволял различать запахи, мне опять почудился смрад застарелого пота.
— Отстань! — вывернулась я из его объятий и отползла на край дивана.
— Почему отстань? Имею полное жениховское право!.. Или я, как честный человек, не посватался к тебе перед Богом и людьми?
— Ты посватался? — вскричала я, вытаращив на Сашу глаза, как героиня немого кино.
У Александра Анисимова, наоборот, веки налились тяжестью и смыкались от усталости и сытости. Он оставил посягательства на мою девичью честь, зевнул, повернулся на бок и стал умиротворенно посапывать. Напрасно я старалась растолкать его и выпытывала, кому он продал компрометирующие Аллу Крымову снимки.
— Да все нормально, Юленция… снимки слил посреднику… тому информационному агентству, которое… — Санчо запнулся и на полуслове захрапел.
— Погоди, не спи! Скажи, за сколько ты их продал? — трясла я его увесистую, шершавую длань.
— Не беспокойся, — хмыкнул он, — на свадьбу бабок хватит…
— Прекрати морочить меня своей свадьбой! — Я решила все выяснить до конца. — Храпишь и не знаешь, что Крымовы намерены подать в суд и потребовать двести пятьдесят тысяч евро за возмещение морального ущерба!
— А этого они не хотят? — Он составил пальцы кукишем и сунул их мне на обозрение.
Я и не успела оскорбиться, как Сашка стремительно перевернулся к стене и окончательно погрузился в беспробудный, богатырский сон.
«Самонадеянный, как надутый индюк! Беспечный, как ребенок! — мысленно комментировала я поведение этого храпяще — свистяще — смердящего существа и рассматривала его крепкое тело, осуждая себя: — Поздравляю, Малиновская, с кем тебя угораздило связаться!»
Покоя опять как не бывало. Чтобы чем — то заняться, я убрала посуду со стола, вымыла ее, расставила тарелки и чашки в ячейки сушилки, потом направилась в ванную. Постаралась отмыться от переживаний под душем, тщательно вытерлась и закрепила успехи, намазавшись кремами и гелями от целлюлита с головы до пят, и воткнула штепсель стайлера в розетку. Есть у меня такое приспособление с тремя насадками, позволяющее укладывать прядки хоть мелкими завитушками, хоть крупными кудрями. Это всепоглощающее, безумно увлекательное занятие!.. От него меня отвлекало только грязное белье, вываленное из бачка: ноги в нем постоянно путались, я оступалась. Перед тем как приступить к упражнениям по части макияжа, я рассортировала бельишко на белое и цветное и отправила одну партию бултыхаться в стиральной машине. Обожаю свою «Вятку — автомат»!.. В ней столько энергии, столько энтузиазма!.. Будь у меня хоть сотая часть ее сил, я бы охмурила какого — нибудь завалявшегося холостяка — бизнесмена и более ни о чем бы не тужила!.. Но моих тщедушных сил и не самой изощренной сноровки достало лишь на то, чтобы покрыть лицо компактной пудрой, наложить румяна на скулы и накрасить губы. Только я вытащила кисточку из тюбика с тушью от «Эсти Лаудер», самого ценного экспоната в моей косметической коллекции, как в прихожей раздался звонок.
