Татьяна Устинова - Мой генерал
– Не знаю, – признался Тучков Четвертый. Марина отчаянно соображала.
– Но если убийца – Геннадий Иванович, выходит, что покойник имел к нему какое-то отношение, да?
– Очень тонко подмечено.
– Какое он мог иметь отношение к покойнику?
– Понятия не имею.
– Вполне возможно, что покойник и его тоже шантажировал.
– Признаться, я уже несколько запутался в том, кто кого шантажировал.
– Смотри. Если покойник действительно был шантажистом, он вполне мог шантажировать и Геннадия Ивановича тоже. И тот мог его убить. Он убил и решил, что все в порядке. Никто ничего не узнает – просто несчастный случай, утонул человек в пруду, да и все. Неожиданно мы узнаем, что это убийство, а вовсе не несчастный случай. Геннадий Иванович пугается, а тут еще приезжает Павлик, который вполне может быть шантажистом номер два.
– А Валентина Васильна номер три.
– Да. – Она так увлеклась, что не обратила внимания на то, что Федор неожиданно полез в траву, наклонился и стал там шарить. – Павлик запугал Веронику или угрожал ей, ведь он вполне мог подумать, что это она убила его приятеля! Она боится и думает, что он отомстит ей! Поэтому она и кричала, что ее смерть будет на его совести, как будто у таких людей может быть совесть!
– На.
– Что?!
– На.
Марина перевела дыхание. Прямо перед ее носом была широченная ладонь с сильно вырезанными линиями – какие там бывают линии, жизни и любви, что ли? – с желтыми бугорками мозолей. На ладони лежала земляника, всего несколько крупных, красных июльских ягод. Они пахли забытым, сказочным запахом.
– Уже земляника началась, – буднично сказал Тучков Четвертый.
– Началась, – пробормотала Марина, рассматривая ягоды.
– Ты любишь землянику?
– Кто же не любит землянику?
Высоко-высоко вверху шумели березы, лес как будто вздыхал. Марина осторожно взяла у него из ладони земляничину. Он смотрел.
Разве она могла съесть ее, когда он смотрел?!
– А вы… ты?
– Что?
– Не любишь землянику?
Федор Тучков Четвертый свободной рукой взял Марину за шею, притянул к себе и ссыпал все ягоды до одной ей в рот. После чего зачем-то понюхал ладонь и пошел вперед по тропинке. Через несколько шагов он оглянулся и помахал рукой. Как ни в чем не бывало помахал.
– Догоняй!
Марина потрусила следом. В голове у нее шумело и как будто березы качались.
Все оттого, что он приложил свою ладонь к ее губам. В ладони была земляника.
Она догнала его и пошла, в упор рассматривая фиолетовую спину.
Спина сделала оборот, и перед ее носом оказалась обширная грудная клетка – из распашонки воздвигалась массивная шея с железной цепочкой. Марина твердо решила, что больше никуда смотреть ни за что не станет.
– Нам обязательно идти на стоянку?
– Да. Мне надо проверить свои… подозрения.
– Подозрения, – повторил Федор Тучков странным тоном. – Ну, конечно.
Машину сына Павлика они нашли очень быстро.
Она стояла близко к воротам, наверно, потому, что приехала только вчера поздно ночью.
– Ну вот, – удовлетворенно заявила Марина, едва взглянув на нее, – я так и знала.
И перевела на Федора Федоровича торжествующий взгляд.
Машина – “Мерседес”, не слишком новый, но достаточно угрожающий, – оказалась именно такой, как она и предполагала. Она даже похвалила себя тихонько.
Тонированные стекла отражали дневной свет, и казалось, будто внутри был гроб. Марина приставила ладони ко лбу козырьком и придвинулась вплотную к окну.
Рассмотреть, что там, было трудно. Угадывалось что-то как будто белое и длинное на переднем сиденье, а больше ничего.
– Эй! Чего надо?! Отойдите от машины сейчас же!!
Голос был не слишком громкий, но угрожающий, какой-то такой, что Марину продрал мороз, и она отпрыгнула назад, зацепилась за ржавую цепь, ограждающую каждое “парковочное” место, боль взметнулась из коленки и ударила в голову и проткнула ее насквозь, как гнилую тыкву.
– Отойдите от машины!
Павлик в зеркальных очках, шортах и без майки приближался к ним со стороны ворот. Бицепсы, трицепсы и также прочая мышечная масса сверкали на солнце, перекатывались и поигрывали. Чугунный лоб нахмурен, отчего бульдожьи складки наползали на очки. На правом пудовом кулачище болталась кожаная сумочка, именуемая в народе “барсеткой”, а к шортам спереди пристегнут мобильный телефон в кожаном футлярчике.
Марина стала оглядываться по сторонам, но некого, некого было позвать на помощь, даже охранник скорее всего спал в своей будке, а до “жилых корпусов” так далеко… Черт бы побрал этот санаторий с его территорией, “почти целиком отданной лесу”, как говорилось в рекламном проспекте!
– Во, блин, дела! Че вам тут надо?! Какого хрена тогда за охрану платить, если всякий может!
Он подошел вплотную, Марина попятилась, Федор Тучков поддержал ее. Павлик сорвал с физиономии очки и стал рассматривать дверь своей драгоценной машины. Колупнул что-то ногтем и опять стал рассматривать.
– Че вам надо возле моей машины?! Вам че, делать больше нечего?!
– Марина хотела посмотреть тонированные стекла, – вдруг сказал Федор Тучков. Как-то так сказал, что сразу стало ясно – именно это и только это она и хотела сделать и подозревать их в посягательствах на машину глупо. – Я недавно решил на свою тоже темные поставить. Она хотела посмотреть, как это будет выглядеть.
Павлик окинул ее взглядом, смерил с головы до ног. Взгляд перестал быть таким, как у ящерицы, хотя глаза остались холодными, как будто отливали ртутью.
– Ну че? – вдруг спросил он. – Посмотрели?
– Посмотрели.
– А ваша где машина?
Федор Тучков качнул головой направо. Павлик взглянул направо, и Марина тоже взглянула. Справа стоял целый ряд машин, и невозможно было угадать, какая из них принадлежит Федору Тучкову, но Павлик, очевидно, угадал, потому что ответом удовлетворился.
– А че, этот сторож хренов дрыхнет, что ли?
– Черт его знает.
– Не, если дрыхнет, я за ихний паркинг платить не стану! Бабки тянут, а сторожить ни хрена!
Федор Тучков пожал плечами – колыхнулись фиолетовые волны.
Марине показалось, что он держится как-то несколько свысока, так, что чугунноголовый Павлик как будто немного его опасается, хоть и старается не подать виду.
– Ну, ладно, мне… того… вещи надо вынуть. Я вчера не стал. Поздно уж было.
Неизвестно почему Тучков Четвертый не уходил и Марину под локоток придерживал.
Мигнули фары, машина свистнула, чмокнули двери.
Павлик распахнул водительскую дверь и полез внутрь. Марина заглянула в салон. То белое и длинное, что она заметила из-за мутного стекла, оказалось свернутой в трубку газетой. Перегнутый твердый знак с волнистым хвостом свидетельствовал о том, что это газета “Коммерсантъ”.
