Влада Ольховская - Спящий город Камбоджи (СИ)
— То есть, будешь счастлива даже одна?
— А чем плохо?
— Да вроде как ничем. Просто мне кажется, что это невозможно.
— Тебе легко говорить! — фыркнула Рита. — Тебе не приходилось слушать скандалы родителей! А потом жалобы матери на жизнь, их с сестрой разговоры о том, что все мужики козлы. Лучше одной — и без этого.
— Ты права, мне это слышать не приходилось. Потому что сестры у меня нет, а мои родители никогда не жили вместе.
Вообще-то, он не собирался об этом говорить. Потому что в уговоре такого не было. Но сказать хотелось…
— Как это — не жили вместе? — поразилась Рита.
Как ребенок, честное слово!
— А так это. Они не были расписаны. Я родился, они вроде как и собирались официально зарегистрировать отношения, но все руки не доходили. А потом отец застал маман с каким-то незнакомым ему джентльменом, и рукам уже не нужно было никуда доходить. Мне тогда было года два, наверно… Он меня сам воспитывал. При посильной помощи нянек и бабули моей. Я, в отличие от тебя, перфекционизмом не отличаюсь… что моего отца крайне расстраивает. У него такой пунктик: чтобы из меня «вышел толк». Он и сам слабо представляет, что это значит, но покоя мне уже много лет не дает. Спортивные секции, факультативы, престижный университет — все это делалось чуть ли не под угрозой смертной казни.
— А ты сам чего хотел? — спросила она.
— А ничего. В том-то и дело — я до сих пор не могу однозначно ответить, чего хочу. Поэтому и не спорил с ним особо. Делал то, чего он от меня ожидал. А как только я пойму, тогда и начнутся споры. Потому что я все сделаю, чтобы этого достигнуть.
Он замолчал, а она больше ни о чем не спрашивала. Несмотря на то, что он сказал гораздо больше, чем собирался, Андрей не чувствовал смущения. Просто было ощущение, что все это… правильно, что ли.
Сидеть здесь и говорить с ней.
Рита первой нарушила тишину:
— Дай осмотрю твою руку. Все еще болит?
— Уже меньше, — признал он. — Намного меньше. Но смотреть не рекомендую — аппетит отбивает надолго!
— Ничего, я как раз не голодная. Покажи.
Устраивать тут бурное сопротивление было как-то не к месту. Поэтому Андрей только произнес с театральной эмоциональностью:
— Делай что хочешь, хоть кровь пей!
— Я же сказала, что не голодная! — рассмеялась Рита. Присоединиться к этому смеху было очень просто, а после всего, что случилось сегодня, даже необходимо.
Девушка осторожно сняла грязные повязки.
— А не так плохо, — оценила она. — Я боялась, что будет хуже!
Андрей только кивнул, не в силах произнести что-либо еще.
Ладонь не зажила, но жуткое омертвение тканей исчезло, как исчез и гной. Это был просто глубокий порез — такой, как утром, и даже лучше!
— Как раз над линией жизни, — отметила Рита. — Только это, конечно, ничего не значит…
* * *Она понятия не имела, как ей удается оставаться такой невозмутимой. Очевидно, что сейчас это было необходимо. Если бы она нервничала и устраивала истерики, он бы ее просто с этой крыши спустил — любым путем. Но далеко не всегда необходимость приводит к идеальному самоконтролю. А тут — так естественно все вышло, что она даже растерялась.
Рита не искала его намеренно, не знала, что он здесь. Просто было чувство того, что ей следует идти в отель. А уже там она увидела свежую кровь на периллах и не смогла развернуться и уйти, знала, что здесь посторонние не ходят.
Когда она только поднялась на крышу, он был в незавидном состоянии. Рите даже показалось, что он недавно плакал, но в этом не было уверенности — мало ли от чего глаза воспалиться могли. Да и рука его выглядела жутко: растрепанные повязки, пропитанные непонятной жижей, и четкий запах гноя рядом с ними, от которого хотелось отстраниться как можно дальше.
И снова этот непонятный самоконтроль помог. Очень уж живо воображение показало, как бы она сама чувствовала себя на его месте: непонятная рана, чужая страна, отсутствие нормальной помощи…
Поэтому она осталась и говорила с ним о вещах, которые обычно не упоминала. Постороннему может показаться, что нет в этом ничего страшного: у многих родители разводятся и у многих в определенный момент происходит переоценка ценностей. Просто обычно Рита не выносила это на обсуждение, не упоминала даже. Это было ее, личное, тайное. То, что посторонним не сообщают. Это все равно что раздеться перед кем-то — только эмоционально.
Причиной такой откровенности стала ситуация. Она застала его в момент слабости, решила уравнять положение, поэтому говорить с ним было легко. Все изменилось, когда Рита увидела рану без повязок.
Да там же нет ничего серьезного! Обычный порез, глубокий — да, но даже швы не нужны, само заживет. И из-за этого он тут рыдал и от мира уходил?! Это либо неоправданная истерика, либо клоунада!
Ее не устраивал ни один из вариантов. Было не по себе от того, что она рассказала, от резкого сближения непонятно с кем. И снова Рита не показала этого. Сейчас, чисто в эмоциональном плане, не хотелось криков и выяснения отношений. Хотелось тишины, а еще — вернуться в лагерь.
— Пойдем, может? — тихо предложила она.
— Не откажусь. Теперь уже полегче почему-то…
«Почему-то»! Да потому что нет у него на руке ничего серьезного, вот почему! Но все-таки… Глядя на него, невозможно было подумать, что он разыгрывает ее или тем более издевается. Это запутывало еще больше.
Да и теперь он шел нетвердо, но от помощи ее отказался.
— Ты уверен? — уточнила Рита. — Не очень хотелось бы, чтобы ты снова с лестницы скатился!
— А мне не очень хотелось бы, чтобы ты напоминала мне об этом! — буркнул Андрей.
Справедливо. Даже если он все это устроил, чтобы вывести ее на сентиментальный лад, остаются еще реальные факты. Падение, которое она видела. Покрасневшие глаза и чувство загнанности во взгляде. Он правильно сказал, это взаимный шантаж, и у нее пока больше козырей.
— Часто с тобой такое случается? — полюбопытствовала девушка. — У меня уже складывается впечатление, что постоянно!
— В том-то и дело, что нет! Я и сам себя начинаю чувствовать каким-то неуклюжим мутантом с тремя левыми ногами. Но фишка в том, что не было всего этого раньше! Я много путешествовал, бывал в еще более жестких условиях — и ничего! А тут одна неудача за другой… У меня такое чувство, что этот город на меня обозлился за что-то!
— Да ладно тебе! Зафига б ты ему сдался?
— Вот и мне любопытно…
Предположение по поводу «охоты» со стороны города было сродни паранойе. Но Рите оно почему-то показалось очень верным. Ведь и правда возникает ощущение, что дома смотрят на тебя пустыми окнами, изучают… Андрей им, видно, не понравился.
