Юлия Кова - #DUO (СИ)
— Ах да, помню. Вот чёрт. — Бергер прикусывает губы.
— Дим, это подло.
— Подло? Ну ты даёшь, Катя. — Бергер закидывает голову назад и наигранно смеётся. Впрочем, его искусственный хохот обрывается так же быстро, как и начался, потому что Димка вскакивает на ноги и направляется ко мне. — Подло? Нет, мне так не кажется. Этот сосунок спал с моей женой. Целый год. Понятно?
— Подожди. То есть ты с самого начала знал, что у них была связь? — Бергер кивает. — И молчал? — Бергер вздрагивает. — Знал и молчал… Значит, тебя это устраивало… Дим, а сколько тогда этому Артёму было лет?
— Да какая мне разница? — хорохорится Бергер.
— Ты говорил, что он тебя младше.
— Двадцать пять ему было. Ясно?
— Совсем юный мальчик… А ты использовал его. Ты, а не Алла… Алла просто искала отдушину, а ты занёс ей в голову мысль о сервисном центре? И не появись этот Соболев, возник бы кто‑то другой… Просто так сложилось, что этот мальчик был ещё и коммерсант… как ты говорил, от Бога. Так получается, Димка?
— Всё, хватит, Катя. Мне не в чем перед тобой оправдываться. Я тебе уже объяснил своё отношение к этому дерьму. К тому же, твой Соболев сам виноват! — Димка повышает голос.
— В чём? Что ты им воспользовался? — склоняю к плечу голову. — Скажи, а этот Артём знал, что Алла была замужней женщиной?
— Знал — не знал. Что это меняет?
— Многое меняет.
— Например? — Димка надменно изгибает бровь.
— Например, Соболев мог отказаться создавать этот центр, если бы знал, что женщина, ради которой он ввязывается в дело, его обманывает.
— Ты по себе, что ли, судишь? — Бергер с глумливой улыбкой глядит на меня.
— По себе? Да, наверное… — Перевожу взгляд в окно и нахожу свой 'ауди'. Я любила эту машину, привыкла к ней.
'Как я без неё буду? Впрочем, Бог с ней, придумаю что‑нибудь. В конце концов, научусь на такси ездить…'
— Ну и что ты предлагаешь сейчас? — находит меня голос Димки. — Мне прислать твоему Соболеву свои глубочайшие извинения?
— Просто вернуть ему этот центр. Он ведь по праву принадлежит ему. Этот бизнес — не твой, Димка.
— Это мой центр! Мой! — Бергер бьёт ладонью по стеклу, рядом с моим ухом. — Мой? Понятно тебе? Я — бизнесмен. Я — коммерсант. Я вложился в этот проект, я…
— Ты всё продул, Димка. У тебя ничего нет. А то, что осталось, 7 июля заберет за долги банк.
В глазах Бергера — молния. Димка выпрямляется, разворачивает плечи, и я вижу, как его холёная рука сжимается в кулак:
— Не смей так говорить, Катя! Не смей, поняла? Или я…
— Что? — склоняю голову к плечу. — Ты меня ударишь? Только попробуй. Я, к твоему сведению, не сирота, и у меня отец есть.
При напоминании о моей семье Бергер сдувается как воздушный шарик.
— Кать, прости. Я не хотел. Я погорячился. Просто это обидно слышать. Хорошо, давай я подпишу этот чёртов договор. Давай сделаем, как ты хочешь. Сейчас нужно удержать бизнес на плаву, это — самое важное, а потом мы с тобой сами как‑нибудь разберёмся. Ты меня любишь, я тоже тебя люблю, и… — Поймав мой взгляд, Димка кусает губы, разворачивается и пулей несётся к компьютеру. Садится за стол. — Вот смотри: сейчас я внесу в договор свои паспортные данные и всё подпишу. Сколько экземпляров тебе нужно?
— Ничего не будет, Димка.
— Что? — замирает Бергер.
— Не получится у нас ничего. — Я отталкиваюсь от подоконника, подхожу к стулу, беру свою сумку. Ищу в ней ключи и документы на 'ауди'. Кладу их стопкой на стол, сверху добавляю ключи от его квартиры. — Держи, Дим. Конечно, продажа машины принесёт небольшие деньги, но, может, это спасёт 'твой' бизнес?
— Что? — замирает Бергер. Потом жалко морщится: — Нет, ты не можешь так поступить. Ты не можешь уйти.
— Я уже это сделала… И пожалуйста, я тебя очень прошу: ты не звони мне больше. А за своими вещами я кого‑нибудь пришлю.
Подхватываю сумку, под взглядом Бергера иду к дверям и выхожу на улицу. Смотрю на небо, на пустую парковку, со страхом жду приступ боли и паники — и с удивлением ощущаю только огромное облегчение, словно Димка и я никогда не должны были быть вместе'.
— 2 —
8 июня 2016 года, среда.
' 'Артём, я была не права. Я всё поняла'.
'Артём, давай встретимся'.
'Артём, ну не молчи'.
'Артём, да, я виделась с Катей. Она мне всё рассказала, и мне очень, очень жаль, что я тебе не поверила'.
'Прости меня'.
'Я люблю тебя'.
'Не бросай меня!'
'Ты не можешь быть таким жестоким'.
'Знаешь, я подумала: а ведь прыгнуть вниз с десятого этажа — это же не больно'.
И наконец: 'Передай моей маме, чтобы хоронили в закрытом гробу, а то будет не эстетично'.
'Заканчивайэто', — быстро, в одно слово печатаю я и переворачиваю мобильный, чтобы не видеть Наташины сообщения. Судя по вибрации iPhone, 'зайка' выдаёт ещё пару слезливых писем и наконец отступает от меня. А я кладу руки на стол и опускаю в ладони голову.
В чём я ошибся? Неужели в том, что я всегда старался выбирать себе женщин, которые, как я считал, идеально мне подходили, в то время как сам я нуждался в той, которую просто хотел чувствовать?
После истории с Аллой что‑то хрустнуло в моей душе, сломавшись раньше времени. И до сегодняшнего дня я даже не догадывался, что я испытывал к Кате. Не собирался встречаться с ней, избегал личных тем, задушевных разговоров. Но стоило мне понять, что она может остаться с Бергером, и я задохнулся от ревности. Заблудившись в лабиринте из собственных чувств, я попытался найти выход совсем в другой стороне, хотя все мои ощущения упрямо вели меня только к ней. А потом я увидел её внизу — и пропал. Не захотел отпускать её. А сейчас я, кажется, вообще дошёл до того, что был готов пообещать Кате 'навсегда' прямо здесь и сейчас, лишь бы она вернулась ко мне.
'Ты влюбился?' — спросите вы. 'Нет, — отвечу я. — Но я был близко, очень'. И дело не в том, что Бог создал Катю по стандартам идеальной красоты — она была из той редкой породы людей, которые заслуживают счастье больше других, точно знают, какое оно, это счастье.
Когда‑то я и сам хотел найти это счастье. Верил, что оно бывает, и, может, именно поэтому никогда не отдавал себя целиком ни одной женщине. Даже с Аллой, которой я буквально бредил, я держал пусть маленькую, но дистанцию. А может быть, всё дело в том, что, когда после разрыва с Аллой мои останки приползли в мой дом, я понял: счастье — это не соло, не третий лишний, а только дуэт из доверия и взаимности.
Прижавшись лбом к своим холодным рукам, рассматриваю умерший монитор компьютера. Мои размышления прерывает звонок. Гляжу на определитель: 'Катя'. Помедлив, беру трубку.
— Привет, — отзываюсь я.
— Привет, у тебя есть время? — устало спрашивает она.
