Яна Розова - Ночь Нептуна
— Да? — без эмоций переспросил Паша, открывая дверь. Он всегда был равнодушен к домыслам чужих и малоинтересных ему людей. Тем более если знал, откуда эти домыслы родом.
Еще он успел подумать, что акция Киры против сплетен о рыжем сыщике, большого эффекта не возымела.
— Но именно это меня и настроило на разговор с вами, — признался Никита.
Паша обернулся. Приглядевшись к пухлому лицу молодого человека, сидевшего за столом, Паша интуитивно догадался, что сомнительная репутация человека с нетрадиционными вкусами сослужит ему на этот раз добрую службу. Он закрыл дверь, но остался на месте.
— Я и сам… ну… — Никита мялся, а Павел Петрович помогать ему не спешил. Наконец, редактор нашел уместную формулировку: — Мы с вами должны друг друга хорошо понимать.
Узнав все о вас, я подумал: зачем вам Кира понадобилась? Зачем вы соврали по поводу того, кем являетесь в жизни? А Кира — женщина! и в личном плане вам интересна быть не может. Зачем же вы с ней связались? Я вспомнил, что эта дурочка бегала тут и везде слухи о маньяке распускала. Получается, именно это вам и было интересно. Я прав?
— Ага, — ответил ему Седов, обратившись вслух.
— Будь вы таким, как все, я бы ни в жизнь не стал и рта открывать. Кире я ничего рассказывал и не расскажу — она очень глупая, хочет передать все Роберту Аванесовичу. И если я вместе с ней буду страшные истории рассказывать, то он нас вместе и уволит.
— Так что у вас?
С выражением значительности на лице Никита произнес:
— Дело в том, что Кира не ошибается. В Боровиковке есть маньяк. Однажды на нашем пляже с моей сестрой кое-что случилось…
Паша отошел от двери и плюхнулся на стул перед столом главного редактора «Красного отдыхающего».
Никита робко ему улыбнулся.
В голове Павла Петровича мелькнула мысль: а каким именно способом ему придется расплачиваться за информацию с Никитой? Что, если он назначит такую же цену, что и Марьяна? Рассеянно хмыкнув в сторону, он поклялся себе, что дальше стриптиза не зайдет.
Подавив ухмылку, Паша внимательно вгляделся в лицо собеседника:
— Что же случилось с вашей сестрой?
— Три года назад на нее напал маньяк. Летом, на пляже.
— В какой день?
— К сожалению, мы не запомнили. Все обошлось, и мы не стали в милицию обращаться.
— У вас есть фото сестры?
Никита сосредоточился на мониторе своего компьютера, постучал клавишами и развернул к Паше экран. Девушка на мониторе, без сомнения, относилась к тому же типу, что и все жертвы пляжного маньяка: пухленькая круглолицая блондинка. Пожалуй, только симпатичнее других.
— Как ее зовут?
— Александра. — Никита сказал это с некоторой гордостью. Видимо, в семье его сестра была любимицей. — В ту ночь, когда все случилось, она собиралась вместе с друзьями остаться ночевать на пляже. Но подруги привезли Сашу на такси поздно ночью, испуганную, плачущую. Она рассказывала, что оставила друзей у костра, а сама пошла купаться. И тут к ней подошел мужчина. Он заговорил с ней, а потом напал.
— Как напал?
— Ну, он в воду ее потащил…
— Как она отбилась?
— Саша всегда сильной была, спортом занималась. Она оттолкнула того козла и громко закричала. Он, наверное, испугался, что прибегут другие.
— Встретиться с ней можно?
— Можно, — закивал Никита своей круглой, как шар для боулинга, головой. — Но только завтра. Она вернется из Турции — с другом там отдыхает.
— Вот мой номер телефона. — Сказал Паша, записывая цифры на квадратике белой бумаги. Он очень надеялся, что звонки Никиты личный характер носить не будут. — Как только она сможет со мной увидеться — я приду. Никита, попросите ее заранее попытаться вспомнить все подробности.
Петр Макарыч Пашу встретил как родного.
— Однако ты совсем от синяков оправился! — воскликнул он весело и пожал Паше руку. — Твои обидчики сидят у меня. Один из них — Ленька Голышов, местный дармоед, а другой — сын той тетки, чьими пирожками ты отравился. С кем из них говорить будешь?
— Мне Трендякин нужен.
— Хорошо, получишь своего Трендякина. Макарыч встал из-за своего стола и выглянул в коридор. Крикнул кому-то: «Веди сюда Женьку!»
И его привели.
Паша рассматривал парня без особого любопытства. Этот тип молодчиков он хорошо знал — они никогда не нападают в одиночку и днем. В принципе больше о них можно ничего и не знать.
— Петр Макарыч, — обратился Паша к участковому, — я с парнишкой сам на сам, ладно?..
Макарыч равнодушно кивнул и вышел.
Сын боровиковской королевы пирожков, чьи руки были скованы за спиной наручниками, выпрямился на стуле и полуоткрыл рот — удивляясь чему-то, а может, просто потому, что постоянно воспаленные аденоиды мешали ему нормально дышать носом. Не без удовольствия Паша разглядел, что во рту Евгения сверху, с правой стороны, не доставало зуба.
Седов нарочито небрежно расселся в кресле, расставив колени, как будто сдвинуть их не позволяло ему что-то значительное между ног. При этом он задрал подбородок и сунул правую руку в карман штанов. Там у него было кое-что припрятано.
Он смотрел на Трендякина, не произнося ни слова.
Для начала тот попытался завести светский разговор:
— Так ты и есть Наташкин дядя, который санэпидемстанцию на мою мать натравить хочет?
Никак не реагируя на вопрос, Седов переводил взгляд с переносицы Трендякина на его левое ухо и обратно.
После пяти минут психической атаки задержанный начал нервничать.
— Чего ты меня тут держишь?.. — зло спросил он. — Что тебе от меня надо? Думаешь, я сам себе вину придумаю и протоколы твои поганые подпишу?
После десяти — почти взвыл:
— Да что тебе надо, сволочь? Что хочешь от меня?
Паша криво и неприятно усмехнулся:
— А тебе чего от меня надо было? Ночью на дороге?
— Ты мою мать обидел.
— Даже не пытался. А вот ты убил Наташу Колобкову.
Евгений заметно вздрогнул, но, судя по всему, Трендякины так просто не сдавались.
Он завопил, изображая праведное возмущение:
— Я ее не убивал! Попробуйте, докажите! Продолжая держать руку в кармане штанов, Седов наполовину вытолкнул из кармана плоскую блестящую штуку. Парень узнал кастет.
— Бить меня будешь?
— Ты многого не знаешь, Жека, — сообщил ему Павел Петрович доверительным тоном. — Очень многого. Я тоже в милиции работаю. Приехал сюда, чтобы найти того придурка, что у вас на пляже убивает девушек. Как только я его найду — я посажу его в тюрьму. Пожизненно. Четыре девушки убиты за пять лет — ты это знаешь.