Нэнси Бартоломью - Стриптиз в кино
Воспоминание было не из приятных — тогда я не только соврала, это еще полбеды, но и свалила вину на свою сестру-близняшку Монику, высказав гнусное предположение, что это была она, а вовсе не я.
Возможно, поэтому я и сейчас нашла в себе силы, не глядя на Барбони, произнести холодным тоном:
— Вот что я вам скажу, мистер. Не знаю, как вы привыкли разговаривать со своими шлюхами, которых снимали на улице или в баре, но со мной такое не пройдет. — Я помолчала, однако он ничего не ответил, только прибавил газа, на спидометре было уже восемьдесят пять миль, мы выезжали из городка. — Поэтому прошу вас, — продолжала я, — повернуть вашу игрушку назад и вернуться в отель, где моя машина. Вечер окончен.
Барбони рассмеялся и сильнее нажал на акселератор. Он совсем не хотел возвращаться и расставаться со мной. Что ж… Я обернулась и посмотрела в заднее стекло. Конечно, я не увидела там того, что хотела увидеть: разве старый пикап моей домохозяйки мог сравниться с красавцем “порше”? Шоссе было пустым.
Луна уже стояла над заливом. Волны накатывали на берег и, уходя снова в море, фосфоресцировали белесыми гребешками.
Пожалуй, именно сейчас мне сделалось по-настоящему страшно: я оказалась один на один с этим человеком. Да и что могли бы сделать, чем помочь две пожилые женщины с маленькой собачкой, если бы оказались каким-то образом рядом?
И все-таки — где они? Свидетели в любом случае не помешают. Правда, я успела сказать, куда мы должны поехать, где заказан обед, но что, если Барбони солгал и везет меня совсем в другое место? Как можно убежать от него, скрыться куда-то, если мы несемся по дороге со скоростью девяносто миль с хвостиком, когда сама скорость уже смертельно опасна для жизни, не говоря о человеке, в чьих руках эта жизнь.
Мы проехали через крошечную деревеньку Сисайд, построенную в неовикторианском стиле специально для туристов. Я надеялась, что здесь он по крайней мере сбросит скорость, но ничего подобного: словно камикадзе, Барбони мчался вперед — одна рука на руле, другая на рычаге скоростей.
— Ладно, — прокричала я сквозь шум мотора и рев ветра, — посмотрите на все это с моей точки зрения.
Он слегка повернул голову.
— Что тут смотреть? Вы стриптизерка, желающая и меня раздеть догола. Проверяете мои вещи. Разве нет? Действуете, как настоящая шлюха. Так с вами и следует обращаться.
Проклятие! И ведь ничего не возразишь — в его глазах я веду себя именно как шлюха.
Я попыталась горько рассмеяться:
— Приняли меня за продажную девку? Он немного снизил скорость.
— Именно, — сказал он. — Такая неожиданная мысль пришла мне в голову.
Но в его иронии чувствовалась доля сомнения.
— Что ж, это не делает чести вашему уму и проницательности, мистер Барбони.
На этот раз я позволила себе тоже быть ироничной.
Теперь мы уже всего на двадцать миль превышали установленную законом скорость, а Барбони чаще глядел на меня, чем на дорогу, что было тоже чревато опасными последствиями.
— Однако вы наглая особа, — заметил он. — Я застукал вас, можно сказать, на месте преступления, а вы отрицаете, что проникли в мой номер!
Я рассмеялась, словно получала удовольствие от нашей маленькой игры.
— Барбони, видимо, вы провели слишком много времени на Севере, продавая ваши страховые полисы. Отравленный воздух больших городов затуманил ваши мозги. Чтоб вы знали, здесь, на Юге, все несколько иначе… Да, я действительно побывала в вашем номере. Но не с целью наживы. Можете проверить — и убедитесь, что у вас не пропала ни одна булавка или запонка. И я не взламывала дверь, мне ее открыла дежурная.
— Значит, признаетесь?
Мы уже выехали из деревеньки и взяли правее. Барбони опять увеличил скорость. Жаль, тут не было ни одного полицейского, ни одной ловушки с определителем скорости. Последний викторианский домик, и мы повернули на Крейтон-Бич.
— Конечно, признаю. Я и сама хотела вам сказать, но вы опередили меня. — Я посмотрела на него как бы с одобрением. — А что еще я должна была сделать, как вы думаете? Вы полагаете, разумеется, что танцовщица из клуба идет с любым клиентом по первому его требованию, так? И наверняка уверены, что я так и поступаю? А я заявляю вам со всей ответственностью, что ни разу… слышите, ни разу еще не встречалась ни с кем из клиентов. — Барбони слушал в оба уха и без моих напоминаний, я видела это. — Ни с кем, — продолжала я, — кроме вас.
Ну, подумала я, это ты уж хватила, девушка. Он вообразит невесть что, и от него вообще не отделаешься. Но с другой стороны, он расслабится, и будет легче его охмурить, выпытать что надо. Если есть что…
— Не думаете же вы, — продолжала я, — что Кьяра Лаватини так наивна и безрассудна, что отправится на почти тайное свидание с человеком, о котором ровным счетом ничего не знает? Нет, разумеется. Поэтому я решилась осмотреть вашу комнату. Меня не интересовали, я уже сказала, ни ваши драгоценности, ни деньги. Нужно было лишь одно: информация. Например, не брачный ли вы аферист… Шутка… А если серьезно: на самом ли деле вы бизнесмен, а не наркоделец и не серийный убийца. За этими сведениями я осмелилась подняться в ваш номер, вот… И теперь, мистер Барбони, жду ваших объяснений.
Он, казалось, не верил своим ушам.
— Я? Я должен давать вам объяснения?
— Совершенно верно. Ответьте, где ваши чемоданы? Где туалетные принадлежности? Почему нет никаких признаков того, что вы спали в этой комнате хотя бы один раз?..
Мы уже въехали в Крейтон-Бич. Если он наконец снизит скорость до нормальной и остановится, то все в порядке. Если продолжит эту гонку неведомо куда, я пропала.
Двумя минутами позже мы затормозили возле единственного здесь пятизвездочного ресторана “Майклз”. О его существовании в штате Флорида знали, пожалуй, лишь избранные, однако небольшая парковка перед входом была забита машинами. Свободным оставалось место возле мусорных баков, где висело объявление: “Машины не ставить”. Но Барбони рассудил иначе и поставил “порше” именно туда. Потом пристально взглянул на меня.
— Знаешь что?.. — сказал он. Я не знала, и он закончил с улыбкой: — Ты классная девка. Я люблю таких.
Я быстро подытожила в уме некоторые результаты этой волнующей поездки: он не ответил ни на один мой вопрос, но и не убил меня. Пока. Во всяком случае, до еды.
Барбони освободился от ремня безопасности, вылез из машины. Я не стала ждать, пока он откроет мне дверцу, так как не была уверена, что он сделает это, опустила ноги на дорожку, покрытую гравием, смешанным с песком, и пошла впереди него к широким деревянным ступенькам, которые вели в невысокое здание. Если смотреть на него издали, оно ничем не отличалось от разбросанных поблизости жилых коттеджей. На веранде стояли деревянные кресла-качалки, входная дверь из толстого стекла выглядела покосившейся. Ее открыли, едва мы приблизились, за ней стояла маленькая блондинка в белой обтягивающей блузке и длинной черной юбке.
